Попытка к бегству

– Что случилось, Джейк? – удивленно спросил его начальник полиции. – Что с вами?

– Мне послышался крик. Вот опять, слышите?

– Да бросьте, Джейк, кому здесь кричать. – сказала Мери и взяла его под руку. Мы живем, слава Богу, не в городских трущобах, чтобы у нас кричали по ночам. Идемте в дом, ваши гости обидятся.

– Нет-нет! Кто-то действительно кричал.

Все трое застыли, прислушиваясь, но тишина словно сгустилась над ними. Полицейский хотел что-то сказать, но так и замер с открытым ртом. От виллы Иннесов, расположенной в ста ярдах справа, донесся отчаянный вопль, резко оборвавшийся, словно кричавшему зажали рот.

– Что это? – почему-то шепотом спросил Кройстон. – Это в вашем доме, Мери.

Женщина, бледная как мел, стояла, прислонившись к перилам веранды, глядя на всех полубезумными, широко раскрытыми глазами.

– Что-то случилось с мужем, – с трудом выговорила она непослушными губами. – Наверное, воры забрались в дом.

– Подождите, я сейчас! – крикнул Кройстон и рванулся через комнату, расталкивая танцующие пары, к лестнице, ведущей на второй этаж. Через несколько секунд он был уже внизу, держа в одной руке нарезной штуцер двенадцатого калибра, а другой рассовывал по карманам патроны. Встревоженные гости потянулись на веранду, взволнованно спрашивая друг друга, что случилось.

Кройстон несся к вилле Иннесов с неожиданной для его комплекции быстротой, заряжая на бегу ружье с трудом поспевал Харви О'Нил, доставая из внутреннего кармана служебный револьвер, а следом, спотыкаясь на высоких каблуках, бежала Мери, прижимая к груди руки. Калитка в ограде оказалась защелкнутой на замок, и пока Мери трясущимися руками ее отпирала, подоспели остальные участники вечеринки.

– Оставайтесь все здесь, – решительно потребовал начальник полиции. – Там могут быть грабители, возможна стрельба.

Он оттеснил любопытных за калитку и, захлопнув ее, осторожно пошел к дому, держа пистолет на уровне груди, внимательно глядя на окна. Кройстон поднялся на крыльцо, прислушиваясь к тому, что происходит в доме, резко рванул на себя створку двери и влетел в коридор. Выждав несколько секунд, за ним вошли О'Нил и Мери. В просторном холле было темно, а из-за приоткрытой двери в конце коридора, уходящего влево, на пол падала полоска света, и слышалось рычание. Кройстон распахнул дверь, решительно шагнул внутрь, и вскрикнул от ужаса. О'Нил и Мери вбежали в комнату следом за ним. Мери, издав отчаянный вопль, тут же вылетела обратно в коридор. Мужчины переглянулись с выражением ужаса и отвращения на лицах: пол комнаты, частично занавеси на окнах и стены были забрызганы кровью. Возле окна уже без движения лежал Роберт Иннес в изорванном в клочья костюме, а над ним, не обращая на вошедших никакого внимания, с измазанной кровью мордой, стоял, широко расставив передние лапы, громадный дог тигровой масти и яростно рвал зубами его горло, глухо рыча при каждом рывке.

– Черт меня побери, – ошеломленно пробормотал О'Нил, поднимая револьвер.

– Подождите, – удержал его за руку Кройстон, – вы можете задеть Иннеса.

Он прошел вдоль стены к окну, опустился на правое колено и, вскинув ружье, крикнул: «Джерри!». Дог резко повернулся на голос и бросился на Кройстона с разинутой пастью. Выстрел из крупнокалиберного ружья прозвучал оглушительно. Двенадцатиграммовая пуля настигла дога в прыжке. Тело его тяжело шлепнулось к ногам не успевшего отскочить Кройстона, обдав кровью, хлынувшей из страшной раны. Тот с сожалением посмотрел на свои светлые брюки и пробурчал, перезаряжая верхний ствол ружья:

– Черт возьми, настоящая бойня. Что нашло на этого пса? Взбесился что-ли? Боюсь, что бедному Бобу уже ничем не поможешь.

– Да, – подтвердил, наклонившись к телу Иннеса, полицейский. – У него голова держится на одном позвоночнике. Похоже, что он ударил его плетью, которая валяется на полу. Тот бросился на него, а там почуял кровь и взбесился. Собак, таких крупных, как эта, вообще не стоит бить зря: они так же обидчивы и самолюбивы, как люди.

– Похоже, что вы разбираетесь в собаках, Харви?

– Да, мой отец одно время пытался разводить сторожевых собак на продажу, пока не прогорел, а я ему помогал. Правда, он никогда не любил и не понимал собак, в отличие от меня. Он, может, потому и прогорел со всеми своими начинаниями, что брался за дела, в которых ничего не смыслил. Но он до самой смерти верил, что найдет свое Эльдорадо, как, впрочем и каждый ирландец.

– И вы, Харви, тоже верите в свой шанс?

– Представьте себе, Джейк, верю. Только что-то оно долго не может найти меня, мое Эльдорадо, а уж я бы не упустил его. – Харви О'Нил осторожно тронул ногой развороченную пулей голову собаки и даже с некоторым сожалением произнес: – Какой великолепный экземпляр и окрас редкостный. Не знаете, Джейк, где Иннес достал его?

– Не помню. Он ведь давно у него, года четыре или пять, не помню точно. Боб купил его маленьким щенком. А что?

– Да нет, ничего, просто подумал, не завести ли мне такого же красавца. Так, говорите, этот пес у Иннеса уже пять лет? Вы в этом уверены?

– Я же вам говорю, что точно не помню, но не не меньше четырех лет, за это я ручаюсь. Да и какое это теперь имеет значение? Кстати, а где миссис Иннес?

Мужчины оглянулись, но в комнате ее не было. Они вышли в холл, стараясь не наступать на кровавые лужи на полу, и здесь увидели жену, вернее, теперь уже вдову Роберта Иннеса, так нелепо погибшего от зубов собственной собаки. Мери стояла согнувшись в углу коридора, опираясь одной рукой о стену и прижав другую к животу. Судорожные приступы рвоты буквально выворачивали ее наизнанку.

– О, боже! – глядя на нее, сказал Джейк Кройстон, еще минуту назад проявивший завидное хладнокровие. – Где здесь ванная?

Начальник городской полиции был чем-то сильно озабочен…

Похоронили Роберта Иннеса через два дня на городском кладбище в фамильном склепе, построенном еще его дедом. По желанию вдовы процедура была очень скромной. По ее же просьбе местная газета, поместившая пространный некролог о «видном гражданине города, трагически погибшем на гребне своей плодотворной деятельности, обошла молчанием причину смерти, но на следующее утро, просматривая почту, «безутешная вдова», как она была названа в той же заметке, увидела, что дотошный редактор поместил рядом с заметкой и портретом мужа ее собственную фотографию в траурном платье. «Кретин старательный», – мысленно выругалась Мери. Я же сказала, чтобы на кладбище не было репортеров. Когда они только успели меня щелкнуть.