Слишком много их было

— Вам помочь отвезти их, или вызовем казенный транспорт?

— Терпеть не могу самодеятельности, — ответил Спейд и пошел в коридор звонить по телефону-автомату.

Вернулся он с отрешенным выражением лица и задумчивым взглядом. Неторопливо свернул сигарету, прикурил и сказал Кольеру:

— Наверное, вы сочтете меня идиотом, но я готов поверить всему, что здесь наговорил ваш Луи.

Джемс, отняв руку от опухшей щеки, ошеломленно уставился на Спейда.

— Что такое? — взвизгнул Кольер.

— Ничего, — мягко ответил Спейд, — если не считать того, что вы слегка поторопились свалить все на него. — Сыщик затянулся и выпустил клуб дыма. — Ну, подумайте сами, зачем ему было оставлять там свой пистолет, прекрасно понимая, что такое приметное оружие сразу же опознают.

— Вы что, считаете его гением? — язвительно спросил Кольер.

— Если эти парни шлепнули его, то зачем они ждали, пока труп найдут и заварится вся эта каша, а не обратились к Феррису сразу же? Зачем им было выворачивать карманы убитого, если он и так отдал им деньги? Не говоря уже о других несуразностях. Так поступает только тот, кто убивает по любой иной причине, но хочет инсценировать ограбление. — Спейд покачал головой. — Нет, вы слишком поспешили с выводами, Кольер. Зачем им было...

— Погодите, — перебил его Кольер. — Меня сейчас больше волнует другое. Почему вы все время болтаете, будто я очень сильно озабочен тем, чтобы поскорее все свалить на Джемса?

Спейд пожал плечами:

— Наверное, чтобы как можно быстрее и как можно чище отмыться перед Джулией, а может, и перед полицией. И вы нашли козла отпущения.

— Что? — выдавил из себя Кольер.

Спейд небрежным жестом ткнул сигаретой в сторону Роджера Ферриса.

— Феррис, — мягко сказал детектив. — Разумеется, это он убил Хейвена.

Ресницы Кольера дрогнули, но все-таки он не моргнул. Спейд продолжал:

— Во-первых, он последний, кто видел Илая живым, а это всегда было неплохой уликой. Во-вторых, он единственный из всех, с кем я встречался до того, как нашли тело Илая, волновался, знаю ли я об этом. Все остальные считали, что я ищу парня, который просто ушел из дома. А он знал, что я охочусь за мертвецом, поэтому был вынужден позаботиться об алиби. Он даже не посмел выбросить книгу Илая, ибо ее прислали из магазина, что легко проверить. А кроме того, кто-нибудь там мог прочесть надпись на ней. В-третьих, он единственный, кто считал Илая милым, вежливым, чистым пай-мальчиком — по тем же причинам. В-четвертых, история о вымогателе, который пришел в три пополудни, с легкостью получил пять тысяч и проболтался там до двенадцати, звучит просто по-идиотски. В-пятых, байка о бумаге, которую подписал Илай, еще глупее, хотя, разумеется, подделать такую бумагу проще простого. В-шестых, у него было больше оснований, чем у кого бы то ни было, желать Илаю смерти.

Кольер важно кивнул:

— Однако...

— Никаких «однако», — перебил его Спейд. — Вероятно, он проделал этот фокус с деньгами в банке: десять тысяч оттуда, пять — обратно, но это несущественная деталь. Он пригласил недалекого шантажиста к себе домой, заговаривал ему зубы, пока слуги не легли спать, потом отнял у него револьвер, посадил в машину и увез — может, уже мертвого, а может, пристрелил в тех кустах, — обыскал труп, дочиста выгреб все из карманов, чтобы, во-первых, его не сразу опознали, а во-вторых, заподозрили ограбление, выбросил пистолет в речку и поехал домой...

Спейд замолчал, прислушиваясь к звуку сирены на улице. Затем в первый раз с тех пор, как начал говорить, взглянул на Ферриса.

Лицо Роджера Ферриса было белым, как у мертвеца, но глаз он не отвел.

— У меня предчувствие, Феррис, — сказал Спейд, — что скоро мы выясним, кому вы зажгли красный свет. Вы, помнится, проговорились, что имели компаньона по увеселительному бизнесу, когда Илай работал на вас, а затем стали единоличным хозяином труппы. Нам не составит большого труда навести справки о вашем компаньоне — исчез ли он бесследно, умер своей смертью или жив-здоров поныне.

Феррис обмяк, словно из него вынули стержень. Облизав пересохшие губы, он произнес:

— Я хочу видеть моего адвоката. Я не желаю говорить, пока не встречусь с адвокатом.

— Что до меня, то я не возражаю, — сказал Спейд. — Вы, конечно, убийца, но я сам не люблю шантажистов. Мне кажется, что Илай написал им всем в своей книге неплохую эпитафию: «Слишком много их было...»