Зона поражения

Потом Виноградов принялся устранять пробелы в теории.

Что знает про Испанию современный россиянин? Дон Кихот, быки, коррида, ария Кармен из одноименной оперы, да дешевое вино в бумажных пакетах. Те, кто постарше, вспомнят Пассионарию и героическую борьбу интербригад против кровавого диктатора генералиссимуса Франко. Интеллигенция добавит пару слов про изумительный испанский период в творчестве старика Хемингуэя… «Новые русские» обо всем этом даже не догадываются, зато без запинки перечислят шикарные отели на побережье, легко оперируя шестизначными суммами, оставленными в Коста-Браво, Кос-та-Дорада и Коста-дель-Соль.

Например, про Астурию Виноградов слышал только что-то смутное насчет революционно настроенных горняков… Расположенная на самом севере страны, эта индустриальная провинция долгое время оставалась на обочине основных туристических маршрутов, и из соотечественников Владимира Александровича ее посещали в основном экипажи швартующихся в Сантандере морских грузовозов.

Впрочем, теперь ситуация стремительно менялась. Неустойчивый характер рыночной экономики, беспощадно ударивший некогда по местным шахтам и промышленным предприятиям, вынудил власти сделать все для избежания социального взрыва… В считанные годы экологически и политически неблагополучный регион превратился в чудесный комплекс живописных прибрежных курортов — так, что теперь относительно дешевая Астурия начала составлять серьезную конкуренцию привычным местам отдыха испанцев и их соседей по Европе. К тому же с апреля до поздней осени нескончаемой чередой привлекали туристов и местных жителей разнообразные ярмарки, конкурсы и карнавалы.

Что же касается «Черной недели»… За этим зловещим словосочетанием скрывался веселый и шумный международный фестиваль — традиционный праздник любителей триллеров и классических детективов.

Из рекламной брошюры Владимир Александрович узнал, что вот уже не первый год, летом, город Хихон и его окрестности на несколько дней и ночей предоставлялись в безраздельное распоряжение писателей, редакторов и просто поклонников остросюжетной литературы со всего мира. Десятки пишущих журналистов ведущих изданий Европы и обеих Америк, съемочные бригады телевидения…

Здесь принципиально не проводили серьезных торжественных заседаний — вместо них был огромный парк аттракционов, ресторанчики на каждом углу, танцы до утра и бесплатная роскошь человеческого общения.

— Нормально! — одобрил тогда идею праздника обогатившийся новыми знаниями Виноградов. Сложил стопочкой пестрые, красочные буклеты и направился вниз — сейчас он чувствовал себя морально готовым к приему пищи…

Описывать даже самый обыкновенный испанский ужин — дело неблагодарное. И никакое богатство словарного запаса помочь тут не в силах! Великолепие и непринужденность… Бумага просто не способна передать всю фантастическую гамму изумительных запахов и вкуса, когда терпкая влага рубинового вина кажется просто неотделимой от шелеста пальмы на набережной и прохладного, нежного ветра с моря.

После такой еды мир видится добрым и в какой-то степени расположенным к либеральному демократизму. Хочется выпить еще и сделать людям нечто хорошее.

Снаружи, за пределами террасы «Каса Пачин» небо совсем потемнело и слилось с далекой кромкой волн на горизонте. День подошел к концу, но на смену ему уже торопился вечер, самое богатое событиями время фестиваля…

Владимир Александрович собрался было рассчитаться, но передумал. В конце концов, для сна есть долгие январские ночи, а сейчас представлялась возможность и людей, так сказать, посмотреть — и себя показать.

И действительно, вскоре пустых мест не осталось — даже пришлось выносить из прокуренного помещения под навес дополнительные стулья. Рассаживались сразу большими, человек по десять, компаниями: шум, гам, звон посуды и хохот… Испанская, английская, французская речь моментально перемешалась с клубами табачного дыма — видимо, все здесь уже успели перезнакомиться и вели себя с непринужденностью творческой и околотворческой интеллигенции.

Откровенно пьяных не было — но и трезвым ни одного из посетителей Виноградов назвать бы не решился. Тем более что и в ожидании закусок столы не пустовали: одна за другой на скатерти появились бутылки «тин-то», пиво и коктейли — в основном, разумеется, «кола» с ромом.

Неожиданно разрозненный гул посетителей слился в единый радостный рев — это два парня в ресторанной униформе вынесли на всеобщее обозрение ящик с мутно-зелеными, причудливой формы бутылками. Наклейки на таре отсутствовали, а из горлышек торчали края ничем не прикрытых пробок.

Владимир Александрович не знал, что это такое, а потому почувствовал себя одиноким, всеми покинутым странником:

— Эй, хефе! — поднял он вверх указательный палец, подражая жестам и фразе носатого толстяка на противоположном конце террасы.

Тут же, со скоростью атакующего миноносца, примчался один из официантов:

— Сеньор?

Виноградова в жизни обзывали по-всякому, но именно такое обращение с каждым разом нравилось ему все больше.

— Сайдра? — Парень как по заказу держал в руках одну из загадочных стеклянных емкостей.

— Си. — Майор в очередной раз на всякий случай кивнул. И не ошибся.

— Сеньор! — Откуда-то появился огромный стакан, официант звонко удалил пробку из горлышка и вытянул вверх до предела правую руку с бутылкой.

Постепенно меняя угол наклона, парень выцедил тонкую бледную струйку, сразу же устремившуюся с высоты вниз, на пол — но вместо этого угодившую точнехонько на дно стакана, притаившегося у его левого бедра.

— Грациас! — поблагодарил Владимир Александрович, принимая вспенившуюся жидкость. Зрелище было действительно впечатляющим — во всех уголках террасы одновременно с полдюжины кабальерос разного роста, возраста и комплекции проделывали то же самое, что виноградовский официант.

С неравным, конечно, успехом… Действия некоторых, явно приезжих, сопровождались женским визгом и шутливыми угрозами обрызганных соседей. И все равно — даже самые неловкие в этот момент походили на торреадоров.