Детектив США. Выпуск 11

Я заставил себя расслабиться, сосредоточившись на грязном пятне на ковре. Я вспомнил иголку, глубоко вошедшую в руку Брюса, усилием воли заставил себя отвлечься от этого и ни о чем не думать. Я почувствовал касание иглы, почувствовал как она входит в тело, но боли не ощутил. Как будто на руку давил толстый палец. Я не пошевелился. Потом снова почувствовал касание иглы; на этот раз боль была резче.

Ганнибал с довольным видом выпрямился. Сквозь узкие щелки я наблюдал за ним. Он был удовлетворен. Я был тоже вполне удовлетворен. Если буду действовать толково, то упеку этого ублюдка туда, где его место.

Он сказал:

— Вы будете крепко спать и дальше и будете слышать только мой голос. Вы сможете нормально говорить и исчерпывающе отвечать на мои вопросы. Понятно?

— Да. — «Ну, ублюдок, тебя еще ждет сюрприз».

— Опишите ваши действия сегодня. Расскажите мне обо всем, что вы делали. Назовите всех с кем вы разговаривали и расскажите, что вам удалось выяснить.

Он повторил все снова, откинулся на спинку стула и приготовился слушать.

Я начал говорить глухим, монотонным голосом, стараясь сохранить черты лица неподвижными. Врал самым бесстыдным образом, а он впитывал все, как губка. Все это вдруг стало доставлять мне удовольствие, я чувствовал, что власть, которую он имел надо мной, переходит ко мне, и меня охватило дикое желание расхохотаться.

Я боролся изо всех сил, стараясь говорить невыразительным тоном, но все это напоминало ситуацию в церкви, когда в ходе торжественной службы вдруг вспоминаешь конец смешной истории. Я подавил этот позыв и продолжал говорить.

Наконец, я сказал:

— Сегодня днем я много и долго размышлял о всех, кто замешан в этом деле, о всех странных эпизодах, о том, кто останется в выигрыше в случае смерти Джея. Я много думал о двух завещаниях Джея, особенно о последнем, по которому все отходило к Энн. Это обстоятельство было не в пользу Энн, но я знал, что у Джея должны были быть достаточные основания для того, чтобы изменить свое завещание. Возможно, он это сделал после того, как окончательно понял, что Глэдис были нужны только его деньги, и убедился, что она ему изменяет. Он, видно, подозревал, что она ему изменяет, потому что даже Энн вроде бы знала об этом. Глэдис была наполовину моложе Джея и здорово погуливала. Возможно, сразу с несколькими… в том числе и с вами.

Ганнибал уже не улыбался. Его вытянутая физиономия стала каменной, он облизал губы. Сквозь дрожащие ресницы я видел, что он закурил. Тем же монотонным, невыразительным голосом я продолжал.

— Но подозрения в отношении Энн совсем отпали, когда я сообразил, что человек, которому мерещатся попугаи, может быть признан сумасшедшим. Такого доказательства его помешательства было бы вполне достаточно для того, чтобы в дальнейшем объявить его завещание недействительным. В этот момент я стал внимательнее относится к Глэдис, да и к попугаю Джея. Роль Глэдис приобрела еще большее значение, когда я вспомнил слова Джея о том, что, если с ним что-либо случится, я должен позаботиться, чтобы его дело перешло к Энн, а не к Глэдис. И тут я понял, что адвокат Джея должен все это знать. Картинка начала складываться.

Ганнибал внезапно встал, и у меня в горле все сжалось. Неужели я допустил ошибку в своем рассказе! Но он просто повернулся и открыл небольшой чемоданчик, стоявший рядом с ним на полу. Он не обращал на меня никакого внимания, как будто я был здесь просто мебелью, полез внутрь, и я увидел в его руке сверкающий шприц, такой же, каким Брюс чуть раньше колол меня. Ганнибал наполнял шприц какой-то жидкостью из пузырька с коричневой резиновой крышечкой, и я подозревал, что это был не новокаин.

Внезапно мне стало ясно, что он все это давно продумал, и, продолжая без остановки говорить, я одновременно пытался сообразить, что он замыслил. До этого момента я, видимо, не представлял для него опасности. Теперь другое дело. И поскольку он, судя по всему, был уверен в том, что я говорю правду, можно было предположить, что в пузырьке был не амитал или еще какой-нибудь состав, под воздействием которого человек говорит, ничего не скрывая. Вторая мысль, которая пришла мне к голову, радости не вызывала.

Я продолжал выдавливать из себя.

— Когда все это сошлось — я понял, что вечеринка у Джея в субботу стала поворотным пунктом, хотя мотив преступления прослеживался раньше. Убийство из-за крупного наследства — достаточно обычное преступление, а вечеринка была устроена сразу же после того, как Джей сделал второе завещание. Убийство, очевидно, было спланировано позже, но именно вечеринка дала толчок преступлению. Все заключалось в деньгах Джея и его деле. Если бы их можно было получить, не убивая Джея — тем лучше. Появляется гипнотизер. Похоже, что Борден провел сеанс гипноза на вечеринке, а затем под воздействием ранее внедренного внушения Джей около полуночи уединился с ним, чтобы приготовить коктейли, и там Борден внушил ему, что передает контроль над ним вам или Глэдис. Только через полчаса, когда все собирались уходить, Борден снял все внушения, но к этому моменту Джей уже был под вашим контролем.

Ганнибал вернулся назад и сел на стул. Шприц практически исчез в его огромной руке, только длинная, тонкая игла поблескивала передо мной. Его лицо стало жестким, рот немного скривился.

Я продолжал.

— Вы проводили мисс Стюарт домой, а затем вернулись к Уэверам. Поскольку вы не были уверены, что вас не увидят, когда вернетесь, вы повели себя очень хитро. Вы даже не пытались скрывать, что вернулись. Вы всегда могли объяснить, что это Джей попросил вас вернуться, а он уже находился под вашим контролем. Теперь у вас была масса времени, чтобы поработать с Джеем, внушить ему все, что вам хотелось, и вы навьючили на Джея этого попугая для того, чтобы возник разговор о его помешательстве, а может и вообще для того, чтобы упечь его в сумасшедший дом.

Мне стало трудно говорить этим занудным, невыразительным тоном; может я зашел слишком далеко в своей игре, но Ганнибал, видимо, по-прежнему верил, что я говорил ему то, что сам считал правдой. Он поднял шприц у меня перед глазами и легонько нажал на него. С острия иглы скатилась капелька бесцветной жидкости.

Я продолжал:

— Однако потом начались неприятности. Кроме того, что вы нагрузили Джея этим попугаем, вы внушили ему, что он должен продать свой магазин. Вы подослали к нему двух бандитов — Люсьена и Поттера — чтобы они купили его магазин практически за бесценок. Возможно, они и справились бы с этим делом в нужное время, однако Джей рассказал мне об этом. Джей должно быть уже подозревал вас с Глэдис — я это — понял, когда вспомнил, что он консультировался по вопросу продажи магазина с Коэном и Фиском, а не с вами, его постоянным адвокатом. Кроме того, мне показалось, что он подозревает Глэдис еще и потому, что не хотел рассказывать ей о своих галлюцинациях. Было еще несколько обстоятельств, которые показались мне странными. Джей выслал мне чек на слишком большую сумму, учитывая те незначительные услуги, которые я должен был оказать ему. Странным казалось и то, что эти бандиты из всего Лос-Анджелеса выбрали магазин Уэвера, чтобы продемонстрировать свою силу.

Во всяком случае, когда эти два крепыша выкрали у меня купчую и передали ее вам с Глэдис, вы почувствовали, что я начинаю мешать вам, порчу все дело, становлюсь опасным. И почти сразу же я свалился на Глэдис со своими расспросами о Джее и гипнозе. Она не ожидала никакого расследования, во всяком случае не так быстро, и, застигнутая врасплох, попыталась все скрыть, заявив, что она ничего не помнит о вечеринке. Она, очевидно, позвонила вам сразу же после того, как я ушел от нее и поехал по другим гостям, и вот здесь возникает идея насилия — убить Джея и сделать Марка Логана козлом отпущения. Все вроде бы прекрасно. После смерти Джея его последнее завещание окажется действительным, и все наследство, очевидно, получит Энн. И даже если мне удалось бы выпутаться, подозрение все равно пало бы на Энн. Если бы Энн не удалось избежать наказания, тогда жена, как вторая наследница, получила бы ее долю. А на случай, если бы подозрения с Энн были бы сняты и вся шумиха утихла бы, у вас всегда оставался вариант с помешательством. Ловко.