Детектив США. Выпуск 11

Он заранее предупредил меня, что это может оказаться авантюрой, ибо из-за разветвленной системы вен в рукеобезболивание может оказаться недостаточным для того, чтобы можно было бы что-то гарантировать. Тем не менее, я почувствовал себя лучше. Я хотел обеспечить себя всем. Потом Брюс завершил свою операцию, покачал головой, сказав что-то, чего я не разобрал, и ласково похлопал меня по спине прежде чем убрать шприц в маленькую черную коробочку. Я откинулся назад и снова закрыл глаза. Руки немного дрожали. Я ждал.

И тут это ощущение появилось.

Сначала, как мимолетная мысль: пошли, Логан. Вставай, пошли в «Феникс». Я подождал, давая возможность импульсу отчетливее проявить себя, хотя легкий страх перед неизвестностью уже начал меня охватывать. Я подождал еще немного и убедился, что это желание усиливается, становясь навязчивым, несмотря на то, что я знал, что происходит и почему это происходит. Страх тоже усиливался. Я спокойно посидел еще несколько минут, потом кивнул Брюсу с Хиллом и вышел из машины.

Я хлопнул дверью, но пришлось обернуться, чтобы убедиться, закрылась ли она. Я не слышал стука. Я внимательно посмотрел по сторонам — не едут ли машины, так как шума движения не улавливал. До меня донесся глухой гудок автомобиля, и я немного подождал прежде чем пересечь улицу.

По плану они должны были выйти позже. Я не хотел, чтобы что-то испортило всю игру. У меня была масса времени все обдумать, и, сидя в машине, отключенный от внешних раздражителей, я еще раз прошелся по всем мелочам, которые давали ответ.

Полиция ничего не сообщала, однако я думал, что знаю, кто будет ждать меня наверху. Был ли я прав или ошибался, уже не имело значения. Через минуту мы встретимся лицом к лицу. Но сложить все эти странные и разрозненные кусочки воедино можно только одним путем.

В холле отеля я огляделся и в полной тишине направился к лифту. В нескольких футах от меня необычайных размеров толстяк спорил со своим собеседником. Щеки толстяка тряслись, его мясистые губы яростно кривились, но до меня не долетало не звука.

Я как будто летел куда-то, лишенный телесной оболочки, хотя и видел, что люди вокруг меня разговаривают — клерк за стойкой, молодая женщина, которая смеялась, широко раскрыв рот. Я не мог не подумать о том, каким бы странным и совершенно иным был бы мир, если бы все были абсолютно глухими: безжизненные лица, никаких криков, искаженные лица с извергающими ругательства ртами и вытаращенными глазами. И как тщательно будет взвешиваться каждое слово, прежде чем оно проявится в жестах, будет положено на бумагу или даже появится на страницах книг. Никаких ласковых слов, шепотом произносимых в темноте комнаты, никакой музыки, никаких звуков ветра или дождя. Каким странным и беззвучным предстает мир перед глухим человеком. Никогда об этом раньше не задумывался.

Я криво усмехнулся. Нашел о чем рассуждать. Я нажал кнопку лифта и покачал головой. Брось все это, Логан. Энергичнее. Немного осталось. Пора подумать о том, что там тебя ждет наверху.

Подошел лифт и дверь бесшумно открылась. Кроме меня никто не вошел и мы поехали вверх. Лифтерша посмотрела на меня и зашевелила губами — бла, бла, бла. По движению ее губ я почти мог разобрать слова, однако звук ее голоса лишь слегка достигал моих ушей.

Я сказал: «Пятый», и слово бесшумно пронеслось у меня в голове.

Я вышел в холл на пятом этаже, подождал пока лифт не тронулся вниз и направился к номеру 524. Перед дверью остановился. В конце холла, футах в сорока позади меня какой-то человек в темно-синем костюме поставил ногу на высокий ящик с песком для окурков и начал возиться со шнурком ботинка.

Я постучал.

Никакого ответа. Совершенно никакого.

У меня все напряглось в груди. Забухало сердце, к ушам прилила кровь. Когда я стучал, то почувствовал, что рука немного онемела и двигалась как-то неуклюже. Надо за этим следить. Пальцы были жесткими и неуправляемыми, как деревянные конечности у куклы.

Я уже собирался постучать еще раз и молча выругался. В прошлый раз меня пригласили войти. Я ждал, что дверь откроется, и, естественно, не слышал голоса изнутри. Пока одна ошибка. Больше позволить не могу. Я взялся за ручку, повернул ее и вошел в комнату.

Вот и он, возвышается надо мной.

— Хелло, мистер Ганнибал, — сказал я, пытаясь придать моему голосу удивленное выражение.

Он мило улыбался, сверкая своими огромными белыми зубами. Мне снова в голову пришли ровные, прямоугольные куски сахара. Он затянулся и дым лениво выплывал у него изо рта, когда он поднял правую руку и, все еще улыбаясь, направил на меня свой длинный указательный палец.

Вот оно! Держись, Логан. Наступил момент, ради которого все затевалось. Не испорти все дело.

На какое-то мгновенье я застыл, как заколдованный, но потом усилием воли поднял глаза к потолку и, не глядя на адвоката, откашливаясь, начал говорить про себя все, что пришло на ум. Слова, названия книг, ругательства — все, все, Энн, Эйла, Джей, ублюдочный подонок, убью тебя и вырежу твое сердце, у Мэри была овечка…

Я закрыл глаза, слегка откинул голову назад, заставил все свои члены расслабиться и чуть-чуть приоткрыл веки. Я должен был видеть его, должен был видеть, что он делает, и попытаться понять, что он говорит. Я не слышал его и это было хуже всего. Если удастся пройти через это испытание, тогда со мной все будет нормально.

Так выдержал я это испытание? Как я должен себя чувствовать? Я чувствовал себя хорошо, чувствовал себя нормально. Я видел смутные, размытые очертания Ганнибала, словно нас разделяла пленка, но боялся открыть глаза пошире, опасаясь, что он заподозрит неладное — если уже не заподозрил. Я увидел его руку, надвигающуюся на меня. Он подходил ко мне и что-то говорил. Потом он нежно взял меня за руку и повел к глубокому креслу. Я подошел к нему и сел, не дыша, лишь видел, что губы его продолжали шевелиться.

Ганнибал повернулся и пошел назад к двери. Наблюдая за его спиной, я дернул за проволочку, прикрепленную к уху, дернул еще раз — безрезультатно. В отчаянии я схватил обе затычки руками, следя за Ганнибалом и надеясь, что он не обернется и не посмотрит на меня, выковырял их ногтями и вместе с болью почувствовал, что слышу.

Дверь хлопнула и я бросил затычки на сиденье, пытаясь спрятать проволочку и уголком глаза следя за Ганнибалом, который поворачивал ключ в замочной скважине. Когда Ганнибал повернулся и подошел ко мне, я успел положить руки на колени и откинуться на спинку кресла. В узкую щелку я смутно видел, как он пододвинул ко мне стул, сел и положил ногу на ногу.

Он нагнулся вперед и своим мощным и сочным голосом начал размеренно говорить: «Вы крепко спите, крепко спите, погружаетесь глубже в сон, приятный, спокойный, гипнотический сон».

Он говорил очень медленно, почти шептал мне прямо в ухо. Я старался не слушать его, убеждал себя: «Ты в порядке, Логан. Все нормально. Это малый — идиот. Будь счастлив и радуйся жизни». Я попытался отключиться от его слов, попробовал занять себя своими собственными мыслями, фиксируя одновременно, что он говорил.

— Крепко спите, погружаетесь глубже и глубже…

«Аллилуйя, я опять бродяга, ты мой солнечный свет, ты

мой солнечный свет, та, та, та, ву, ду, ди, о, ду…»

— …будете делать, все, что я скажу. Понятно? Скажите да, если вам все понятно.

— Да. — «Да, у нас нет бананов, у нас нет бананов…»

— …не ощущаете боли в правой руке…

«Боли нет, новокаин, Вивьен Блен, у старого Макдональда была ферма, ия, ия…»

В правой руке Ганнибала появилась игла. Судя по всему, я зря надеялся, что он не будет осторожничать.

— Закатайте рукав.

Не снимая пиджака, я расстегнул рукав рубашки и закатал его до локтя. Ганнибал схватил мое запястье своей лапищей и положил мою руку на ручку кресла. Я чувствовал, как ею пальцы вцепились мне в запястье.

Боже, это не доставит мне удовольствия. Я знал, что со мной все в порядке, что я полностью владею собой — слышу, вижу, соображаю и так далее. Но что случится, если я подпрыгну? Что со мной произойдет, если он насторожится, посмотрит на меня и скажет — а я теперь слышу: «Спать! Крепко спать!».