…И вы будете редактором отдела

– Ну что ж, – протянул я. – Если не спешите, можете подождать здесь. Дайте мне полчаса, ладно?

– Что за вопрос, синьор, – воскликнул он и, вытащив из папки кипу бумаг, протянул мне. – Я не спешу.

Я взял бумаги и, оставив его, прошел по коридору в коктейль-бар. Я оказался там один – было воскресенье, да еще такой ранний час. Появился недовольный бармен, всем своим видом давая мне понять, что в такое время его лучше не беспокоить. Я заказал двойную порцию, прошел со стаканом к столику в углу и сел. Я выпил, не разбавляя виски водой. Оно несколько помогло, но не избавило меня от страха.

Я прочитал двадцать с лишним страниц аккуратно отпечатанного текста. Список насчитывал пятнадцать фамилий – большинство из них были мне знакомы. Возглавлял список Джузеппе Френци. Моя фамилия стояла где-то посередине. В донесении упоминались числа, когда Хелен проводила ночь с Френци, когда он заходил к ней на квартиру, когда она проводила ночь с другими мужчинами. Эти данные я пробежал быстро, а подробно остановился лишь на своих отношениях с Хелен. Сарти не лгал, говоря, что Верони и его люди не выпускали Хелен из поля зрения. Каждая моя встреча с ней была тщательно запротоколирована, зафиксированы все до единого слова, которые мы когда-либо сказали друг другу по телефону. Были там и подробности других телефонных переговоров между нею и другими мужчинами, и по прочтении донесения мне стало совершенно ясно, что я оказался всего лишь очередной жертвой, которую она собиралась шантажировать.

Три дня!

Удастся ли мне за этот срок доказать, что Хелен убил Карло? Не благоразумнее ли пойти к Карлотти, рассказать ему всю правду и напустить его на Карло? Но напустится ли он? Стоит ему только выслушать мою версию, как он убедится, что убийца – я…

Нет, надо придумать что-то другое.

И вдруг меня поразила одна мысль. В донесении Верони ни Карло, ни Майра Сетти почему-то ни разу не упоминались. Хелен наверняка хотя бы раз звонила либо ему, либо ей. Об этом свидетельствовал нацарапанный на стене в квартире Хелен номер Майры. Тогда почему же ни Карло, ни Майры в донесении нет? Возможно, Верони записывал только разговоры Хелен с намеченными ею жертвами, но ведь она наверняка хоть раз да сказала Карло или Майре по телефону что-то такое, что стоило занести в этот доклад?

Я просидел так несколько минут, ломая голову над этой проблемой, потом попросил у бармена телефонный справочник Рима. Он подал его мне, будто делая одолжение, и спросил, буду ли я еще пить. Я сказал, что пока нет.

Я принялся листать справочник, ища фамилию Верони, но ее там не оказалось. Это еще ничего не значило. Он мог держать агентство под вымышленной фамилией.

Тогда я прошел к телефонной будке у стойки бара и позвонил Джиму Мэттьюсу.

Прошло какое-то время, прежде чем мой звонок разбудил его и он встал.

– Господи Боже мой! – воскликнул он, взяв трубку. – Ты что, не знаешь, что сегодня воскресенье, идиот? Я лег спать в четыре часа утра.

– Перестань дуться, – ответил я. – Мне нужна кое-какая информация. Ты когда-нибудь слышал о Верони, частном детективе, который занимается только особо важными делами и услуги которого стоят страшно дорого?

– Нет, не слышал, – сразу же ответил Мэттьюс. – Ты неправильно записал фамилию. Я знаю в этом городе всех частных ищеек. Верони среди них нет.

– А может, ты его как-то упустил?

– Даю голову на отсечение, что нет. Тебе дали не ту фамилию.

– Спасибо, Джим. Прости, что вытащил тебя из постели. – Я повесил трубку, прежде чем он принялся клясть меня.

Я сказал бармену, что, пожалуй, выпью еще, вернулся со стаканом к своему столику и еще раз пробежал донесение.

Из пятнадцати человек, которых шантажировала Хелен, у меня единственного, согласно донесению, был не только мотив, но и возможность убить ее.

Я просидел там еще минут пять, обмозговывая создавшееся положение, затем допил виски и, чувствуя себя слегка навеселе, вернулся в кофейный бар.

Сарти так и сидел на том же самом месте, где я его оставил, и вертел шляпу. Вид у него был все такой же удрученный. Он встал, когда я направился к нему, и сел, когда я сел.

– Спасибо, что позволили ознакомиться с этим, – поблагодарил я, протягивая ему бумаги.

Он отпрянул от них, как будто я сунул ему под нос африканскую ядовитую змею.

– Они для вас, синьор. Мне они не нужны.

– Да, разумеется. Я и не подумал. – Я сложил бумаги и сунул их во внутренний карман. – У синьора Верони, вероятно, есть копии?

Уголки рта у Сарти скорбно поникли.

– К сожалению, да.

Я закурил сигарету и вытянул ноги. Я вдруг перестал бояться. Теперь я уже понимал, что за всем этим кроется.

– Синьор Верони богат? – спросил я.

Сарти поднял черные, налитые кровью глаза и вопрошающе посмотрел на меня.

– Частный детектив никогда не бывает богат, синьор, – ответил он. – Месяц работаешь, а потом три месяца ждешь. Нет, я бы не сказал, что синьор Верони богат.

– Вы полагаете, мы могли бы с ним договориться?

Сарти, казалось, раздумывал над моими словами. Он почесал покрытую перхотью макушку и нахмурился, глядя на стоявшую перед ним бронзовую пепельницу.

– Как это – договориться, синьор?

– Скажем, я бы предложил ему выкупить эти бумаги. Вы ведь их читали?

– Да, синьор, читал.

– Если они попадут к Карлотти, он может прийти к поспешному заключению, что в смерти синьорины повинен я.

У Сарти был такой вид, как будто он сейчас расплачется.

– Такое – увы! – у меня сложилось впечатление, синьор. Именно по этой причине я и упросил синьора Верони ничего не предпринимать три дня.

– Как вы думаете, высокое чувство долга не помешает Верони пойти на сделку со мной?

Сарти пожал толстыми плечами:

– В моей работе, синьор, приходится постоянно заглядывать вперед, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. Я предусмотрел возможность того, что вам захочется утаить и эти сведения от лейтенанта Карлотти. Я упомянул об этом синьору Верони. Говорить с ним трудно: у него гипертрофированное чувство долга. Но мы с ним давние друзья, и я могу играть с ним в открытую. Мне известно о его честолюбивых планах купить виноградник в Тоскане. Вероятно, его удастся убедить.

– А вы не взяли бы на себя эту задачу?

Сарти, казалось, заколебался:

– Вы мой клиент, синьор. Когда у меня появляется клиент, я всячески ему помогаю. Так я строю свое дело. Это трудно и опасно. Меня могут привлечь к суду, и все же ради вас я готов рискнуть и удовлетворить ваше желание.

– Ваши мотивы столь же убедительны, как и мотивы синьора Верони, – заметил я.

Он грустно улыбнулся:

– Я здесь для того, чтобы служить вам, синьор.

– Как вы думаете, сколько может стоит виноградник в Тоскане? – спросил я, глядя ему в глаза. – Вы не догадались спросить его?

Он встретил мой взгляд совершенно спокойно.

– Я действительно коснулся этого вопроса. Кое-какие соображения у синьора Верони есть. Похоже, ему недостает половины требующейся суммы – десяти миллионов лир.

Десять миллионов лир!

Эта сделка выдоит меня вконец. Именно столько я сколотил за пятнадцать лет работы в газете.

– И за данную сумму он будет готов передать мне все копии этого донесения и ничего не сообщать в полицию?

– Не знаю, синьор, но я спрошу. По всей вероятности, мне удастся убедить его.

– А вас не придется подмазывать? Я хочу сказать: не потребуете ли вы комиссионные за свои услуги? – спросил я. – Честно говоря, уплатив десять миллионов лир, я останусь без гроша в кармане. Если хотите получить навар, придется вам брать его с Верони.

– Это можно устроить, синьор, – ответил Сарти. – В конце концов, за работу мне заплатит синьор Чалмерс. Вы, по-моему, упоминали, что гонорар будет приличный. Я хочу быть вам полезным. Довольный клиент – лучшая реклама.

– Мысль высокой пробы, – похвалил его я. – Значит, вы посмотрите, что можно сделать?

– Непременно, синьор. Думаю, часа через два-три у меня уже будут для вас новости. Вы будете дома в час дня?