Сотрудник агентства «Континенталь» (Сборник)

С приездом Дейнов и при такой хозяйке, как миссис Дейн, миссис Бегг стала в доме лишней. Они поступили очень великодушно, сказала миссис Бегг, — помогли ей найти новую службу и проводили с хорошим денежным подарком. С тех пор она их не видела, но благодаря привычке следить за объявлениями о браках, смертях и рождениях в утренних газетах через неделю после своего ухода узнала, что Эдгар Леггет и Алиса Дейн поженились.

4. Туманные Харперы

На другое утро, в девять часов, явившись в агентство, я увидел в приемной Эрика Коллинсона. Его загорелое лицо побледнело, выглядело несвежим, и он забыл напомадить голову.

— Вы что-нибудь знаете о мисс Леггет? — спросил он, вскочив с места и бросившись мне навстречу. — Она не ночевала дома и до сих пор не вернулась. Ее отец говорит, что не знает, где она, но я уверен, что он знает. Он говорит мне «не волнуйтесь», но как я могу не волноваться? Вы что-нибудь знаете?

Я ответил, что не знаю, и сказал ему, что видел ее вчера вечером, когда она выходила от Минни Херши. Я дал ему адрес мулатки и посоветовал спросить у нее. Он нахлобучил шляпу и выбежал.

Я позвонил О’Гару и спросил, слышно ли что-нибудь из Нью-Йорка.

— Угу, — сказал он. — Аптон — фамилия оказалась правильная — когда-то был вашим коллегой, частным сыщиком, и даже держал агентство, но в двадцать третьем году его и некоего Гарри Рапперта посадили за попытку подкупа присяжных. Вы разобрались с черным?

— Не знаю. Носорог носит в кармане тысячу сто зеленых. Минни говорит, что они выиграны в кости. Может быть. Это вдвое больше того, что он выручил бы за камни Леггета. А что, если ваши люди проверят? Якобы он выиграл их в клубе «Счастливый день».

О’Гар пообещал заняться этим и повесил трубку.

Я послал телеграмму в наше нью-йоркское отделение с просьбой собрать сведения об Аптоне и Рапперте, а потом пошел в муниципалитет и в кабинете регистратора стал листать журнал регистрации браков за август и сентябрь 1923 года. Искомое заявление было датировано 26 августа, в нем значилось, что Эдгар Леггет родился в Атланте, штат Джорджия, 6 марта 1883 года, и это его второй брак; об Алисе же Дейн — что она родилась в Лондоне 22 октября 1888 года и прежде замужем не была.

Когда я вернулся в агентство, меня опять подстерегал там Эрик Коллинсон, еще более встрепанный.

— Я видел Минни, — возбужденно начал он, — и она ничего мне не объяснила. Сказала, что вчера вечером Габи была у нее и просила вернуться на работу, а кроме этого ничего о ней не знает, но на ней… на руке у нее было кольцо с изумрудом — я точно знаю, что оно принадлежит Габи.

— Вы спросили об этом?

— Кого? Минни? Нет. Как можно? Это было бы… вы же понимаете.

— Правильно, — согласился я, вспомнив слова Фицстивена о рыцаре без страха и упрека, — мы всегда должны быть вежливыми. Я вас спрашивал, в котором часу вы привезли мисс Леггет домой позавчера ночью. Почему вы меня обманули?

От смущения его лицо сделалось еще более миловидным и еще менее осмысленным.

— Я сделал глупость, — забормотал он, — но я не… понимаете… я думал, что вы… я боялся…

Конца этому не было видно. Я подсказал:

— Вы решили, что час поздний, и не хотели, чтобы у меня сложилось о ней неправильное мнение?

— Да, вот именно.

Я выставил его, а сам пошел в комнату оперативников, где большой, разболтанный, краснолицый Мики Лайнен и тоненький, смуглый, франтоватый Ал Мейсон рассказывали друг другу байки о том, как в них стреляли, и хвастались, кто сильнее испугался. Я изложил им, что к чему в деле Леггета — насколько сам знал, а знал я совсем немного, как показал мне собственный рассказ, — и отправил Ала наблюдать за домом Леггетов, а Мики — посмотреть, как ведут себя Минни и Носорог.

Часом позже, когда я позвонил в дверь Леггетов, мне открыла хозяйка, и ее симпатичное лицо было невеселым. Мы прошли в зелено-оранжево-шоколадную комнату, и там к нам присоединился ее муж. Я изложил им то, что О’Гару удалось выяснить в Нью-Йорке об Аптоне, и сказал, что запросил по телеграфу дополнительные сведения о Рапперте.

— Ваши соседи видели, что возле дома околачивался какой-то человек, но это был не Аптон. Судя по описаниям, тот же самый человек выбрался по пожарной лестнице из комнаты, где убили Аптона. Приметы Рапперта мы получим.

Я следил за лицом Леггета. Оно не изменилось. Его блестящие карие глаза выражали интерес, и ничего больше. Я спросил:

— Ваша дочь дома?

Он ответил:

— Нет.

— Когда она вернется?

— Наверное, через несколько дней, не раньше. Она уехала за город.

— Где ее найти? — обратился я к миссис Леггет. — Мне надо задать ей кое-какие вопросы.

Миссис Леггет отвела глаза, посмотрела на мужа.

— Точно мы не знаем, — услышал я его металлический голос. — Из Лос-Анджелеса приехали ее друзья, мистер Харпер с женой, и пригласили ее прокатиться в горы. Я не знаю, какой они придумали маршрут и намерены ли где-нибудь остановиться.

Я стал спрашивать о Харперах. Леггет признался, что ему известно очень мало. Жену Харпера зовут Кармелой, сказал он, а у самого Харпера прозвище «Малыш», настоящее же его имя — не то Фрэнк, не то Уолтер. Лос-анджелесского адреса Харпера он тоже не знает. Кажется, у них есть дом где-то под Пасаденой, но в этом он не уверен, поскольку слышал, что они продали его или собирались продать. Пока он нес эту чушь, его жена сидела, уставясь в пол, и только дважды подняла голову, чтобы умоляюще взглянуть на него голубыми глазами. Я спросил ее:

— Вы что-нибудь знаете о них, кроме этого?

— Нет, — слабым голосом ответила она и снова бросила взгляд на мужа, который не обращал на нее внимания и спокойно смотрел мне в глаза.

— Когда они уехали? — спросил я.

— Рано утром, — ответил Леггет. — Харперы остановились в гостинице — не знаю в какой, и Габриэла ночевала с ними, чтобы выехать с утра пораньше.

Я был сыт Харперами.

— Кто-нибудь из вас, вы или ваша жена, знали что-нибудь об Аптоне, сталкивались с ним до этой истории?

— Нет, — сказал Леггет.

Надо было бы задать еще кое-какие вопросы, но ответы я получал невразумительные и, решив, что с меня хватит, встал. Мне очень хотелось сказать Леггету, что я о нем думаю, однако это не сулило никакой прибыли. Он тоже поднялся и с вежливой улыбкой сказал:

— Сожалею, что причинил страховой компании столько хлопот, тем более что всему виной моя халатность. Хочу знать ваше мнение: как вы думаете, должен я взять на себя ответственность за потерю бриллиантов и возместить ущерб?

— В сложившейся ситуации, — ответил я, — думаю, что должны; но расследования это не остановит.

Леггет сказал:

— Благодарю вас. — Голос его был безразлично вежлив. — Я подумаю.

По дороге в агентство я зашел на полчаса к Фицстивену. Он сказал, что пишет статью в «Психопатологическое обозрение» (не помню, так ли в точности оно называлось, но похоже), где разоблачает гипотезу о подсознательном и бессознательном как западню и обман, как волчью яму для неосмотрительных и накладные усы для шарлатана, а также дыру в крыше психологии, из-за чего честные ученые теперь бессильны, или почти бессильны, выкурить из дома науки таких модных насекомых, как психоаналитик и бихевиорист. Он распространялся об этом минут десять, но наконец все же вернулся на землю со словами:

— А как у вас дела с неуловимыми бриллиантами?

— И так и сяк, — ответил я и рассказал ему о том, что выяснил и сделал за истекшее время.

— Вам, безусловно, удалось до предела все запутать, — поздравил он меня, когда я кончил.

— Будет еще хуже, прежде чем прояснится, — пообещал я. — Хотелось бы провести с миссис Леггет минут десять наедине. Без мужа, по-моему, с ней можно будет договориться. Вы не могли бы кое-что у нее выведать? Я хочу знать, почему уехала Габриэла, пусть нам даже не скажут куда.

— Попробую, — охотно согласился Фицстивен. — Скажем, завтра днем приду и попрошу книгу — хотя бы «Розовый крест» Уэйта. Они знают о моем интересе к таким предметам. Мистер Леггет будет в лаборатории, а я не захочу его беспокоить. Осведомлюсь у миссис Леггет между прочим — возможно, удастся что-то узнать.