«З» - значит злоба (ЛП)

Но «У Эмили на пляже» — самый популярный из местных ресторанов, и непохоже, чтобы он страдал от приливов и отливов посторонней публики.

Таша, должно быть, приехала из Ломпока, потому что шикарный красный «понтиак», с тщеславным номером ТАША Х был припаркован у тротуара. В детективных делах это называется уликой. Кроме того, лететь из Ломпока — это больше неудобств, чем оно стоит.

Я вошла в ресторан и обозрела столики. У меня не было настроения для стычки, и я старалась держаться открытой для возможностей. Каких — понятия не имею.

Я увидела Ташу через арку, до того, как она заметила меня. Она сидела в небольшом помещении, отделенном от главного зала. Эмили посадила ее у окна, за столик на двоих.

Она смотрела в окно, на детскую площадку в маленьком парке через улицу.

Бассейн был закрыт, осушенный на зиму, голубой круг, который выглядел сейчас как посадочная площадка для летающей тарелки. Двое ребятишек карабкались на горку, их мать сидела на низкой бетонной ограде с сигаретой в руке. Позади нее виднелись голые мачты яхт, стоявших в заливе. День был солнечный и холодный, облака неслись по голубому небу, оставленные штормом, который прошел к югу от нас.

К Таше подошел официант, они кратко посовещались, и она взяла у него меню. Я видела, что она сообщила, что ждет кого-то еще. Он отошел, и она начала внимательно изучать обеденные возможности.

Вообще-то, я никогда раньше не видела Ташу, но встречалась с ее сестрой Лизой позапрошлым летом. Я была поражена, что мы с Лизой так похожи. Таша была сделана из того же генетического материала, хотя она была на три года старше и выглядела более внушительно. На ней был серый шерстяной костюм с белой шелковой подкладкой, которая виднелась в глубоком V-образном вырезе жакета.

Ее темные волосы, со светлым мелированием, были зачесаны назад и закреплены на затылке стильным черным шифоновым бантом. Единственным украшением была пара крупных золотых серег, которые поблескивали, когда она двигалась. Поскольку она занималась делами собственности, у нее, наверное, нечасто были возможности для страстных речей в суде, но она все равно выглядела достаточно устрашающе. Я уже решила привести свои дела в порядок.

Таша заметила меня, и я увидела, как ее лицо оживилось, когда она отметила наше сходство.

Может быть, у всех двоюродных сестер Кинси одинаковые черты лица.

Я подняла руку в приветствии и направилась к ее столику. Уселась напротив нее и поставила сумку на пол.

— Привет, Таша.

Какое-то время мы изучали друг друга. В школе, на уроках биологии, я изучала Менделевы фиолетовые и белые цветы горошка, скрещивание и полученное «потомство».

Вблизи я заметила, что у Таши темные глаза, в то время как мои — зеленоватые, а ее нос выглядит как мой, до того, как был дважды сломан. Видеть ее было, как будто неожиданно поймать в зеркале собственное отражение, образ и странный и знакомый. Я и не я.

Таша прервала молчание.

— Как странно. Лиза говорила, что мы похожи, но я и не думала, что настолько.

— Думаю, нет сомнений, что мы родственники. А другие сестры? Они тоже похожи на нас?

— Вариации на тему. Когда мы с Пэм росли, нас часто путали.

Пэм была сестрой между Ташей и Лизой.

— Пэм уже родила?

— Несколько месяцев назад. Девочку. Какая неожиданность! — сказала она сухо.

Ее тон был ироническим, но я не поняла шутку. Она почувствовала незаданный вопрос и мимолетно улыбнулась в ответ.

— Все женщины Кинси рожают девочек. Я думала, ты знаешь.

Я помотала головой.

— Пэм назвала ее Корнелией, чтобы подлизаться к Бабушке. Боюсь, что большинство из нас этим грешит, время от времени.

Корнелия Ла Гранд — девичья фамилия моей бабушки Бертон Кинси. Судя по тому, что мне говорили, она управляла семьей, как деспот. Она была щедра в отношении денег, но только если ты пляшешь под ее дудку — причина, по которой семья так демонстративно игнорировала меня и мою тетю Джин в течение двадцати девяти лет.

Тетя Джин, которая растила меня с пятилетнего возраста, работала машинисткой в страховой компании Калифорния Фиделити, компании, которая в конце концов наняла (и уволила) меня. У нее была скромная зарплата, и у нас никогда не было много денег.

Мы всегда жили в передвижных домах, трейлерах, как их потом стали называть — бастионах маленького пространства, которое я до сих пор предпочитаю. В то же время, даже тогда, я поняла, что другие люди считают трейлеры чем-то низкого пошиба. Не знаю, почему.

Тетя Джин учила меня никогда ни к кому не подлизываться. Чего она не сказала, так это, что у нас имеются родственники, к которым стоит подлизаться.

Таша, должно быть, поняв, в какую чащу завели меня ее ремарки, сменила тему.

— Давай, разберемся с обедом, а потом я объясню тебе ситуацию.

Мы прошли процедуру заказывания и поедания обеда, разговаривая только о несущественных вещах. Когда наши тарелки убрали, Таша перешла к делу, сразу сменив тон.

— У нас есть клиенты в Санта — Терезе. Они оказались в ситуации, которая может заинтересовать тебя. Ты знаешь Малеков? Они владельцы Малек Констракшн.

— Я не знаю их лично, но имя мне знакомо.

Я видела в разных местах города логотип их компании, белый восьмиугольник, с красным контуром бетономешалки в середине. Все их грузовики были ярко-красного цвета и бросались в глаза.

Таша продолжала.

— Эта компания занимается песком и гравием. Мистер Малек недавно умер, и наша фирма представляет его наследство.

Подошел официант и налил нам кофе. Таша взяла пакетик сахара, надавив на край со всех сторон, прежде, чем оторвать уголок.

— Бадер Малек купил карьер гравия в 1943. Не знаю, сколько он заплатил тогда, но сейчас он стоит целое состояние. Ты знаешь что-нибудь про гравий?

— Ничегошеньки.

— Я тоже не знала, до этого дела. Гравийный карьер обычно не приносит большого дохода из года в год, но вышло так, что за последние тридцать лет природоохранные и землепользовательные законы сделали очень трудным открытие новых карьеров.

В этой части Калифорнии их просто очень мало. Если ты владеешь гравийным карьером в своем районе, и строительство на подъеме — как в настоящий момент- его цена поднимается от скромной в сороковых до настоящего сокровища в 1980-х. Зависит, конечно от того, как велики запасы гравия и каково качество этих запасов. Получилось, что этот находится в идеальной зоне, и запасов хватит, наверное, еще на сто пятьдесят лет. Поскольку никто другой сейчас не может получить разрешение… ну, ты поняла, я уверена.

— Кто бы мог подумать?

— Вот именно, — ответила она и продолжила. — С гравием, ты хочешь быть ближе к месту, где идет строительство, потому что главные затраты — на транспортировку. Это одно из подводных течений состояния, о котором ты сам точно не знаешь, даже если оно твое.

В любом случае, Бадер Малек был настоящее динамо и умножал прибыть, развивая свой бизнес во всех направлениях. Малек Констракшн сейчас на третьем месте в штате. И она до сих пор находится во владении семьи. Одна из немногих, должна сказать.

— Так в чем проблема?

— Скоро я до этого дойду, но должна рассказать еще немного. У Бадера и его жены Роны — четверо сыновей, как серия, все с промежутком два года. Донован, Гай, Беннет и Джек.

Доновану сейчас лет сорок пять, а Джеку, наверное, тридцать девять.

Донован — самый лучший, типичный первенец, спокойный, ответственный, достиг больше всех. Его жена, Кристина, училась вместе со мной в колледже, поэтому я и оказалась вовлечена в это дело. Второй сын, Гай, оказался позором семьи. Остальные двое — ни то, ни се. Ни рыба, ни мясо, по крайней мере, по словам Кристи.

— Они работают в компании?

— Нет, но Донован все равно оплачивает все их счета. Беннет называет себя «антрепренером», что означает, он тратит кучу денег каждый год на неудачные бизнес-проекты. Сейчас он пытается заняться ресторанным делом. Они с парой партнеров открывают что-то в Грантии. Вот как теряют деньги. Нужно быть чокнутым.