Звездой помеченный любовник

— Могу сделать для вас только одно — покопаться в событиях тех шести месяцев. Допускаю, что это будет медленная, кропотливая работа, и мои услуги обойдутся вам дорого. Не исключено, что все это не принесет результатов.

— Что ж, если вы попытаетесь докопаться до истины, я постараюсь сохранить рассудок, несмотря на телефонные звонки и подметные письма.

— Но речь идет и о ваших деньгах, — заметил я.

Аманда оценивающе взглянула на меня:

— А вы тертый калач, мистер Холман.

— Если вам нужно сочувствие, вернитесь в психолечебницу, — посоветовал я.

— Пожалуй, вы правы. Так о какой же сумме идет речь?

— Если в течение ближайшей недели я ничего не найду, то брошу расследование. Так что предлагаю вам набраться терпения и подождать результатов.

— Вы хоть и тертый калач, но слишком доверчивы. — Она усмехнулась. — А вдруг за эту неделю я снова свихнусь? Ведь тогда вы ничего не получите за свой труд.

— Что ж, я готов рискнуть и положиться на ваш здравый смысл, мисс Уэринг. — Хорошо. — Аманда замялась. — Вы поговорите с Дейлом?

— Я поговорю со всеми.

— Вы расскажете ему о том, что сейчас происходит со мной?

— Это вас беспокоит?

Она прикусила губу:

— Да, но, по-моему, вам следует сделать лишь то, что вы считаете необходимым.

— Это касается и всего прочего, верно? — уточнил я.

Аманда села за стол и начала писать, а я подошел к окну и выглянул на улицу. Вид открывался не слишком привлекательный, однако все лучше, чем смотреть на нее. В Аманде нарастала напряженность, и мне не хотелось усугублять ее.

— Вот здесь все записано. — Она протянула мне листок. — Впрочем, вполне возможно, кто-то из них переехал за это время.

— Надеюсь, они сообщили свои новые адреса. — Я вложил свернутый листок в бумажник. — Если появится что-то интересное, я свяжусь с вами.

— Спасибо. — Ее голубые глаза опять изучающе смотрели на меня. — Признаюсь, мистер Холман, что несколько разочарована. Ведь вы довольно известный детектив, не так ли?

— Не слишком, — скромно возразил я.

— Я думала, что вы лихо беретесь за дело, особенно с пистолетом под мышкой. Пообещайте мне, что мои тревоги закончились. Тогда можете обнять меня и крепко расцеловать… но, конечно, и нежно… а потом можете сбить с ног и отнести в свою спальню. Но по вашему поведению непонятно, за кого вы меня принимаете. Может, за продавщицу из аптеки, страдающую маниакальными галлюцинациями?

— Разговор привычный, — отозвался я. — Но сомневаюсь, что фильмы все еще продолжают делать в такой манере.

— Может, вам не по душе сама мысль об этом? Нечистоплотное занятие и все прочее? — задиристо спросила она. — Разрешите сказать вам, мистерХолман, что порок все покрывает. Хотите доказательство?

Она быстро расстегнула блузку и сбросила ее, обнажившись до талии. Ее кожа блестела, а маленькие коралловые соски на упругих грудях выглядели особенно уязвимыми.

— Мне снять трусики или вы предпочтете содрать их с меня, мистер Холман?

— Раз уж мы зашли так далеко, почему бы вам не называть меня просто Рик? — предложил я.

Внезапно ее губы задрожали, и она беззвучно заплакала. Когда по лицу Аманды покатились слезы, она показалась мне самой одинокой женщиной во всем этом проклятом и несчастном мире. Отвернувшись от меня, Аманда надела блузку. Я стоял как дурак, растерявшись и не зная, что делать. Когда она снова повернулась ко мне, ее пальчики все еще возились с пуговичками блузки.

— Простите меня за эту выходку, Рик. — Она печально улыбнулась. — Не спрашивайте, почему я так поступила. Мне и самой это непонятно.

— Не важно, — успокоил я ее. — Забудем об этом.

— Все тот же рефлекс, — продолжала Аманда. — Когда возникают сомнения, — пускай в ход секс. Мне казалось, что я уже преодолела это, но, видимо, нет.

— Это моя вина, — пошутил я. — Не могу удержаться и пускаю в ход свои чары.

— А это уже что-то. — Аманда через силу улыбнулась. — Значит, тертый калач наделен чувством юмора.

Глава 2

Казалось, каждый из пятидесяти фунтов лишнего веса доставлял Сэму Айкману наслаждение. Я решил, что ему около шестидесяти, что, впрочем, ничуть не смущало блондинку, сладострастно примостившуюся у него на колене. Мило улыбаясь, она словно не замечала, как крепко ухватилась за ее бедро правая рука Сэма. Несколько смущенный своим несвоевременным вторжением к нему, я, однако, не стал отступать.

— Я диктую, — хриплым баритоном объяснил он. — Не так ли, Генриетта?

— Ах ты! — Блондинка мелодично захихикала и сделала вид, что пытается убрать его руку со своего бедра.

— У меня ничего не спрятано под ковром, — начал Айкман. — Так чем же обязан вашему визиту, Холман?

— Хочу поговорить с вами об Аманде Уэринг, — ответил я.

Он еще крепче сжал бедро блондинки, и Генриетта, кокетливо взвизгнув, надула губки. Сэм обхватил обеими руками ее талию, приподнял блондинку и поставил на ноги. Она расправила мини-юбку и, неопределенно улыбнувшись мне, пошла прочь, крутя бедрами. Айкман наблюдал за Генриеттой, и лишь когда за ней затворилась дверь, негромко вздохнул.

— Говорят, вы заканчиваете работу только к утру, — заметил я. — Но неужели она ведет себя так весь день?

— Забавно, — сказал он. — Всем, кроме этих пикантных молодых блондинок, понятно, что с Голливудом покончено. А вот они считают, что стоит лишь сблизиться с режиссером, как тут же станешь кинозвездой международного класса. — Сэм иронически взглянул на меня. — Полагаю, не следует разочаровывать их. — Он задумчиво поскреб свою смуглую щеку. — Генриетта помогает мне приятно проводить время, когда я пытаюсь выжать миллион долларов. У меня уже сложилась репутация знаменитого сценариста: делаю пару сотен кусков и какую-нибудь кинозвезду. Все идет отлично, пока я не назову имя этой звезды, а уж потом никто ничего и знать не хочет.

— А Аманда Уэринг? — спросил я.

— Не подарок, — бросил Сэм. — Вот если бы год назад кто-нибудь пристукнул этого подонка Дейла Фореста, у Аманды все было бы в ажуре.

— Она надеется выкарабкаться, — заметил я.

— Я тоже. Но кроме нас двоих, в это никто не верит. По мнению же денежных мешков, я рехнулся.

— Кому-то очень не хочется, чтобы она снова выплыла, — предположил я. — Аманда получает подметные письма, и ей угрожают по телефону.

— Это — Форест, — заявил Сэм. — Он настоящий психопат. Пристукните его, Холман, и я тут же решу все проблемы Аманды.

— Вы были режиссером последнего фильма с ее участием, съемки которого так и не завершились, — продолжал я. — Что случилось в Лондоне?

— Аманда все бросила, — ответил Сэм. — Но к тому времени это уже не имело особого значения. Я выкинул к чертям собачьим тридцать тысяч футов отснятой пленки. Выделенные на фильм деньги иссякли, и пытаться достать их было безнадежно. Ни один прокатчик не желал иметь отношения к этой картине.

— Аманда вернулась сюда, в Лос-Анджелес, к Дейлу Форесту, но спустя неделю поняла, что не может выносить общения с ним, и сбежала от него. А через полгода оказалась в частной психолечебнице. Встречались ли вы с ней в этот период?

— У меня хватало своих проблем, — отозвался Сэм. — Я наспех отснял пару фильмов перед тем, как сам оказался в помойке. Дерьмовые фильмы, конечно, но нюх не подвел Сэма Айкмана. Фильмы принесли прибыль, и люди вспомнили обо мне. Это дало возможность продолжить работу. Я совершенно не знал, какого дьявола стряслось с Амандой, пока как-то не услышал, что она попала в психолечебницу. Я несколько раз проведал ее там.

— И ваша вера в ее талант возродилась?

— Я вижу в ней не только звезду, но и человека, — пояснил он. — Вопреки тому, что несут про меня, Холман, я не полный ублюдок.

— Однако вам едва не удалось убедить и меня в том, что молва права.

— Думаю, мне не составило бы особого труда сделать это. — Сэм пожал плечами. — Вы не верите тому, что я сказал насчет Дейла Фореста?