Счастливый год для карлика

— Несколько человек. В частности, Кларк Колверт. Даже его ранние картины, которые кажутся сейчас совсем невинными. Поверите ли, это отнюдь не мертвый груз.

— Мне думается, что, скажем, «О, Калькутта!» достигнет Айовы только лет через тридцать, — усмехнулся я, — так что меня не удивит, если даже ранние киноэпопеи Колверта где-то вызывают сенсацию.

— Как ни странно, они делают сборы в больших городах, Рик. Разумеется, демонстрируют их всего несколько дней, но некоторые кинотеатры заказывают по семь-восемь картин раннего Колверта за год.

— Так воздается должное человеку, который вернул секс из алькова туда, где ему и положено быть — в плавательный бассейн!

Она рассмеялась:

— Не язвите! Колверт и несколько других составляют костяк кинопроката Трентона.

— Вы мне здорово помогли, Сейра, мне было очень приятно познакомиться с вами, — произнес я совершенно искренне.

— Полагаю, вы не можете мне сказать, в чем тут дело?

Она изо всех сил старалась скрыть жгучее любопытство, но ей это плохо удавалось.

— Все началось из-за карлика, ростом в четыре фута, который собирался жениться в будущем месяце, однако его невеста, высоченная статистка, сбежала от него, а он хочет вернуть ее назад.

— Мне это не кажется очень забавным, Рик, — негромко произнесла она.

— Ему тоже, — вздохнул я.

Глава 6

Я вернулся домой в семь часов, телефон трезвонил, когда я еще только открывал дверь. Конечно, предпочтительнее было бы сначала пропустить глоток-другой, но кто знает, какая возможность может подвалить тебе по проводам? Я поднял трубку, назвал себя, после чего в трубке секунд пять царила полнейшая тишина.

— Я-то считал, что мы старые друзья? — откуда-то издалека донесся обиженный голос, решившийся таки нарушить молчание.

— Так оно и есть.

— Я даже считал себя вашим клиентом.

— И это верно.

— По этой причине, очевидно, вы не сочли необходимым поставить меня в известность о происходящем? Даже о том, что произошло вчера?

— Крайне сожалею, Дейвис, — вежливо произнес я, — но у меня не было ни одной свободной минуточки для этого.

— Черта лысого вы сожалеете. А следовало бы! Еще спасибо, что пару часов назад Глория соизволила позвонить мне и рассказать про вчерашний день. Хороших же друзей я имею! Хороших друзей имеет Джоди! — В его голосе послышались истерические нотки. — Если ее не было в доме Колверта в Малибу и не было в горах, где, по их словам, она должна находиться, тогда где же она?

— Если бы я это знал, вы бы не стенали мне в ухо в данный момент, Дейвис! — огрызнулся я. — Я из кожи лезу вон, чтобы найти ее для вас, приятель, а если вас это не устраивает, обратитесь к кому-нибудь другому.

— Не надо лезть в бутылку, дружище! — промямлил Дейвис и еще более трагическим тоном добавил: — Просто я никак не могу взять себя в руки и постоянно думаю о ней. Вы даже не представляете, что значит Джоди для меня. Что случилось сегодня? Раздобыли ли вы какие-нибудь новые путеводные ниточки?

— Пока ничего определенного.

— Я не хочу вас обидеть, Рик, но что это вы наговорили вчера Глории? По ее словам, сначала вы вообразили, будто она и Джоди постоянно подменяли друг друга, затем додумались до того, что Джоди — это она. Это что же выходит: две Сестры соединились в одну женщину?

— Дейвис, — проговорил я, стиснув зубы, отчего мой голос звучал так же трагично, как его. — Как только я раздобуду что-то, хотя бы отдаленно напоминающее эти самые «путеводные нити», обещаю немедленно сообщить вам. Договорились?

— Еще один момент, Рик. Насчет имен на обгоревшем клочке бумаги, который вы обнаружили в камине. Они что-то значат?

— Пока неизвестно. Для разнообразия скажите-ка теперь вы мне кое-что. Вы когда-либо встречались с Хербом Джейроффом?

— Если бы встретился в последние две недели, убил бы сукиного сына!

— А до этого?

— Никогда.

— Знаете ли вы кого-нибудь, кто хорошо знает его в лицо?

— Вы издеваетесь? — Он только что не кричал. — Как вы считаете, в чем была причина всех неприятностей Джоди, возвращаясь к тем дням, когда она работала у него в его клубе в Майами?

— Итак, Джоди с ним встречалась. Кто еще?

— Уж не свихнулись ли вы? «Кто еще, кто еще?» Ну кто, как не Глория. Разве она не работала в том же самом клубе у него вместе с Джоди?

— Знаете ли вы других людей, встречавшихся с ним?

— Проспитесь, старина, — холодно произнес он. — Иначе не успеет рассвести, как за вами явятся санитары в белых халатах, накинут на вас сеть и упекут в близлежащий дурдом.

Я повесил трубку и стал ждать. Телефон снова зазвонил секунд через двадцать.

— Только позвоните мне еще раз, мазохист ненормальный, — заорал я в трубку, — и я приеду к вам домой и выбью из вас дурь большой суковатой палкой.

— Что за дикая мысль! — лениво произнес добродушный голос. — Ума не приложу, с кем это вы только что разговаривали, Холман?

— Фредди… а я думал…

— Что это кто-то другой? Семилетняя дочка старого приятеля, несомненно? — Его собственное изречение показалось ему настолько остроумным, что он закатился неудержимым смехом. — У вас поразительно буйное воображение, Рик, — успокоившись, наконец выговорил он. — Я с удовольствием посмотрел бы, как кто-нибудь из моих знакомых попытался привести в исполнение подобную угрозу.

— Сегодня утром я вам сказал, что заплачу за нужную мне информацию, — напомнил я ядовито. — Если я не получу ее в срок, то могу и передумать. Интересно, кто тогда будет внакладе?

— В том-то и дело, — теперь его голос звучал смущенно, — мне нечего вам сообщить.

— Вы до сих пор не получили ответа из Майами?

— Получил, Рик, но с нулевым результатом. Похоже, там вообще никто не слышал о сестрах Кашинг, Джоди Риммел или Глории Старой. Единственное, что я могу предположить, что их представление было невидимым для человеческого глаза и что они работали бесплатно.

— Все равно спасибо, Фредди.

— За что? — угрюмо спросил он.

— Ну почему вы всегда любите все усложнять? — завопил я и повесил трубку.

Я приготовил себе выпить и стал подумывать об ужине, пока мой желудок не начал настойчиво напоминать о клейком рагу, с которым я расправился за обедом. Раздался звонок в дверь, подтвердив, что жизнь не дает мне скучать.

На пороге стояла Глория Старой; я имел полное право сказать, что у нее был вид кающейся грешницы, когда отворил дверь. На этот раз она была облачена в некий восточный наряд из облегающего белого шелка, причудливый фасон оставлял обнаженным одно плечо бронзового загара. Усыпанный камнями широкий пояс перетягивал ее талию, бедра качались при каждом шаге, как у подвыпившего матроса.

— Что стряслось? — спросил я не особенно любезно. — Султан отпустил вас на свободу, и в это время года цены на одалисок самые низкие.

— Я пришла сказать, что страшно сожалею из-за вчерашнего вечера, Рик… — неуверенно заговорила она. — Все ваши предположения были логичны и небезосновательны, так что не могу понять, почему я так обозлилась на вас?

— Почему бы вам не войти? — холодно спросил я. — Вы намерены выставить меня перед соседями скрягой, который позволяет себе иметь рабыню только на ночь, а не как они — круглосуточно?

Я прошел следом за нею в гостиную, она сразу же уселась на высокий табурет перед баром, очевидно, это стало у нее безусловным рефлексом. Ее темные глаза внимательно следили за мной, когда я прошел за стойку бара.

— Что вы пьете? — осведомился я.

— Я прощена, Рик?

— Конечно, — смилостивился я, — если вы позволите кое-кому сказать вам, что тоненький шерстяной свитер, надетый на то место, где спина теряет свое благородное название, не выглядит романтично, если смотреть на него сзади.

— Ох вы негодник! — Она громко захохотала. — Я почти забыла про это происшествие. Я выпью ром с лимонным соком. У меня романтическое настроение.