Крымский Джокер

На краю длинной деревянной лавочки, выкрашенной в тёмно-зелёный цвет, сидела пожилая женщина. Несмотря на тёплую погоду, её тёмно-коричневое пальто было застёгнуто на все пуговицы, а на руках солидной дамы были тонкие лайковые перчатки с маленькими застёжками-кнопочками. Одной рукой она задумчиво поглаживала замшевую сумочку кофейного цвета, другой — неторопливо разминала папиросу.

Закурив, Лидия Петровна пустила вверх тоненькую струйку дыма и засмотрелась в яркоголубое небо, украшенное белоснежными перистыми облаками.

«Небо сегодня синее какое… Ишь ты, разгулялась погода! И кому это нужно? Скорее бы уж дожди зарядили! Вон, Боря, уж на что философ, а вот чтоб красоту природную уразуметь — слабо ему было. Да он и вообще её не замечал. Только бабки да бабы. Вот теперь и прикорнул где-то в лесу глухом под Киевом мой Боренька. Или в Днепре…» — Афанасьева посмотрела на часы.

Со вчерашнего вечера она сама (подумать только — сама!) три раза звонила Глебу. Федьку, он, конечно, толково обошёл на вокзале, но лицемерить Кораблёв так и не научился.

На все её вопросы он деловито отвечал, что Карытин в Крыму — и это всё, что известно его сестре, этой прости господи! То, что этот кузнечик доскакал до Крыма, Лида и сама знала ещё вчера.

Сразу после отъезда Кораблева, ей позвонил человечек из отдела международных перевозок, и сообщил, что в одной из авиакасс приобретён билет на имя Карытина, и так далее.

То обстоятельство, что клиент решил лететь из Симферополя, Лиду особо не удивило.

Ещё в Киеве, в аэропорту, узнав Маринку, она поняла, что все концы, скорее всего, опять уйдут на полуостров. Иначе с чего бы глебкиной блядюшке возле этого скользкого мурчика ошиваться? И не просто ошиваться — с крючка, можно сказать, его снимать. Однако то, что Коран затевает вокруг Карытина свои игры, Лида поняла не сразу. Не могла поверить, что за три дня её предали сразу три человека.

«Хер бы с этим Клыком — всю дорогу мутным был… Борьку жалко — много из его башки пользы ещё выкачать смогла бы, если б не его жадность. Но вот Глеб — это совсем другое дело. Это уже на конкретный наезд похоже. Спрятал свою смазливую писюху за высокими стенами — и что думает, Железная Лида успокоится на старости лет? — Лидия Петровна даже скрипнула зубами от злости. — Да и кто такой Глеб? Ну, допустим, есть у него влияние на толстожопых местных депутатов. Ну, может, ещё какие-то выходы на киевских тугодумов от политики имеются. Бабки, битюги с пушками — этим сейчас мало кого удивишь… А вот среди реальных авторитетов его не любят — за красного считают. Поэтому зря он трепыхается. Может, всё-таки пошептаться с Адмиралом?.. Но уж если этому крабу что в клешни попадёт — пиши пропало! Нет уж — сама заварила, сама и замастырю».

К лавке подошёл мужик с наколкой на руке, которого вчера так лихо отшил на севастопольском вокзале Кораблёв. Хотя на лавочке было достаточно свободного места, Афанасьева немного подвинулась.

— Присаживайся, Фёдор — чего топчешься? Власу звонил?

Мужчина почтительно присел на краешек лавки рядом с Лидой и, засунув руки в карманы своей повидавшей виды куртки, хриплым прокуренным голосом заговорил:

— Влас хочет с вами лично перетереть, Леди. Дёргается — как бы накладки с заказом не вышло.

Лидия Петровна удивлённо вскинула брови:

— С каких это пор? Я его сто лет не видела — и видеть не хочу. Бабки есть. Клиент есть.

Фото передал ему? Ну вот! Какие вопросы?

Мужчина криво улыбнулся, сверкнув рандолевой фиксой. Потом достал из кармана мятую пачку «Ватры» и, хитро поглядев в недовольное лицо Афанасьевой, закурил.

— Вопросы есть, — он с наслаждением затянулся и продолжил: — Мудрёный заказ какой-то получается. Клиент левый — со стороны. Потом эти штучки мусорские с паролями двойными. Потолкуйте сами с Власом, Леди! А я тут пока в сторонке пончик пожую…

Не дожидаясь ответа, он поднялся и вопросительно посмотрел на Лидию Петровну. Она с минуту подумав, раздражённо качнула головой:

— Пусть подваливает. Я здесь ещё полчаса буду.

Мужчина, держа руки в карманах, вразвалочку пошёл в сторону торгового павильона.

Афанасьева неприязненно смотрела на его неуклюжую походку:

«Чует что-то, урка… А что — просечь пока не может. Масло из башки в последнюю ходку ему, кажись, окончательно слили. Вот и пусть вслепую потрудятся, работничек… Это — бог с ним! Но чтобы Влас заартачился — такого я не слыхала! Цену набивает, собачатник херов. Ага, вот и он! Ползёт с псиной своей, конспиратор…»

По направлению скамейки, на которой сидела Лида, со стороны аттракционов неспешной походкой приближался небольшой человечек средних лет, одетый в утеплённое чёрное полупальто и с маленькой собачкой на поводке. Не доходя метров десяти до лавочки, он отпустил собачку и стал спокойно дожидаться, пока она пописает. Когда псинка сделала свои дела, она весело подбежала к нему и два раза умилительно тявкнула. Маленький человек нагнулся, чтобы пристегнуть поводок к ошейнику и внимательным взглядом быстро огляделся вокруг.

Подойдя к Лидии Петровне, он приподнял свою немного щеголеватую шляпу с широкими полями, и уселся рядом. Лида, без лишних предисловий, приступила к делу:

— В чём дело, Влас? Что за капризы?

Мужчина опять осмотрелся и отпустил собачку на свободу:

— Иди, Пулька! погуляй на травке!

Он смиренно сложил руки с поводком на коленях, и глубоко вздохнул:

— Это не просто мои причуды. Слухи поползли, Леди… Люди вокруг тебя вдруг падать в землю стали. С Грибником, поговаривают, у вас запутки пошли. Нервничают все. Поэтому не время сейчас мне на твой заказ подписываться. Разрулите всё — тогда — милости просим!

Афанасьева скрипнула зубами:

— Сколько?

Человечек, как набожный монах, приподнял вверх руки:

— Двадцать пять… — и, бросив взгляд на каменное лицо сидящей рядом женщины, он тут же уточнил: — И это не всё. Ещё пять — после…ну если, с концами, так сказать. У вас ведь два исхода акции запланировано, я правильно понял?

Афанасьева минут пять сидела молча. Дело было даже не в сумме, несколько завышенной, но вполне приемлемой. Её мучил вопрос, с чего это Влас заметался. И откуда все эти левые шевеления насчёт Гриба поползли? Уж не Глеб ли тут руку приложил? С него станется… Придётся, видно, с охраной походить, пока всё уляжется.

Она опять на миг почувствовала, что общая ситуация вокруг наболевшей темы с американцем ускользает из-под контроля. Нужно было принимать решение.

— Ну так как? — тихо спросил Влас.

Лида заговорила отчётливым негромким голосом:

— Я согласна. Повторим расклад. Работаешь завтра в аэропорту напротив входа. Начиная с двенадцати дня. Я там буду сама и позвоню тебе на мобильный, когда клиент подвалит.

Варианта два — если говорю слово «пора», то просто выводишь его из строя. Запомни, Влас — чтоб никаких серьёзных дырок! В нашей больничке я его потом сама лечить зачну.

Ну а если… чего в этом мире не случается, — она сверкнула на собеседника чёрными глазами, — скажу по мобиле: «всё», тогда решаешь вопрос с этим мужиком конкретно. Не перепутай, Влас!

Человек молча кивал, выслушивая инструкции. Он дождался, когда Лида закончит, потом тихо свистнул. Подхватив на руки прибежавшую собачку, Влас поднялся и молча откланялся.

Глядя на его удаляющуюся узкоплечую спину, Лидия Петровна подумала:

«Что творю? Сама исполнителя на цель навела… Первый раз в жизни. Ну ничего, будет день — будет пища».

Она взяла сумочку в руки, встала и пошла в сторону ларька, где мужик с наколкой доедал вторую порцию мороженного. Подойдя к павильону, Афанасьева купила себе эклер, и пристроилась рядом с Фёдором. Надкусив пироженное, она повернулась к нему:

— Всё. Столковались мы. Завтра поедем с тобой вдвоём. Машину возьми у Степанова в моём гараже толковую, но не броскую. Не стоит там на всяких мерсах-шмерсах рисоваться. И жди звонка.

И Леди медленно пошла по аллее, уводящей вглубь парка.