Человек семьи

Рокфеллер, покидая свой пост, чтобы баллотироваться в президенты в 1976 году, оставил республиканцев с бесцветным, лишенным воображения воспитанником, но у них не было выбора и пришлось выдвигать его.

Вскоре появилась комиссия под названием "Граждане за Пата Конте", возглавляемая Арти Уинбергом. Гвидо Патерно обеспечил поддержку от бизнеса, а отец Рэй искусно управлял духовной стороной дела. Китти Муллали очень помогла в организации шоу-спектаклей во время предвыборной кампании Конте. Одним из пунктов платформы Пата было обещание федеральной поддержки действий Нью-йоркского государственного театра с целью донести чудеса Бродвея до периферии. Пат получил поддержку даже Джима Бэйлн – теперь влиятельного служащего по связям с общественностью. Джим смягчился, меньше воевал за права чернокожих, поскольку был заинтересован в том, чтобы устроить детей в престижные колледжи. Для равновесия национальностей в своей организации Пат поручил ирландцу Джерри Фоули отдел по связям с общественностью.

В начале года Пат должен был совершить традиционную для нью-йоркских кандидатов поездку под названием "Три И" в Ирландию, Израиль и Италию. Констанца согласилась поехать с большой неохотой, так как Пат с собой Себастьяна не брал, сказав, что поездка будет опасной для его здоровья.

Себастьян пережил несколько тяжелых респираторных заболеваний. Большинство медиков сомневалось, что он проживет еще больше пяти лет, но сейчас у него со здоровьем было все в порядке. Констанца наняла двух сиделок со специальной подготовкой по уходу за умственно отсталыми детьми и взяла с доктора Пиледжи обещание звонить несколько раз в неделю.

– Это может быть чем-то вроде второго медового месяца для нас, золотце, – заметил Пат накануне поездки и сразу же пожалел о своих словах.

Констанца смотрела на него холодным ровным взглядом:

– Ты думаешь, Пат, я не знаю, что ты пользуешься мной и Себастьяном тоже?

– Послушай, давай сейчас не будем поднимать шума. Возьми получше одежду и развлекайся. Мы остановимся в Риме, и я организую тебе аудиенцию у Папы Римского. Хорошо?

– Прекрасно, – сказала Констанца без улыбки.

Глава 4

Если кого и тревожила кандидатура Пата, так это Регана Дойла. При ярком восходе в Нью-Йорке звезда Дойла начала бледнеть после убийства Джона Кеннеди в 1963 году. Она почти окончательно потухла после убийства Роберта Кеннеди в 1968 году.

ФБР продолжало заниматься организованной преступностью, но уже меньше. Многие новые агенты, занимавшиеся воинственными заговорами чернокожих, похищениями и ограблениями банков, считали Дойла стареющим, но колоритным остатком прежних, гангстерских, дней.

Пату приходилось ходить по лезвию бритвы, когда дело касалось Итало-американской лиги, где заправлял Коломбо. Гамбино и Семья Дженовезе, включая Томми Райана, были решительно против линии Коломбо.

– Гамбино даже не считает себя итало-американцем. Он считает себя итало-итальянцем, – заметил как-то Пат.

28 июня 1971 года вся Семья пошла на второй день единения итальянцев, организованный Джо Коломбо. Пат специально не пошел туда. Ему не было необходимости ходить с плакатами типа "Поцелуй меня, я итальянец" и "Власть для итальянцев", чтобы получить голоса итальянцев. Ему достаточно было его имени, его избирателей и поддержки отца Рэя.

Но Коломбо шел впереди толпы под летним солнцем в рубашке с короткими рукавами, окруженный хорошо вооруженными телохранителями, продавцами пирожков с сосисками, мороженщицами и дюжинами фоторепортеров. В толпе было даже несколько черных. Коломбо помахал рукой и улыбнулся толстой негритянке, стоявшей неподалеку. Он также помахал черному фотографу, снимавшему его. Но когда он повернулся, фотограф забежал ему за спину и с близкого расстояния выпустил три пули. Коломбо упал, истекая кровью. Почти сразу же раздались еще выстрелы, и Джером Джонсон, черный кинорепортер, упал с полудюжиной пуль в животе.

После ранения Коломбо мог умереть в любую минуту, но он продолжал жить растительной жизнью, еще менее способный к общению, чем Себастьян Конте. Все решили, что Коломбо пытались убить братья Галло, которые не опровергали эти слухи. К марту 1972 года весь город знал, что на Джои Галло открыта охота, и дело было только за тем, чтобы его найти.

6 апреля Джои Галло обнаружили мертвым на Малбери-стрит. 10 апреля его похоронили в пятитысячедолларовом латунном гробу, одетого в черный костюм в полоску, синюю рубашку и черный галстук в горошинку. От организации на похоронах не было никого. Никто этого не знал точнее, чем Реган Дойл, следивший за похоронами через бинокль и видоискатель с двухсотмиллиметровым объективом.

Вскоре после этого перепуганный бродяга по имени Джо Лупарелли, хорошо известный Дойлу со времен его наблюдения за организацией, пробрался в Нью-Йорк, сдался на милость ФБР и стал говорить, говорить и говорить. Дойла не подключили к расследованию убийства Галло. Дело вели полицейские под руководством инспектора Ала Сидмана, но все, что говорил Лупарелли, шло в обширные досье, которые собирал Реган.

Через три недели после убийства Галло Дойл провел рейд на ферме Кармине Персико в Согертис. Агенты получили разрешение на обыск фермы, так как стало известно, что она была штабом и арсеналом организации Коломбо. Наводка оказалась великолепной. Дойл со своими людьми нашел десятки винтовок, дробовиков и пистолетов в запутанном главном здании и почти столько же в сарае. Согласно информации Дойла, по меньшей мере еще пять членов банды Галло должны были быть убиты, чтобы положить конец войне между сторонниками Галло и Коломбо.

До наступления следующего года произошло еще восемнадцать убийств, и все они были связаны с войной между приверженцами Галло и Коломбо. В новом году жертв стало еще больше. Владелец прачечной из Нью-Джерси был скошен на стоянке машин в Манхэттене. Молодого взломщика и наркоторговца убили в десяти кварталах от ресторана "Сиприо". Другой соратник Галло был сбит у Манхэттенской больницы, и еще один был убит в машине рядом с Проспект-парком. Человек Куннса был обнаружен в машине в Бруклине с шестью пулями в голове и шее. Второй двоюродный брат Галло, Альфред Бьянко, был застрелен, когда пил утреннюю чашку кофе.

В следующем месяце Галло попытались добраться до молодого Энтони Коломбо, но его телохранители выпустили восемнадцать пуль в незадачливых убийц. Примерно через месяц Томми Райан Эболи, попрощавшись с подругой, вышел к своему "кадиллаку". Его снесла очередь из проходившего мимо грузовика – пять пуль попало в голову. Шофер Эболи понесся в сторону Джерси, оставив босса лежать на улице.

Дойлу пришлось работать с целой дюжиной убийств сразу.

Внезапно организация ощутила растущее давление со стороны ФБР. Они поняли всю серьезность этого, когда ФБР схватило Синеглазого Ало, который отрицал, что когда-то бывал в логове убийц Галло. Но Дойл и двое других агентов, действуя согласно информации, полученной от Лупарелли, установили наблюдение за квартирой Ало, и свидетельства агентов помогли засадить в конце концов этого курьера Мейера Лански.

С точки зрения Пата Конте во всем этом была и светлая сторона. Гамбино был ослаблен, Лански обрубили щупальца, и власть Пата стала как никогда большой. Организация рассчитывала на то, что он победит на выборах и еще больше укрепит свое положение. Но, распутывая ниточки, Дойл постепенно начал понимать, что он уже более десяти лет пьет кофе и коктейли с человеком, который, по-видимому, находится на верхушке этого организованного криминального мира.

В мае 1974 года с Дойлом связался некий Пол Терли. Терли был главой цементной фирмы, являющейся дочерним предприятием строительной империи Сэма Мэсси. Когда обрушился потолок здания, построенного по проекту борьбы с трущобами в Семнадцатом округе, погибли три пуэрториканских ребенка и их незамужняя мать. Терли сделали козлом отпущения и обвинили в преступной халатности, так как он якобы специально поставлял недоброкачественный цемент. Но Терли не хотел расследования. Слишком много темного было в его прошлом. Не посоветовавшись ни с кем в организации, он исчез, и теперь по всей Малбери-стрит разнеслась весть, что на Поля Терли открыта охота.