Убей, если предам (СИ)

Ведь не просто же так он собирал обо мне информацию. Любой, кого заинтересовала бы эта папка…Стоп, остановила я сама себя. Папка лежала на столе главного прокурора города. Но сколько реально человек имели к ней доступа. Главный прокурор города — фигура заметная. Через него ежедневно проходит множество самых разных бумаг, в том числе очень важных и секретных. Куда там до моего личного дела?

С другой стороны, оно ведь кем-то наполнялось. Кем — то из приближённых, которые знают — должны знать о двурушничестве Игнатьченко. И эти приближённые, естественно, должны знать о том, что приключилось со мной по вине их шефа. Никакой опасности для прокурора. Он вполне мог держать папку на работе. В сейфе, на столе.

И наличие этой папки в кабинете в момент задержания Игнатьченко за взятку — всего ли совпадение, за которым ничего не стоит.

Вот так. Какая я умница.

И тут я вспомнила о том, что мою квартиру осматривали неизвестные. Это как — то не вязалось с простым совпадением…

Я ломала голову над этим весь вечер, пока у меня не появилась гениальная мысль. Я решила позвонить Курьянову. Перед этим взглянула на часы: половина одиннадцатого. Детское время. Кирилл наверняка ещё не спит.

Однако приятель не спешил снять трубку. Я уже подумала, что, возможно, сейчас помешаю личной жизни Курьянова, и хотела было сбросить звонок, но тут в трубке послышался его голос. На заднем плане отчётливо слышались мужские голоса и стрельба.

— Ты где? — испугалась я за Кирилла. Друг что — то неразборчиво промычал.

— Ты опять ешь?

— Ем, — проворчал Курьянов. — У меня большой мужской организм, который надо кормить пять раз в день.

— Прожорливее хоббита, — засмеялась я, вспомнив персонажей Толкиена.

— Пообзывайся, — хмыкнул Кирилл, между прочим, заядлый любитель «Властелина Колец». Однажды он затащил меня на этот фильм в кинотеатр, и когда я, не совсем понимая сюжет и не спав перед этим полтора суток, прикорнула в мягком кресле, он со мной после около недели не разговаривал. Пришлось пообещать прочитать все книги.

— Я тут подумала, — начала я. Кирилл фыркнул.

— Хорошее занятие для одинокой девицы. На свидание, что ли, сходила бы.

— Ну ты же меня не приглашаешь, — тут же отшутилась я.

— Я что, похож на идиота, — обиделся Кирилл и тут же в трубке снова грянули выстрелы.

— Что у тебя там?

— Фильм. — Кирилл на минуту исчез. Наверное, искал пульт, чтобы убавить звук. — И что ты надумала?

— Представить на минуточку себе такой расклад: прокурору очень не нравилось, что агент, которого он сдал, живёхенькая и здоровая устроилась работать в суд. Он же тогда сказал Шимову про операцию и моё внедрение при мне же, понимаешь?

— Ну да, — согласился Кирилл. — Думаю, твоё спасение заставило прокурора понервничать.

— Да. Поэтому он собирал на меня досье. На всякий случай, так сказать, приглядывал.

— Как интересно. А дальше?

— А дальше вот что: сам он за мной приглядывал? Конечно, нет. Это делали его подчиненные. Те, которые были в курсе всего.

— Скорее всего.

— И скорее всего, после ареста Игнатьченко они решили докопаться до того, кто сдал их шефа.

— И поэтому они обыскали твою квартиру?

— Да! Они ищут виноватых, понимаешь.

— Ну, допустим. И что из этого?

— А ничего. Они обыскали мою квартиру и выяснили, что я к этому не причастна.

— Они выяснили — если ты права — только то, что твоя квартира чистая. А это ещё не говорит о твоей непричастности к аресту Игнатьченко.

Я закусила губу.

— Думаю, ты прав.

Кирилл усмехнулся.

— Конечно, я прав. Но мне понравилась твоя теория. Она вполне реальна. — Кирилл ненадолго замолчал, видимо, переваривая всё сказанное мной.

— И даже после таких блестящих выводов, я прошу тебя: держи телефон всегда при себе. Поняла.

Я улыбнулась в трубку.

— Есть, босс.

Кто — то меня сдал. Я не хотела думать о Михайловниковой, потому что она не могла. Не могла всерьез. А если где — то, в беседе меж собой, судьями, она про это обмолвилась просто так?

Хотя, вряд ли стоит гадать — вся информация есть в моем личном деле, а моё личное дело, как вчера выяснилось, читает кто — угодно, словно это газета «Московский Комсомолец».

А начинался день вполне мирно. Я сидела, заполняла бумаги в пустом кабинете — Нина Ивановна должна была прийти только после обеда. Так что я была совершенно одна на огромный кабинет. И вот дверь кабинета открылась — без стука, я обратила на это внимание. Обычно, когда в кабинет стучатся посетители, они стучат. Не стучат только свои.

— Петрова? — позвал меня по фамилии зычный, хорошо поставленный, женский голос. Я подняла голову от бумаг. Татьяна Викторовна, занимающая должность заведующей секретариатом районного суда нашего города с любопытством взирала на меня. — У главного судьи к тебе дело.

Я немного опешила. Разумеется, не каждый день главный судья имеет дело к рядовому помощнику судьи. И вроде Михайловникова не ведет ничего опасного — по крайней мере, на мой взгляд. А вдруг я ошибаюсь? А вдруг я не ошибаюсь, и главный судья вызывает меня по делу Игнатьченко. Бред, я никак не связана с прокурором. Мне нечего бояться. — Аутотренинг совершенно не работал.

— Ну ты идёшь? — не слишком хорошо скрывая своё нетерпение, окликнула меня Татьяна Викторовна.

Я кивнула и только потом спросила.

— А куда идти — то?

Татьяна Викторовна пожала плечами.

— У нас в суде чэпэ. Или что — то вроде того.

Икнув, я с удивлением посмотрела на заведующую канцелярией.

— Ну что… — пробормотала она. — Мы их не ждали.

— Кого?

— Да канадцев этих. Они вообще — то недолжны были к нам заезжать. В Москве сейчас проходит симпозиум работников судебной системы. Ну…у каждой делегации экскурсии там, различные мероприятия…Всё заранее запланировано. А эти канадцы почему — то примотали к нам. И что теперь делать прикажете? Хорошо, кто — то из наших вспомнил про тебя.

Я, кажется, снова икнула. Не прокурор. Всего лишь канадцы.

Дружелюбно улыбнувшись, я поинтересовалась у заведующей секретариатом.

— Чем я могу помочь?

— Будешь переводчиком, — кивнула Татьяна Викторовна. — Ты пойми, были бы американцы или, там, англичане, мы бы как нибудь справились — с грехом пополам, конечно, но английский у нас же всё знают. Объяснились бы. Так в этой делегации только два человека говорят по-английски. Остальные по-французски. Канадские франкофоны.

В её устах это прозвучало как сильное ругательство.

— Ну, ты как, — осведомилась Татьяна Викторовна. — Сможешь побыть переводчиком?

Я пожала плечами.

— Думаю, что да.

— Вот и отлично. Тогда помчали. Они уже в кабинете главного засели.

— А-а? — я кинула взгляд на дела, с которыми работала. Татьяна Викторовна посмотрела вслед за мной.

— Не переживай. Я попрошу кого — нибудь тебя подменить.

Выбора мне не оставалось. Быстро убрав дела в сейф и заперев кабинет, я пулей полетела по коридору вслед за статной Татьяной Викторовной. Она мчалась как метеор, так что я догнала её почти у самого кабинета главного судьи. Секретарь главного смотрела на нас безо всякого удивления.

— Ну как там? — шёпотом спросила Татьяна Викторовна. Ольга, секретарь главного, в ответ тоже прошептала.

— Я им десять минут назад чай отнесла.

— Молодец, — похвалила подчинённую Татьяна Викторовна. Повернувшись ко мне, она спросила.

— Отдышалась?

Я кивнула.

— Иди давай, — махнула она в сторону двери.

Ольга включила селекторную связь и мило пропела, что в приёмной ожидает Анастасия Петрова.

Густой бас главного велел мне войти.

И я, потянув на себя тяжёлую дверь кабинета, вошла внутрь.

Их было восемь человек. Семь мужчин и одна женщина. Они сидели, пили чай из расписного фарфора с шоколадными конфетами и с удивлением смотрели на меня.

Я поздоровалась со всеми по-французски и перевела взгляд на главного судью.