Убили Винни

— Иди-ка ты, дружочек, знаешь куда? Если правда благодарить собрался, лучше ничего не кради. Хотя это, конечно, из области фантастики…

Я призадумался. Да, пожалуй.

Сходил в душ, съел ведро бобов, посмотрел видак, потом лег спать и проспал одиннадцать часов. «Кровать», правда, оказалась без ножек: у нее матрасы прямо на полу лежали. Когда проснулся, Флоксика уже не было. То ли на пробежку умчалась, то ли на Камденский рынок. Они туда раньше всегда по воскресеньям ходили. На завтрак был хлеб с медом, а на столе лежали вторые ключи.

Теперь можно было не дергаться и спокойно прикинуть, что делать дальше.

Да, никогда бы не подумал, что буду прятаться у Флокс.

Флоксика никто не прогуливал.

Она постоянно ходила в жуткой старой шубе, говорила, что это у нее искусственная крыса. У нее тогда были светлые волосы, почти белые, и торчали во все стороны, как будто ее током ударило. Хотя, может, где-нибудь в Финляндии так и носят, не знаю. Мы ее все спрашивали: вы что, пылесосом голову сушите? А она нам язык показывала.

Иногда она ее даже не расстегивала. Мы тогда гадали, есть там что-то под ней или нет. А иногда был виден какой-то золотистый люрекс. Директор постоянно капал ей на мозги, а сделать ничего не мог: мы все хорошо экзамены сдавали.

Она вела французский.

Мы тогда мелкие были — лет по одиннадцать. Когда мы на второй день четверти ее увидели — решили, показалось: она была как из «Безумного Макса». У всех просто челюсти поотпадали.

— Здравствуйте все, меня зовут мисс Флокс. Доставайте учебники…

Я как увидел ее, так и замер, даже про учебник забыл. Кадр тот еще: лицо все в красных пятнах и сережки по пять кило каждая.

Тут она наклонилась ко мне, сережки закачались:

— Так, патлатый! Оглох?

Блин. Я все книги, какие были, на стол выложил. Не привык я, чтобы меня девки так прикладывали… Мордой об стол.

— Дошло, нет?

Я ей быстро:

— Дошло, мисс.

А она пошла дальше на всех кидаться. Несколько человек разревелись, Джули Сигрейв еще и руку ей обсопливила, но никто не ржал и серой в нее не пулялся, как обычно в новых учителей. Как-то сразу все поняли, такая, если что, порвет как грелку.

— Так, рахиты несчастные, мы французский учим или где?

— У-учим.

— А оторваться желаете?

Мы приссали, что отвечать — не знаем, — промычали чего-то: не то да, не то нет.

А она все еще на взводе, говорит:

— Правильно соображаете.

Повернулась, шуба жуткая мотнулась.

— Короче, всем учить французский, а то бошки поотгрызаю. Кто учит — тот отрывается. Во Францию хотите?

Мы все прибалдели. Еще бы: за границу!

— Только так, хроники: будете работать — будет вам и Эйфелева башня, и горы-лыжи, и самая большая дюна в мире, и шуры-муры с французскими детишками. Будете халявить — никуда не поедете. Внятно излагаю?

Все в шоке.

— Так, теперь все открыли учебники на первой странице.

С ней не расслабишься. Верней, так: если работаешь, можешь ей что угодно говорить. Начал халтурить — до свидания. Винни у нее как-то заснул: всю ночь магазины чистил, так она его за шкирку подняла и так и держала на вытянутой руке, пока он не проснулся.

Пахали все как звери.

Потом через несколько недель она к нам мужика своего привела для языковой практики. Дерк был француз и на «харлее». Тощий, черный, волосы до плеч тоже черные, блестящие — типа наполовину азиат какой-то. И весь в черной коже в обтяжку. По виду злобарь тот еще. Мы сразу решили, что он с ножом ходит. Сторож как его увидел, его чуть удар не хватил. А Дерк спокойно зашел в класс и стал нам рассказывать о французской поэзии.

Он говорил, что снимает какие-то фильмы про путешествия, но мы-то сразу поняли, что там наркотики. Он приносил нам кассеты смотреть: горы, бары, девчонки голые загорают. Рассказывал про мафию в Марселе, про африканские наркотики, про фильмы и музыку. Мы в итоге решили, что во Франции вообще беспредел творится. Когда Флокс стала список желающих составлять, народ за места дрался.

Мы с ней за полугодие выучили больше, чем люди за пять лет выучивают. Первый учебник за месяц прошли. Сами после уроков оставались. Учителям это дико казалось. Они так до конца и не поверили, думали, мы там что-то мутим. Учитель какой-нибудь подкрадется, потом резко дверь откроет — а мы там строчим как сумасшедшие, неправильные глаголы учим. Они не верили, думали, у нас кто-то на шухере стоит.

А по понедельникам мы ходили к ней домой. Она тогда жила на Коппермилл-Лейн. Бежали, толкались, каждый хотел первым. Несешься как псих по Блэкхорс и на ходу рыбными палочками давишься (нам их в школе на полдник давали). Я даже один раз Джули Сигрейв нос разбил. Квартира у Флокс была — это надо видеть. По стенам какие-то ковры хипповские, палочки дымятся, кассеты с индийской музыкой. Она нам готовила бобы — полный обед, и все из бобов. И чили еще, такое острое, что у нас слезы текли. Один раз Уэйн Сапсфорд с этих бобов до туалета не добежал. Повезло ей, что на полу ковров не было. А еще как-то дали нам ведро лукового супа, печеные бананы и коньяк. Сейчас-то я вспоминаю: его там грамм пятьдесят на всех было, но мы себя тогда крутыми чувствовали, просто дальше некуда. Потом Дерк ставил нам какой-нибудь фильм или рассказывал про партизанов во время войны. Мы к нему даже ревновали.

Дерк еще говорил, что французы чемпионы мира по сидению на корточках и что у него в этом деле рекорд. Он правда мог прийти, сесть в углу на корточки и так просидеть весь вечер. Мы как-то пытались его пересидеть, но ни у кого даже близко не получилось. Джули Сигрейв вообще лодыжку сломала.

Мы это дело называли «клуб путешественников». Я как-то на другой день после клуба в Дувр сбежал. Меня копы на перекрестке поймали у «Слона и за́мка», [6] я там попутку ловил. У меня, помню, денег было фунт семь пенсов и бутерброд с вареньем. В первый раз меня в полицейской машине привезли, якобы я опасности подвергался. Правда, когда потом бегал, никто меня уже не возил. Тогда, наверно, уже общество было в опасности, не знаю.

А во Францию мы и правда поехали. Флокс нас и к дюне свозила — это бог знает где, почти в Испании. Ехали в школьном автобусе: нас десять человек плюс Флокс и еще одна учительница, по фамилии Мосс, — Флокс с нами одну не отпустили бы. Мы все говорили, что, если ее похитят, мы сами автобус поведем (Джимм Фоли как раз недавно «ягуар» угнал). Короче говоря, навесили нам эту дуру, но мы на нее особо внимания не обращали.

В Портсмуте сели на паром. Украли пузырь виски, напились. Уэйн Сапсфорд чуть за борт не выпал, но мы его в последний момент пожалели и выловили. Потом автобусом пилили через всю Францию, и все время дождь шел. Питались печеными бобами из банки. Потом наконец доехали до дюны размером с нашу высотку.

Это было что-то! Все тут же повыскакивали и бегом наверх, а там метров сто! Выдохлись все, пока долезли. Я был второй. А первой вообще девчонка влезла — Полетта Джеймс, черная. Я так озверел, что надавал ей как следует прямо тут же. Ну то есть не тут же, а когда догнал. Потом мы с ней перелезли на ту сторону, и я вообще про все забыл: кругом девчонки голые загорают! У нас с Полеттой просто челюсти поотпадали. Пока ехали и наверх лезли, забыли, что во Франции девки топлес валяются. Это шок был просто. Ходим, пялимся и пальцем тычем.

Говорят, потом к этому делу привыкаешь, надоедает даже. Не знаю, мне бы лично никогда не надоело.

Шелли Розарио тоже без лифчика загорала. У нее фигурка оказалась получше, чем у других. Тина с Джули от зависти зеленые ходили. Потом, когда вернулись, она так каждую пятницу перед физрой и загорала за времянкой. А мы ей все напоминали, чтобы не забыла случайно. Зимой вся в мурашках лежала.

Флокс никогда лифчик не снимала, а мы и предложить боялись. Спросили ее как-то, как она к этому относится. Она сказала, нормально, а дальше никто тему развивать не решился. Шелли она разрешила (Джули там тоже что-то такое пыталась, только никто ей особо не интересовался), а сама не стала. Мы тогда чуть шеи себе не свернули: в бикини ей заглядывали. Я, помню, подумал: сегодня ночью точно кончу. Я тогда еще ничего про это не знал, но уверен был на сто процентов.