Угол падения

— Если интеллигентные люди, значит, этим можно воспользоваться и выкинуть их на улицу, не боясь, что кто-нибудь затаит злобу, так, что ли? А теперь представьте, что среди них нашелся человек, который прощать не умеет и несправедливость воспринимает болезненно, причем больше в отношении других, чем себя. Может эта личность задумать и исполнить убийство, да так, что сроду не догадаешься, кто и за что? Спите вы спокойно, Валерий Валентинович?

— Я не разделяю ваших опасений.

— Это потому, что стреляли в Серебрякова, а не в вас? А может, у этой личности списочек составлен и вы под вторым номером?

— Ваша задача, как милиции, защищать граждан, а не запугивать их.

— Правильно вы понимаете мою задачу, и я, к сожалению, не могу вам возразить, поэтому дайте мне список уволенных сотрудников и я пойду проверять их алиби. Есть у вас такой список, Валерий Валентинович?

— У Сергеева есть.

— У вас, значит, нет. Судьбой бывших сотрудников не интересуетесь? А где ж Павел Петрович, что-то я его сегодня не наблюдаю?

— Он поехал в банк.

— Святое дело. А меня, значит, просил приехать с утра, чтоб, не дай бог, не встретиться. И когда он приедет, наш драгоценный и незаменимый?

— После обеда.

— Ну, до этого времени я, конечно, не досижу. Кто составил ему компанию в таком ответственном мероприятии, как поездка в банк?

— Главный бухгалтер.

— А вообще-то люди в офисе еще есть?

— Конечно. У нас большой штат, и, насколько я знаю, на рабочем месте должны присутствовать помощник бухгалтера, три человека со склада, повариха, секретарь Сергеева и секретарь Серебрякова, ее пока не уволили.

— Солидная компания. И кто мне может помочь со списком?

— Секретарь Марина. Все Пашины бумаги у нее, вам и не обязательно его дожидаться.

— Вы не представите меня этой девушке?

— Пройдемте.

Очередной белый коридор вывел их в приемную коммерческого директора.

«Ну и катакомбы! И какое завидное разнообразие», — подумал Леонидов, рассматривая стандартный набор из стола, монитора, двух кресел и двух телефонов. Зато девушка за столом была прелестна. Сразу было видно, что ее нанимал не управляющий, чей вкус больше воспринимал гастрономию, чем эстетику. Отличную фигурку юной мисс ладно обтягивал черный костюмчик явно из бутика, косметика была наложена умело, к тому же девушка приятно улыбалась. На Валерия Валентиновича взглянула как на большую зеленую жабу, которая сидит на песчаной дорожке и преграждает путь к прохладной воде. Управляющий, лишенный чувства прекрасного, отвечал ей взаимной неприязнью.

— Марина, выдай господину работнику внутренних органов нужную информацию, пожалуйста, — уронил он голосом, похожим на прокисшее молоко.

— Да, хорошо, Валерий… — пауза, покосилась на Леонидова, — Валентинович.

Иванов продолжал нависать над столом. Алексей не выдержал:

— Идите в зал, господин управляющий, вас клиенты ждут, не смею больше задерживать.

Тот насупился, но настаивать не стал, скрылся в белом чреве коридора, хотя видно было, как не хочется оставлять ему наедине следователя и Пашину секретаршу.

Едва не столкнувшись с ним, из коридора вылетела еще одна очаровательная стройная девушка в хорошем костюме и с элегантной стрижкой. Она подлетела к Марининому столу и плюхнула на него пачку исписанной бумаги.

— Паше на подпись.

— А его нет, и неизвестно, когда объявится.

— Вот зараза, второй день где-то шатается, — беззлобно ругнулась девушка и повернулась в обратный полет.

Леонидов пошел на перехват:

— Девушка, девушка, на вас таблички нет. Вы стюардесса?

— Сотрудница.

— А ваша должность в этом «белом» доме?

— Помощник бухгалтера, Наташа.

— Очень приятно. Алексей. — Леонидов недоумевал, почему всех приятных людей в этом заведении прячут подальше от клиента.

— Наташенька, подождите, я сейчас возьму у Марины нужную бумажку и задам вам несколько вопросов. Вы не будете возражать?

— А вы кто?

— Сыщик, но не надо меня пугаться. Она засмеялась:

— Я мужчин не боюсь!

Леонидов посмотрел ей вслед, на ее стройные ножки, когда она вылетала обратно в коридор. Потом повернулся к Марине:

— Можно, я буду звать вас просто Мариной?

— Конечно.

— Тогда скажите мне, милая Марина, за что же вы так не любите управляющего торговым залом Валерия Валентиновича?

— Валентиновича, скажете тоже. Еще два года назад он был просто Валера и просто грузчик. А сейчас в Валентиновичи вылез.

— Какая стремительная карьера! Он, верно, человек больших талантов.

— Да, и главный талант — кушать всех, кто ему не нравится и кому он сам несимпатичен. Прет, как бык, напролом. К тому же дурак, отменный. А дураки, они живучие. Мы-то все боимся, не обидеть бы кого лишний раз, не навязаться бы. А сейчас в моде жесткий стиль в отношениях с подчиненными и бережная любовь к начальству — не дай бог его побеспокоить и довести до-сведения, что сотрудники чем-то недовольны.

— А господин Иванов, как я понимаю, этот стиль успешно усвоил?

— Абсолютно. С Серебряковым никогда не спорил, комплименты нужные вовремя говорить умел, хотя умом особым не блещет. Ну и в итоге — стремительная карьера, хорошая зарплата, власть: хочу — помилую, хочу — с кашей съем. А вы представляете, что такое власть в руках дурака?

— Хорошо представляю. А вы, Марина, не боитесь, что Иванов и до вас доберется?

— А после того как он всех моих подружек уволил, мне здесь делать нечего, не смотреть же, как он с семейством разваливает то, что сделали хорошие люди. Да и кишка у Валеры тонка против Паши идти, к тому же я к торговому залу отношения не имею, и пока Паша коммерческий директор, я тут работать буду сколько захочу.

— Ну а сотрудники, которых Иванов уволил, действительно были хорошие? Может, вы их слегка идеализируете?

— Девчонки отличные — красавицы, умницы. Работали с удовольствием, да и люди с ними охотно общались: постоянные клиенты и шоколадки дарили, и сувенирчики. И ребята нормальные были. Веселые все, компанейские. Праздники всегда вместе отмечали, такие пляски устраивали, потолок гудел!

— Весело было?

— Не то слово. Коллектив был, а не шайка стукачей. Никто доносы друг на друга не строчил, и атмосфера была совсем другая. А теперь как в склепе — зайдешь, кажется, что мертвечиной пахнет.

— Да, я заметил.

— Скучно стало, на работу неохота идти. Каждый день какие-то сплетни, козни вечно кто-то строит, наушничает, подслушивает.

— Но как мог Серебряков назначить такого человека управляющим?

— А он вообще в людях не разбирался. Кто больше глаза мозолил — тот и был хорош. Не знаю, чего там Валера ему наобещал, какие сверхприбыли, но умаслил.

— Добрая вы девушка, Марина. Вас бы в директоры, а?

— Такие, как я, директорами не бывают, разве не знаете? Я и увольнять не умею, и ценные указания давать — лучше подойду да сама все сделаю. Вот у таких, как Валера, распоряжаться хорошо получается, поэтому он и начальник.

— Мне показалось, что не любит красивых девушек? Монстры какие-то сидят. — Леонидов кивнул в сторону торгового зала.

— Из-за жены, наверное. Она у него ревнивая до жути. Не выносит красивых женщин и тех, кто лучше ее одет.

— А какая его жена? Она в зале?

— А никакая, если вы о внешности. Не толстая и не та, что за кассой. Увидишь — тут же забудешь о ее существовании.

— Да, послушаешь вас… Ну а из тех, кого уволили, никто не затаил зла, как вы думаете?

— Да для меня вообще все хорошие. Не могу представить, что кто-то из мести убил Серебрякова.

— Но убили же.

— Нет, это не наши. Девчонки такие хорошие, ребята со склада совсем молоденькие, еще пацаны. Да и рабочие в торговом зале тоже нормальные. Нет, наши этого сделать не могли. Девочки даже и не расстроились особо, кому охота работать с такой сволочью, а ребята все умные, наверняка работу уже нашли. Он и убрал их для того, чтобы на фоне умных дураком не казаться. Складские тоже, по-моему, пристроились. Да, еще Лариса. Мы ее «мамочкой» звали, добрая такая, хозяйственная. Она сильно плакала, конечно. Жалко ее. Но она так плохо видит, что в слона с трех метров не попадет. Не то что стрелять в кого-то. А киллера нанять — денег таких нет. Да и найди его…