Бешеный куш

— Чувствую, что отдаю концы… Что-нибудь… Дайте рвотное… Это вы меня отравили… Подсунули этот мартини…

— Чарльз, вы вызвали «Скорую»? — спросил Баркли.

— Да, сэр, «Скорая» уже выехала.

— Влад, ваше мартини стоит на столе, — сказал Феро. — Вы из него и трети не отпили.

— Дайте рвотное! — заорал Лапик. — Дайте рвотное, ко всем чертям! — Согнувшись, он снова схватился руками за горло. — Врете, вы отравили меня своим мартини!

— Чарльз, у вас есть рвотное? — спросил Феро.

— Да, конечно, сэр.

— Принесите.

Чарльз ушел и через минуту вернулся, держа блюдечко с пакетиком рвотного и стакан воды. Баркли поднял руку:

— Чарльз, не нужно! Мы не врачи и не знаем, что давать больному в таких случаях. Сейчас приедет «Скорая», они разберутся. Давайте лучше перенесем его на диван. Алекс, помогите. А вы, Чарльз, откройте окна, ему не хватает воздуха.

Баркли и Седов перенесли Лапика на диван. Тот уже не кричал, а просто лежал, закинув голову и тяжело, с хрипом дыша.

Раздался звонок в дверь, Чальз побежал открывать.

Врач, которому на вид было не больше тридцати, и молодая медсестра, войдя в комнату, сразу же сели к дивану, два санитара с носилками остались стоять у двери.

Прослушав Лапика, врач бросил:

— Дженни, быстро сюда кислородную подушку. — Посмотрел на Феро: — Когда это началось?

— Примерно минут пятнадцать тому назад.

— Этот человек здесь живет?

— Нет, он только что приехал.

— Сколько времени он здесь находится?

— Около часа. Может, чуть меньше.

— Когда он здесь появился, с ним все было в порядке?

— Абсолютно.

— Случайно не знаете его медицинской истории? У него бывали припадки, эпилепсия? Столбняк?

— Понятия не имею.

В комнату вошли два полицейских и медсестра с кислородной подушкой. Сестра сразу же подошла к задыхающемуся Лапику. Полицейские, один из которых, судя по нашивкам, был сержантом, стали наблюдать, как она прилаживает кислородную маску.

Наконец, когда маска была укреплена, сержант спросил у врача:

— Что с ним?

— Трудно понять. Я предполагаю припадок. Во всяком случае, налицо все признаки эпилепсии или столбняка.

— Что насчет отравления?

— Вряд ли. Пищевого отравления у него нет точно.

— Увозим его? — спросила медсестра.

— Да. — Врач кивнул: — Парни, носилки! Быстро!

Санитары, поставив носилки у дивана, взялись было за Лапика, но врач жестом остановил их — судя по судорожным движениям, у Лапика начались конвульсии.

— Укол? — спросила сестра.

— Черт подери, какой? Я не знаю, что с ним.

Дернувшись в последний раз, Лапик затих.

— По-моему, с ним все кончено, — сказал молчавший до этого второй полицейский.

Тронув вену на шее, врач кивнул:

— Да. С ним все.

Он явно старался не смотреть на остальных. Некоторое время в комнате стояла тишина. Наконец, будто очнувшись, сержант обвел глазами стоящих рядом:

— Джентльмены, прошу прощения, я не знаю, кто из вас новый хозяин «Бут-Айленда»?

— Я, — сказал Феро. — Простите, как вас зовут?

— Сержант О'Клуни, сэр.

— Сержант, я понимаю, момент тяжелый, этот человек умер. Но, как хозяин дома, прошу вас обыскать покойного. С учетом всех правил, принятых при обыске на месте преступления.

— Мы это непременно сделаем, сэр.

— Я прошу это сделать сейчас. Я подозреваю, что в карманах покойного может находиться орудие убийства.

— Орудие убийства?

— Да. У меня есть серьезные основания считать, что покойный собирался совершить преступление. И я хочу, чтобы орудие убийства было найдено.

— Хорошо, сэр. Энди, помоги мне, приготовь пакеты.

— Слушаюсь, сэр.

Второй полицейский подошел к дивану и достал из кармана стопку пластиковых пакетов. Сержант, обернув руку платком, начал по очереди вынимать из карманов Лапика все, что там было, — платок, связку ключей, бумажник, мелочь. Все это он аккуратно перекладывал в пластиковые пакеты, которые держал второй полицейский.

Когда сержант достал из кармана пиджака Лапика ключ с тремя щупами, Феро сказал:

— Подождите… Дайте я посмотрю, что это.

Осмотрев ключ, Феро кивнул:

— Это оно.

— Оно? — переспросил сержант. — Что «оно»?

— Орудие убийства. Будьте особенно внимательны с этой вещью, сержант.

Хайдаров взглянул на часы — десять минут восьмого. Сюда, в номер отеля «Цезарь», Лапик должен был позвонить ему уже давно. Но звонка все не было, и пытаться выяснить, почему его соучастник ему не позвонил, теперь, он знал, не имело смысла. По его расчетам, Лапика уже не было в живых.

Подойдя к секретеру, открыл ящик. Взял лежащий там пистолет «таурус», внимательно осмотрел его. Вытащив обойму, снова вставил ее на место. Спрятал пистолет во внутренний карман пиджака, сунул туда же лежащую в ящике запасную обойму.

Взяв телефонную трубку, набрал номер. В трубке щелкнуло, голос Чарльза сказал:

— Поместье «Бут-Айленд».

— Я мог бы поговорить с Чарльзом?

— Чарльз слушает вас, сэр. С кем имею честь?

— С вами говорит секретарь мистера Лапика.

Наступила пауза. Наконец голос Чарльза произнес:

— О… Примите мои сожаления, сэр.

— Сожаления? А что случилось?

— Сэр, мистер Лапик скончался.

— Не может быть… Мистер Лапик скончался?

— Да, сэр. Ему стало плохо, мы вызвали «Скорую помощь», но врач ничем не смог ему помочь. Мистер Лапик умер.

— О Господи, какой ужас… Но отчего он умер?

— Никто ничего не знает, сэр. Сначала он начал задыхаться, потом у него начались судороги, потом он умер.

— О мой Бог… Скажите, Чарльз… Босс говорил мне, мистер Феро и мисс Синтия должны были уехать в Нью-Йорк… Они уехали?

— Нет, сэр, они здесь. Дать кого-нибудь из них?

— Нет, нет, дорогой Чарльз, спасибо, не нужно… Я так потрясен, что вряд ли смогу с кем-то говорить… Тело босса… Оно что, еще там, у вас?

— Да, сэр, оно здесь.

— Наверное, приехала полиция?

— Да, сэр. Приехали полицейские, они все здесь осматривают, обыскивают.

— Хорошо, Чарльз… Спасибо… Я просто потрясен… Я еще позвоню…

— Да, конечно, сэр.

Положив трубку, Хайдаров вышел в коридор, запер дверь номера. В лифте спустился вниз. Затем, выйдя на улицу, дошел до отеля «Кларидж», где сразу же спустился в гараж. Сел в «Гранд-Чероки» — и выехал на улицу.

К щиту, извещающему о начале границ поместья «Бут-Айленд», он подъехал через пятнадцать минут. Миновав щит, направил «Гранд-Чероки» в расположенные рядом заросли тамариска. После того как машина, с треском ломая кусты, прошла около двадцати метров, затормозил. Погасив фары и выключив мотор, вышел из машины.

Вокруг стояла тишина. Безмолвие нарушали лишь слабо доносящийся сюда шум океанского прибоя и неясные шорохи в кустах. Ясно было, что эти звуки издает всякая мелкая живность, живущая здесь и потревоженная машиной.

Вокруг было темно. Лишь идущая наверх дорога была слабо освещена нижней подсветкой, все остальное скрывала ночь.

Постояв несколько секунд, Хайдаров вышел из кустов. Умело прячась в тени на обочине дороги, стал осторожно подниматься вверх.

Добравшись до площадки, остановился.

На площадке стояли три машины — «Мерседес» Синтии Розуолл, фургончик «Скорой помощи» и патрульный «Бьюик». Все три машины были пусты.

Помедлил секунду, достал из кармана ключи от «Мерседеса» — и тут же, присев на корточки, застыл.

Дверь особняка открылась, из нее вышли несколько человек. Выглянув из-за радиатора, Хайдаров увидел двух полицейских, Феро, Федорова, Баркли и Полину. Полицейские, один из которых держал в руке зажженный фонарь, шли чуть впереди. Они явно направлялись к «Мерседесу».

Хайдаров осторожно отодвинулся назад. Затем, мягко перевалившись через ограду лестницы, ведущей вниз, к причалу, застыл на корточках. По его расчету, отсюда, с внешней стороны ограды, он мог услышать все, что происходит на площадке.