Не трожь Техас! (ЛП)

Жена погладила его по груди и коснулась шрама на плече. Тони взял ее за руку и поцеловал ладонь. Коснулся тяжелых, налившихся грудей, и ему захотелось взять их в рот. Затем он понял, по чему скучал больше всего. Он встал на колени и поцеловал ее сладкий бугорок.

Тони услышал, как она застонала. Ли Энн никогда не стеснялась выражать перед ним свои ощущения, и ей нравилось, когда муж ласкал ее языком. Он опустил палец в щелочку, и почувствовал желание любимой, а потом коснулся ее ртом.

Он едва начал, как она вскрикнула и рухнула на кафельную стену. Прежде чем Тони успел сообразить, Ли Энн сползла на пол. Ему удалось подхватить ее, и они оба оказались на полу душевой.

– Ты в порядке? – спросил он, посмеиваясь.

– Да, – тяжело дыша и улыбаясь, ответила жена. – Похоже, ты меня уложил.

Она обняла его, неторопливо поглаживая рукой, и наклонилась вперед. Как только голова жены оказалась над его пахом, Тони ее остановил. – Нет, в первый раз я хочу быть в тебе.

– Хорошо, – ответила Ли Энн. – А как насчет этого? – Она наклонилась и лизнула головку пениса.

Тони поймал жену за голову и отодвинул.

– Еще раз сделаешь так, и, клянусь, я кончу.

– Бедненький, – поддразнила она и провела по головке пальцем, затем засунула палец в рот и медленно вытащила.

– Хочешь, чтобы я прямо сейчас взорвался, да? – Тони поднялся и выключил воду. Поставил на ноги Ли Энн и потащил ее в спальню. И в первый раз почти за девять месяцев он занялся любовью с женой.

Медленной сладостной любовью, сказавшей Ли Энн, как сильно он по ней соскучился. Как сильно ее любит. Как счастлив вернуться в ее жизнь. И самое главное – он никогда больше ее не покинет.

Далласу не терпелось избавить Никки от этого маленького черного платья. Весь вечер ему не давал покоя вопрос, какого цвета ее нижнее белье. Он полагал, черное. Женщины любят подбирать вещи в тон. Но Никки клялась, что сегодня решилась на смелый выбор. Быть может, она надела красное? Красный – это смело.

О господи, как же ему хотелось увидеть ее нижнее белье, снять его и оказаться у нее внутри. Он – твердый. Она – влажная. Ему хотелось заставить ее выкрикивать его имя снова и снова. Хотелось, чтобы Никки пообещала не уходить завтра. На секунду Даллас задумался, не попросить ли ее переехать к нему, но это показалось неправильным. Одна мысль об этом вызвала у него эмоциональную перегрузку.

Он прекратил размышлять на эту тему и постарался думать о том, что происходит здесь и сейчас.

Когда они вошли в его квартиру, Никки слишком долго здоровалась с Бадом.

– Эй, это мое время, – пожаловался Даллас.

Хихикая, она выпрямилась и прошла по коридору.

– Я на секундочку.

Стоило Никки остановиться у двери ванной, Даллас прижал ее к своему напряженному члену, давая понять, как сильно ее хочет.

– Пошустрее.

В спальне Даллас обнаружил оставшиеся розовые лепестки, которые не использовал прошлой ночью. Он их понюхал и, убедившись в свежести, рассыпал на кровати. Притушив светильники и оставив столько света, чтобы можно было наслаждаться видом, Даллас разделся, забрался в постель и принялся ждать. Его член гордо смотрел в потолок. Черт, даже сам О’Коннор был вынужден признать, что тот выглядит впечатляющим. Ему послышался звук открываемой двери, но он не увидел в коридоре свет, который должен был пролиться из ванной.

Раздались шаги. Даллас еще сильнее возбудился при мысли, что сейчас увидит ее, и принялся гадать: сняла ли она нижнее белье. Или оставила ему эту приятную процедуру? Приветствовались оба варианта.

Никки возникла на пороге в чем-то длинном.

– Что это на тебе? – Он оперся на локоть и понадеялся, что произвел на нее впечатление своими… выдающимися данными.

Она вошла в спальню.

– Не много.

Голос.

– Дерьмо! – Даллас спрыгнул с кровати и схватился за переключатель. Как раз перед тем, как он им щелкнул, коридор озарил свет из ванной. Оба света залили комнату. Взгляд Далласа метнулся к проему, в котором стояла восхитительно нагая Никки. Затем ошарашено посмотрел на Сьюзан – тоже обнаженную с валявшимся у ног пальто.

Никки посмотрела на Сьюзан, потом на него. Ее глаза расширились от шока.

Сьюзан посмотрела на Никки и ее глаза расширились от чего-то меньше напоминающего шок.

Даллас попытался вздохнуть. Легкие отказывались работать. Он мечтал об этом с четырнадцати лет. Но не по такому сценарию.

Никки резко вскрикнула и прикрылась руками.

Сьюзан улыбнулась.

– Это будет забавно.

Никки посмотрела на него с такой болью, что у Далласа сжалось сердце. В следующий момент она развернулась и убежала, громко захлопнув дверь ванной.

«Держись за нее сынок. Потом пожалеешь, если упустишь». Мудрые слова отца зазвучали в голове.

– Твою мать! – Возбуждение как рукой сняло. Увяло под самый корешок.

Даллас подбежал к двери ванной.

– Никки! – Он попытался ее открыть. Заперто. До него доносилось частое дыхание Никки, словно у нее началась гипервентиляция.

По-прежнему обнаженная Сьюзан появилась в дверях спальни.

– Какие-то проблемы?

– Да! Надень пальто.

– Извини, – сказала гостья, но без сожаления в голосе. – Я думала… между нами что-то было.

О’Коннор пытался понять, как позволил такому случиться.

– В любые другие выходные, – огрызнулся он. – Твой бывший забирает детей только в первые и в третьи выходные. Сегодня тебя здесь быть не должно. – Ему приходилось сдерживаться, чтобы не начать орать.

– На прошлой неделе прийти не получилось, поэтому я нашла няню и решила устроить тебе сюрприз.

Даллас рывком пригладил волосы.

– Я хочу, чтобы ты ушла, хорошо? Оставь ключ. Все кончено. Поняла?

О’Коннор старался не срываться на нее, но у него не получалось. Или, быть может, он злился вовсе не на Сьюзан, а на самого себя. Он облажался. Знатно.

Когда Сьюзан вышла из спальни, на ней было пальто. Она посмотрела на Далласа и произнесла:

– Извини. – На этот раз прозвучало искренне. Но, увы, не помогло.

– И ты меня, – так же искренне ответил Даллас.

– Она уходит, Никки. – Он прислонил голову к двери.

– Пусть останется, – отозвалась Никки. – Это я уйду.

Через двадцать минут Никки поняла, что не может вечно отсиживаться в ванной, поэтому, сделав глубокий вдох, вышла.

Даллас стоял, прислонившись к стене коридора, все еще обнаженный.

– Все не так, как тебе показалось.

– Да ну? – огрызнулась Никки, поклявшись самым дорогим, что не расплачется. – Голая женщина в твоей спальне мне просто померещилась?

– Нет, но…

– Тогда, как это может быть не тем, чем показалось? – Пронесшись мимо него, она схватила сумочку.

Даллас загородил собой дверь.

– Я не спал с ней с тех пор, как познакомился с тобой. Ты не можешь меня в этом упрекнуть.

– Ты говорил, что ни с кем не встречаешься.

– Не встречаюсь.

В груди Никки образовался комок.

– Как давно ты с ней видишься?

Даллас провел рукой по волосам.

– Четыре месяца. Но…

– У нее был ключ, так?

– Да, но между нами не было отношений.

– Что означают отношения в твоем испорченном пропитанном тестостероном мозгу?

– Это был… секс, Никки. Просто секс.

Слова проехались с легкостью самосвала. Никки вздернула подбородок и ткнула пальцем Далласу в грудь.

– Позволь сказать тебе кое-что, приятель. Я сыта по горло тем, как «просто секс» отравляет мне жизнь. Мои родители бросили меня из-за «просто секса». Я наткнулась на моего мужа, трахающего мою помощницу, и лишилась брака, чувства собственного достоинства и всех сбережений из-за «просто секса». Достало. Меня тошнит от самой себя, поскольку я понимаю, что всем нам нужно только это. Просто секс. – Она с психом умчалась.

Весь путь до дома Никки проплакала. Проплакала путь до кровати. Проплакала до самого рассвета. Уже было за полдень, когда она открыла глаза, вспомнила и снова заплакала.