Напролом

—

И тебе, Владик! — Степан пожал протянутую руку и тихо спросил: — Извини, что спрашиваю… Ты думаешь, этот паренек… Стасик Щербак… твой…,

Варяг сделал предостерегающий жест рукой:

—

Не знаю, Степа, пока не знаю… Не будем торопить события. Это, конечно, смахивает на мелодраму, но… чем черт не шутит!

* * *

Таксист Барыкин довез Сержанта до Рыбачьего, но не стал, как в прошлый раз, ждать пассажира на окраине поселка, а медленно поехал по шоссе, чтобы занять условленное место на опушке сосняка метрах

в трехстах от дороги, ведущей к особняку Норвежца, Уже сгустились сумерки, и, одетый в черную куртку и черные брюки, Степан уверенно проследовал уже знакомым маршрутом через сосновый лес к накануне присмотренной ели. Расстояние от этой ели до ожидавшей его на шоссе «Волги» составляло от силы двести метров, которые он бегом мог преодолеть секунд за сорок пять, максимум за минуту. В руке он держал черный чемодан- чик-«дипломат», в котором лежали вчерашние мурманские газеты, фотоаппарат «Минолта» и несколько роликов пленки. От недавней легенды — будто он московский художник, выбирающий натуру для будущего заполярного пейзажа, пришлось отказаться: громоздкая папка с ватманом была бы явно лишним грузом при выполнении им его сегодняшней миссии.

Под ворохом газет, в двойном дне «дипломата» лежала разобранная снайперская винтовка, изготовленная по спецзаказу на тульском оружейном заводе лет пятнадцать тому назад. Сержант объездил с ней полмира и, хотя в последние годы предпочитал пересекать государственные границы с другим оружием — пластиковым «ремингтоном», который не фиксировался на таможенных мониторах, на особо сложные дела в России он по- прежнему брал привычную старушку «тулячку» — безотказную и надежную.

Когда он дошел до ели, было уже совсем темно. Затянутое с вечера низкими сизыми тучами небо висело мрачным куполом над сосняком и поляной, посреди которой располагался особняк Норвежца. Снайпер разложил на земле «дипломат», открыл тайник, достал несколько металлических трубок и деревянный треугольник и споро сложил из них винтовку. Эта операция проделывалась им уже бессчетное число раз, и он мог с завязанными глазами за двадцать — двадцать пять секунд собрать винтовку и подготовить ее к бою.

Прикрепив оптический прицел ночного видения, он навел прибор на особняк. Инфракрасную точку он пока не включал, чтобы не привлекать к себе внимания охраны. По многолетнему опыту Сержант знал, что, не имея точного графика перемещений клиента, он обречен, дожидаясь приезда Норвежца, проторчать тут несколько часов, а может быть, и до самого утра. На этот случай у него была припасена бутылка «Абсолюта» и несколько хрустящих соленых огурцов, купленных днем в Оленегорске.

От ели, на ветках которой Сержант устроил свой наблюдательный пункт, до особняка было по прямой метров сто пятьдесят. Место оказалось удачным: отсюда просматривалось высокое крыльцо и входная дверь, а также окна, расположенные по фасадной стене. На окнах не было занавесок, и, несколько раз наводя на них оптический прицел, он ухитрился разглядеть интерьер помещений и даже отдельные предметы мебели.

Норвежца он решил валить не на улице, а именно через оконное стекло. Конечно, выстрел в тот момент, когда клиент шел бы от машины к крыльцу, давал стопроцентную гарантию попадания, но и у охраны Норвежца было бы в этом случае куда больше шансов установить траекторию полета пули и броситься на поиски ночного снайпера. Застрелив же Норвежца в комнате особняка, Сержант выигрывал минимум минут пять: по опыту он знал, что когда объект находится в замкну том помещении, то даже находящиеся рядом с ним люди не сразу могут сообразить, откуда был произведен выстрел, и поначалу беспомощно мечутся по дому в поисках убийцы. За те несколько минут, что охрана Норвежца будет прочесывать этажи особняка, Сержант успеет разобрать винтовку, спрятать ее в «дипломат» и добежать до шоссе к поджидающему его такси. На это уйдет минуты две-три. Он заранее определил маршрут отхода — не через Рыбачий, а, наоборот, кружным, длинным путем: мимо охотхозяйства «Баренцево море», откуда до Мурманска предстояло пилить еще километров сорок.

Вдруг его внимание привлекла странная суета в доме. В окнах второго этажа вспыхнул свет. Он прильнул правым глазом к оптическому прицелу и, наведя его на окно «банкетного зала», как он мысленно окрестил просторное помещение о трех окнах, увидел Норвежца. Тот был в сильном возбуждении и злобно отдавал приказания суетившимся вокруг него ребятам. Сержант мрачно выругался: он не думал, что его объект все это время преспокойно сидел в своем логове. Так тут можно было прождать, коченея от ночного мороза, до самого рассвета…

Раздалось глухое урчание автомобильного движка, и через несколько секунд к крыльцу подкатил «мерседес» в сопровождении черного джипа, точно такого же, как тот, в котором ехал головорез с топором. «Одна бригада!» — отметил про себя Сержант, только сейчас догадавшись, что слежку за ним организовали по приказу Норвежца. Ну что ж, что ни делается, все к лучшему…

Он приготовился сделать прицельный выстрел и, закрыв глаза, мысленно произвел все необходимые действия после выстрела: сложил винтовку, убрал ее в «дипломат», рванул напролом через сосняк к такси, сел в машину… На все про все уйдет пять или шесть минут. Нормально. Должны успеть.

Он приник к окуляру прицела и опять выматерился: Норвежца в «банкетном зале» уже не было. Опоздал! Он стал искать клиента в других окнах. Тщетно. Навел прицел на крыльцо. Вот он! Норвежец выбежал из дома в сопровождении здоровенного парня в кожаной куртке. Норвежец давал последние указания остававшимся в доме охранникам. Степан положил указательный палец на холодный спусковой крючок и затаил дыхание. Сейчас надо произвести выстрел. Вот сейчас… Еще секунда… Но в этот момент в окуляре возникло черное пятно: Норвежца загородил парень с бритым затылком. Черт! «Отойди, милый, — молил Сержант, — прими чуть в сторонку…» Но бритый как в землю врос.

Норвежец стал спускаться к «мерседесу». Бритый не отставал от него ни на шаг, точно зная, что в полутораста метрах в леске затаился снайпер, грозящий хозяину смертельным выстрелом.

Все, шанс был упущен… Норвежец сел в машину, дверца захлопнулась. Сержант знал, что стрелять в бронированный пятисотый «мерседес» было совершенно бессмысленно.

Степан, чертыхаясь, слез с ели и быстро, сложив винтовку и убрав ее в чемоданчик, бросился к шоссе. Только бы не упустить их… Только бы не упустить… Куда это он сорвался на ночь глядя? Ясно, что не на дискотеку…

—

Давай, Трофимыч, газуй! — взволнованно прошептал Сержант Барыкину, запрыгивая на заднее сиденье. — Таганцев из особняка выехал на «мерсе» и с джипом сопровождения. Куда он едет, как ты думаешь?

—

Да в город, куда же еще, — спокойно рассудил таксист, лихо развернувшись и включив фары. — Сейчас мы его нагоним!

—

Ты только держись от него подальше, а то…

Май Трофимович обиженно крякнул и буркнул под нос что-то нечленораздельное.

—

Вон они! — заявил он через несколько минут. — Говорил же: в Мурманск едут.

* * *

В последние три дня как-то все сразу навалилось: ликвидация Андрея Петракова на трассе под Петрозаводском, загадочный расстрел Жоры и двух его бойцов в лесу на полпути от Мурманска к Оленегорску, а теперь еще и это совершенно идиотское убийство глупой шлюхи… Конечно, убийцы Жоры найдутся, конечно, таджикского наемника Петракова и мурманскую шлюху никто в федеральный розыск объявлять не станет, так что ему, Мишане Таганцеву, не хрен об этом беспокоиться, но вот бегство второй шлюхи — свидетельницы убийства — от придурка Лифта не давало Норвежцу покоя уже сутки. Он даже бессонницу заработал, чего не было со времен той дикой ломки в восемьдесят шестом году, когда он пытался соскочить с морфия, да не получалось, а он крепился-крепился, да не выдержал. Стал рыскать по всем городским больницам в поисках наркотика, пока его не надоумил полковник Шеин, такой же закоренелый морфинист, пощупать в горвоенкомате, подкатиться к главврачу Семенову. Сержант Таганцев так и сделал, да попал не на Семенова, а на упрямую девку- медсестру, которая и довела его до ручки, так что он с тормозов слетел…