Ресурс Антихриста

— Я не совсем вас понял…

— Обычно люди, добившиеся в жизни того, чего добились вы, я имею в виду материальное благополучие, менее скромны в самооценке, отрываются от Земли, воспаряют и мнят себя ни больше ни меньше, чем пупами Вселенной, — пояснил Олег.

— Это их беда, — ответил Серебрянский. — Я знаю таких сильных мира сего, в кавычках, сколько угодно. Во многом, это суетные и тщеславные люди, забывающие в своем стремлении повелевать золотой рыбкой о бренности собственного бытия. В обществе, подобному нашему, Олег Евгеньевич, где людей с протянутой рукой куда больше, чем обладателей тугих кошельков, надо приучить себя жить осторожней, не выпячиваться почем зря, иначе можно наплодить новых «шариковых», у которых на уме будет лишь одно — устроить очередной передел мира по своему усмотрению. Как сказал один мой знакомый, зависть бедных прописана за порогом богатых. Голодный пес, как вы знаете, самый злой и беспощадный, то же относится и к человеку. Однако мы заговорились, пора бы и еще по рюмочке.

Они молча выпили.

— Вы, как я знаю, Юлий Викентьевич, человек занятой и попусту терять время не в ваших правилах, поэтому давайте от общих рассуждений вернемся к более конкретным частным вопросам, — предложил Олег.

— Да ради бога, — охотно согласился Серебрянский. — Вы говорите, говорите… Пленка, как я понимаю, это не все с чем вы ко мне пожаловали. У вас есть, что к этому добавить?

Верховцев достал из внутреннего кармана небольшой прозрачный пакетик с белым порошком и молча положил на стол перед хозяином кабинета.

— Это что?! — с неподдельным удивлением спросил тот, разглядывая любопытный предмет.

— Вам лучше знать, — беспечно обронил детектив.

— Оставим шарады для бездельников…

— Хорошо. Это то, что вы перевозите на своих судах вместе с лесом вашей карманной фирмы «Латкокимпэкс». Только не утверждайте, что вы не понимаете, о чем идет речь, и как называется этот процесс на языке уголовного кодекса.

Удар, нанесенный Верховцевым, был для Серебрянского полной неожиданностью — его лицо враз сделалось белее мрамора, на скулах обозначились желваки, у виска набухла тонкая извилистая вена.

— Вероятно, к убийству Таланова мне пристегнуть вас будет нелегко, а вот засветить канал транзита наркотиков, который вы осуществляете силами обеих своих фирм, и на чем вы делаете свой основной капитал, — святое дело, — сказал Верховцев. — Это куда посерьезней, чем разгром несчастной фирмы.

— Значит, вы и сюда добрались, — холодно произнес Серебрянский. В его голосе прозвучали и угроза и восхищение одновременно. — Так это ваши люди устроили ту заварушку в порту? Да, резвости вам не занимать. Я-то поначалу думал, что вы, так, сыскарь-одиночка, потом выяснилось, что у вас и консультант есть, некто небезызвестный Федосеев, он же Джексон. Как видите, мы о вашей конторе знаем немало, но вот до внештатников дело еще не дошло.

Он взял пакет, повертел в руках и положил на место.

— Конечно, вы можете застопорить перевозки и канал законсервировать, но убытки, убытки… — Верховцев убрал вещдок обратно в карман. — Да и потом — свято место пусто не бывает, ваш канал перекроется, зато он потечет в другом месте, но там уже будут другие хозяева, и они приберут это дело в свои руки. Досадно, а? Нехорошо получается. И потом, скандал какой — в Латвии выявлен канал переброски наркотиков на Запад. Международный резонанс… со всеми вытекающими последствиями.

— Да, молодой человек, я понимаю, что можно нечаянно наступить на чью-то мозоль, но на любимую… Это уже вызов и притом очень опрометчивый, — неторопливо промолвил Серебрянский, не мигая глядя ему в глаза. — Итак, вы меня шантажируете? Ваша ставка высока, но вы должны знать — чем выше ставка, тем выше риск. Неужели, Олег Евгеньевич, вы полагаете, что я, войдя в такое дело, не имею крыши на самом высоком уровне? Да транзит, порты и кредиты — это собственно и все, на чем сейчас держится Латвия, на чем еще теплится ее чахлая экономика. А стало быть в том, чем я занимаюсь, может быть интерес таких структур, что вам трудно представить. Вы это не допускаете?

— Допускаю, — хмуро обронил детектив.

— А если так, то ответьте мне на вопрос: вас еще не посещала мысль о том, что вы неразумно прете против локомотива, который вас просто размажет по рельсам. За вами, ровным счетом, ничего и никого, а за мной… Вы умный человек и должны прекрасно понимать, какие перспективы вас ожидают при таком раскладе сил. А теперь я еще раз хочу уточнить: на какой результат от своего визита вы рассчитывали?.. Вам нужны деньги, мое покаяние, мой испуг или что-то другое? Я слушаю…

Верховцев ответил не сразу, он собирался с мыслями. Вопрос был поставлен в лоб и требовал конкретного ответа, ясного и вразумительного, который детектив в данный момент дать был не способен. Он не торопясь выпил минералки, затем так же не спеша достал сигарету, прикурил:

— Когда я пришел к вам, я знал точно, чего я хочу. Но по жизни я такой же реалист, как и вы, Юлий Викентьевич, а потому я вижу необходимость вначале скорректировать свою позицию, а потом уж определиться окончательно.

— Что ж, слова достойные не юнца, но зрелого мужа, — одобрительно хмыкнул Серебрянский. — Я помогу вам определиться…

Он открыл один из ящиков стола и достал оттуда прямоугольный черный пакет для фотобумаги:

— Не только вам удивлять без пяти минут пенсионера, и у меня для вас небольшой сюрпризик имеется. Вот, взгляните…

Верховцев взял из его рук пакет. В нем оказалось несколько фотографий с одним и тем же банально-грустным сюжетом — снятым с разных ракурсов трупом мужчины. На одном из снимков, где лицо мертвеца было снято крупным планом, чуть повыше переносья отчетливо виднелся след пулевого ранения.

Но не сами снимки поразили детектива; он внутренне вздрогнул, увидев, кто на них изображен. На них был тот, кто вчера под дулом пистолета давал вынужденное интервью, записанное Верховцевым на пленку, тот, кто хотел угробить Олега, устроив на ночном шоссе умышленную аварию, в которой детектив лишь чудом уцелел. На снимке был Хирург — первое лицо в охранке Серебрянского. Теперь никакое…

— Кто его? — спросил Верховцев, поеживаясь от внезапно охватившего его нехорошего предчувствия.

— Вы еще спрашиваете?! — с наигранным удивлением в голосе отозвался Юлий Викентьевич. — Ну-ну… А актер из вас неплохой, святую простоту как по нотам разыграли… Вы, Олег Евгеньевич, вы и убили-с, и тому есть доказательства. На месте преступления мои люди нашли пистолет системы Макарова под номером ЖК-1965. Преступник, к своему несчастью, имел неосторожность его потерять и, наверное, об этом сейчас очень сожалеет. Пока ПМ находится у меня в сейфе, но стоит мне сдать его куда следует, и экспертиза тут же установит два факта. Первый — что моего несчастного коллегу Оскара Адольфовича Ласманиса убили именно из этого оружия и, второй — что отпечатки пальчиков, оставленных на орудии преступления, принадлежат не кому иному, как частному детективу фирмы «ОЛВЕР» Верховцеву О. Е. Вот такой казус получается, господин детектив! Очень забавный, вы не находите?..

Верховцев попытался было что-то возразить, но не смог вымолвить и слова, язык ему не повиновался, онемел, точно после укола новокаина. Ответный удар Серебрянского был настолько коварен и эффективен, что Верховцев, с быстротой компьютера обсчитав все возможные варианты, подавленный, пришел к выводу — абсолютно никаких контраргументов у него нет.

— Ну, Олег Евгеньевич, надеюсь, теперь-то вы определились? — участливо и без всякой насмешки поинтересовался Юлий Викентьевич. Он взял со стола бутылку и наполнил рюмки. — Я понимаю, неприятно так вот вдруг узнать о себе такое, ну, что поделаешь… — Он сочувственно посмотрел на собеседника. — Выпейте со мной, разгоните кровушку, а то вы чего-то даже позеленели. Ведь я вам говорил в начале разговора, что больше, чем гроссмейстерской ничьей никому из нас добиться не удастся. Помните? Как видите, я сказался прав. Ведь выходит теперь так, что мы оба увязли в одном болоте греха, а это лучшая гарантия взаимного молчания.