Ведьма для инквизитора

думал о давней истории с женой, о ее измене. До него вдруг сейчас дошло все то, что он упустил раньше: сначала ее легкую отрешенность, бродячую улыбку, некстати появлявшуюся на губах, – тогда он не догадался, совсем не догадался, что это вестник надвигающейся любви, другой любви, не к нему… Тогда она еще была нежна с ним по ночам, она еще продолжала любить его, уже начиная любить другого… Потом ее отчуждение, холодность, попытки избежать близости с ним… И тогда он тоже ничего не понял, ничего. Мог ли он ее остановить? Нужно ли было ее останавливать? Или просто надо было самому все осознать и сказать: иди. Иди к нему, раз уж так вышло… Но он не понял, не заметил, не догадался.

Потом – воспринял как предательство. Они все скрыли от него – она и его лучший друг, Славка. Тогда Алексей был однозначно уверен в своей правоте: они должны были прийти к нему и сказать прямо: так, мол, и так.

А вот теперь… Теперь вдруг ему показалось, что он понимает: это было невозможно. Чтобы сказать ему, они должны были быть уверены в своих отношениях. А отношениям нужно время. Вот не может же он сам сказать сейчас Александре: ты знаешь, так вышло, я тут немножко увлекся одной девчонкой… Нет, конечно, нет! Собственно, говорить-то не о чем. А когда и если он сочтет, что есть о чем говорить, то для Александры это будет поздно. Она уже не простит. Она расценит как предательство. Точно так же, как в свое время Кис.

Но только этого никогда не будет. Он этого не допустит. Он сумел уйти сегодня. И так будет и дальше, как Колобок: я от бабушки ушел, я от дедушки ушел и от Майи уйду…

Да, уйду.
* * *

Он встал поздно, больной и хмурый – бессонные ночи давали себя знать. Майя уже примеряла парик.

– Ну как, хороша я?

Она была лучезарна, никаких следов обиды или гнева за его бесцеремонность, которой он казнился всю ночь.

Кис деловито осмотрел все причиндалы. Парик был очень хорошего качества, светлый шатен, стрижка «каре»; темно-зеленая юбка до колен, короткий пиджачок того же цвета, простые кремовые босоножки на маленьком каблуке. Майя уже успела изменить макияж, придав рукам и лицу цвет легкого загара, помада с оттенком рябины, зеленоватые легкие тени. До того она почти не пользовалась косметикой, кроме туши для ресниц и легкой розовой, почти натуральной помады, и ныне этот макияж вкупе с одеждой и париком взрослил ее лет на пять и к тому же простил, придавая ей куда более скромный образ начинающей деловой женщины.

Алексей счел, что маскарад вполне удался. Майя, весьма довольная его похвалой, удалилась к себе в комнату собираться.

Однако через минуту Кис вежливо постучал в ее дверь. Майя открыла.

– Вы договорились с Борисом? – спросил он ее.

– Не могу его застать, – беспечно пожала она плечами. – Не отвечает.

– А как вы вообще условились?

– Что я позвоню и скажу, когда смогу прийти.

– Так звоните каждые пятнадцать минут!

Алексей счел рискованным брать машину – ни свою, ни Майину. Их номерами могла располагать не только милиция, но и те,