Том 25. Полицейский и призрак

— Правильно, — сказал Сэнджер.

— В таком случае он, возможно, записал все звуки в комнате перед смертью Слоукомба. Великий Боже, Эд! Давайте-ка перекрутим пленку.

В этот момент в комнату вошли два парня в белых халатах.

— Вы не против того, чтобы мы убрали жмурика, лейтенант? — весело спросил один из них.

— Разумеется, действуйте!

— Этот покойничек просто прелесть, Джо! — сказал ему Эд Сэнджер.

Джо презрительно фыркнул:

— Меня ничем не удивишь! Я всяких насмотрелся за те пятнадцать лет, Что работаю.

Он приблизился к телу и внимательно посмотрел на него. Мы с Эдом заинтересованно следили за тем, как его физиономия внезапно позеленела. Он взглянул на своего напарника побелевшими от ужаса глазами.

— Быстро тащи сюда носилки и простыню! — прохрипел он. — Не то я не смогу справиться с работой!

Они оба действовали торопливо, старательно избегая смотреть на убитого, так что на носилках вскоре оказался огромный белый сверток. Парни унесли его из комнаты чуть ли не бегом, и я с тревогой подумал, как они преодолеют лестницу.

— Все, что требуется, — это чтобы гроза снова началась, когда они будут ехать в город, — усмехнулся Эд, — тогда в морге нужно будет отыскать еще два места.

Что вы имеете против Джо? — спросил я его. — Мне он показался самым обычным хвастуном с довольно отталкивающей внешностью.

На минуту Сэнджер даже смутился:

— Вообще-то ничего, если хорошенько подумать. Только иногда люди мотаются на такой работе слишком долго, как мне кажется, с Джо случилось именно это. Постепенно она стала ему нравиться… — Он раздраженно откашлялся. — Почему бы нам просто не забыть обо всем, лейтенант?

— Прекрасно, — согласился я, — лучше займемся магнитофоном.

Я закурил сигарету и смотрел, как он перематывал ленту на большой скорости. После того как послышались звуки, указывающие, что идет запись, Эд отмотал ленту назад, отрегулировал скорость и вновь нажал на кнопку:

— Ну, поехали, лейтенант!

Несколько секунд раздавалось лишь гудение, затем с потрясающей ясностью заговорил низкий голос. У меня по спине побежали мурашки, когда я подумал, что это голос того человека, тело которого пять минут назад выносили из комнаты.

— Это Генри Слоукомб, — сообщил голос, — я включил магнитофон, потому что в комнате неожиданно похолодало. Поначалу я решил, что это мое воображение, но, взглянув на термометр, убедился, что температура понизилась на десять градусов. Но мне кажется, что я замерзаю до смерти. Пальцы у меня онемели, и я уверен, что не смогу подняться со стула, если попытаюсь.

Приблизительно полминуты он молчал, затем добавил хриплым голосом:

— Становится все хуже и хуже. В комнате вместе со мной что-то есть, я это ясно чувствую. Понижение температуры было только началом, теперь прибавился еще и страх. Я замерз до полусмерти, но в то же время пот струится у меня по лбу № попадает в глаза. Где-то — очень близко — за пределами моего поля зрения…

Вновь лента крутилась беззвучно. Эд Сэнджер уставился на меня с высоко поднятыми бровями.

— Ох мой Бог!

Это даже был не крик, а настоящий вопль.

Через несколько секунд заговорил другой голос, отличающийся, если можно так выразиться, поразительной чистотой и прозрачностью.

— Кто смеет пренебрегать гневом Леди в сером в эту ночь из ночей?

— Кто вы? — прошептал Слоукомб. — Откуда вы пришли?

— Я лежу у подножия дуба, где даже не растут цветы, — ответил прозрачный голос, — я летаю вместе с ветром и отдыхаю у подножия горы. Я играю с облаками и танцую при лунном свете. Я жалю, как змея, и охочусь со сворой гончих.

— Вы — дух Делии Харвей?

— Если желаете. — Теперь ее голос звучал надменно. Какая разница? Я наложила проклятие на эту комнату, и его уважали более ста лет. Теперь вы оказали мне открытое неповиновение и будете за это наказаны.

— Подождите! — неистово завопил Слоукомб. — Вы должны выслушать меня, Делия. Вы должны понять, почему я это сделал!

— Причины не имеют значения, — холодно отрезала она, — это сделано и означает конец для вас.

— Я люблю Марту Харвей! — Теперь он уже практически кричал. — Ее отец хочет, чтобы она вышла за другого человека, гораздо богаче меня. Марта — вылитая Делия, то есть вы, говорит он, и я накличу беду, если она выйдет за меня.

— Марта — это возродившаяся я? — Казалось, она слегка заинтересовалась. — Что заставило ее отца прийти к такому заключению?

— Он смотрит на ваш портрет на стене, а потом на свою дочь, — медленно произнес Слоукомб, — и лицо точно такое же. Ее мать умерла, дав жизнь Марте, точно так же, как ваша мать умерла, дав жизнь вам. Ваш отец хотел, чтобы вы вышли замуж за нелюбимого человека, и отнял вас у того, кого вы действительно любили. Ее отец пытается сделать то же самое. Он боится за свою дочь. Боится, что ее жизнь станет похожей на вашу, а семья Харвей получит еще одну колдунью.

— Из-за этого вы пренебрегли моим проклятием? — Ее голос снова звучал холодно. — Чтобы рассказать мне трогательную историю о загубленной юной любви?

— Не только это! Еще чтобы попросить вас о помощи, Делия. Марта выглядит как вы, говорит как вы. В известной степени она как бы ваш отголосок. Если вы уничтожите свое проклятие, вы дадите ей шанс на то счастье, которого лишили вас. Неужели вы этого не видите?

Раздался ее мелодичный смех.

— Вы воображаете, что жизнь одного человека важна для вечности? — насмешливо спросила она. — Или для меня, обреченной вечно лежать под этим дубом?

— Умоляю вас, Делия! — произнес он глухим голосом. — Сделайте нам с Мартой одолжение, и вы заслужите вечную благодарность от меня и Марты.

Наступила довольно продолжительная пауза, машина негромко гудела, наконец Делия снова заговорила, и мои нервы напряглись до предела, когда я услышал, как изменился ее голос. Кристально чистые, звенящие тона полностью исчезли, их заменил какой-то скрипучий гортанный шепот, насыщенный откровенной ненавистью.

— Я устала от ваших плаксивых жалоб и просьб, — заявила она. — Леди в сером ходит по ночам только в поисках добычи, которая принадлежит ей по праву. — Она залилась омерзительным смехом. — Тебя ждут черви!

На какой-то коротенький промежуток времени на нас в полном смысле слова навалилась тишина, затем раздался отчаянный вопль, несомненно вызванный безумным страхом, оборвавшийся на высокой ноте. В следующее мгновение послышался грохот падения тяжелого тела, после чего тишину нарушало лишь равномерное гудение машины. Когда лента закончилась, Эд нажал кнопку.

Пару секунд он молча смотрел на меня, потом неуверенно подмигнул.

— Вы слышали то же самое, что и я? — спросил он хриплым голосом.

— Разумеется… И я тоже не собираюсь этому верить.

— Это было… было… — Он беспомощно развел руками: — Черт побери, какими словами можно все это описать и объяснить?

— Хороший вопрос, но я не сомневаюсь, что где-то на него имеется исчерпывающий ответ. В данный же момент я подумываю с сожалением о том, что нелегкая дернула меня в свое время пойти учиться в полицейскую академию… Наверное, меня подтолкнуло желание помочь всем тем людям, которые сейчас не ломают себе головы над подобными загадками…

— Вы правы, лейтенант!

Неожиданно распахнулась дверь, в комнату энергичными шагами вошел доктор Мэрфи, за ним проскользнула Джастин.

— Девушка в порядке. Уилер, — заговорил он энергично, — я сказал… э-э… Джастин, что она немного перестаралась в отношении снотворного, но это не опасно. Проспит без просыпу до полудня, только и всего.

— Огромное спасибо, док!

— Я вам больше не нужен? — спросил он с надеждой в голосе. — Я бы хотел отправиться домой и урвать для сна то, что осталось от ночи, а это уже почти ничего…

— Конечно, поезжайте.

— Я провожу вас до выхода, доктор, — сказала Джастин каким-то особенно проникновенным голосом.

— Вы не возражаете, доктор, если вам самому придется отыскать выход? — очень вежливо осведомился я. — Хочу, чтобы мисс Харвей кое-что послушала.