Трасса смерти

Первые два дня Сьюзен проявляла невероятную силу духа, постоянно слыша гудки и скрежет автомашин за окном ее номера в отеле. В воскресенье она не выдержала и рыдала до тех пор, пока доктор не дал ей успокоительного. Мой партнер Рассел Симпсон и его жена Джуди вместе с Сьюзен самолетом вернулись в Лондон. Мне же пришлось остаться для съемок. Я попытался отделаться от них, но это оказалось невозможным. Я был связан с «Шанталь» контрактом, и фирма подчеркнула, что в этом документе есть параграф о суровом наказании в том случае, если я не выполню свои обязательства. При моей неявке на съемки они прекратят спонсировать «Джойс». А это значило, что я выбываю из гонок, а Сьюзен теряет свои деньги, в которых она сейчас крайне нуждалась. Кроме того, мне напомнили, что реакция общественности будет ужасной.

В Монако моим цветком любви была симпатичная американская модель — девчонка-подросток из Калифорнии с чистыми синими глазами, которая представилась Майей и произносила слово «круто» почти так же часто, как слово «жутко». Я был совершенно разбит, и ее яркое, счастливое, сияющее дружелюбием лицо наполняло меня отчаянием. На съемках мы ощупывали друг друга в казино Монако, на яхте и обнимались на волнорезе. Может быть, это прозвучит странно, но я еще раз повторяю: пока мы с этой симпатичной, полной жизни девушкой играли в фальшивую страсть, время для меня тянулось бесконечно долго. В перерывах между сеансами я висел на телефоне, пытаясь найти судно для переправки тела Фила. Я вернулся к себе домой, в Лондон, за день до похорон, а на автоответчике меня уже ждало сообщение от Сьюзен — она просила приехать к ней как можно скорее, пожить у нее и помочь «выдержать эту тягомотину», как она выразилась.

Водитель лимузина высадил нас у подъездной дорожки, ведущей к дому «джойсов» и одновременно штаб-квартире команды «Формулы-1». Я взял на руки Сью Вторую, Сьюзен взяла за руку Джоша, мы пробежали сотню метров под дождем мимо машин, застрявших в пробке на тренировочной трассе команды «Джойс», и ворвались в парадную дверь. Мы тяжело дышали, с нас потоками лилась вода, но никто не обратил на это особого внимания. Вечеринка была в полном разгаре. Как и оркестр на кладбище, она была идеей Фила. Я хочу, чтобы поминки справлялись в ирландском духе, говорил он. Только вначале положите меня в землю, и потом пусть дым стоит коромыслом.

В «Формуле-1» все, начиная от журналистов и заканчивая гонщиками, рисковали и очень многим жертвовали, впрочем, большинство людей сочтут это нормальным для спорта явлением. Люди, так или иначе причастные к гонкам, движимы убеждением, что в любой момент они могут стать лучшими в мире. Поэтому оставляют дом, во многих случаях и семью, чтобы колесить по свету с марта по ноябрь. Вот почему коллектив «Формулы-1» так же сплочен, как цирковая труппа. Соберите их вместе под одной крышей, вложите им в руки бокалы — и через несколько минут можно будет затыкать уши от болтовни и смеха. Без сомнения, именно этого и желал Фил. Ему хотелось, чтобы его дом наполнился теплом и шутками друзей.

Первым нас приветствовал Алистер Бенкинс. Он был одет в конструкторский комбинезон, висевший на нем мешком, словно Алистер без примерки купил его на Харвей-Никольс и притащил домой в авоське. На плечах топорщились складки, рукава были слишком коротки, длинная шея Бенкинса, как палка, торчала из широкого ворота рубашки. Сьюзан мягко коснулась губами его щеки, он ответил тем же, а потом прижал ее к себе, так крепко, словно они на пару свалились с небес. Сьюзен взглянула на Алистера, провела ладонью по его щеке и отошла, чтобы увести детей в их комнату. Алистер проводил ее взглядом и потащил меня в сторону.

— Ты говорил с ней? Меня она игнорирует. Я схожу с ума. Сьюзен сказала тебе, что собирается делать с командой? — спросил он, вцепившись мне в плечо своей длинной рукой. — Как ты думаешь, не продаст она ее? Мы сейчас так близки к решающим переменам, а перенести разработанные технологии на другую машину… Это займет полгода. Меня это убьет.

— Ничего подобного, — ответил я, проникаясь симпатией к честнейшему малому. — Что бы ни случилось, с тобой все обойдется.

Сам я был без понятия о том, какие намерения у Сьюзен. Это волновало и меня и окружающих. Но никто не решался спросить, каковы ее планы, пока тело Фила не было предано земле. Ни один из нас не мог позволить себе оскорбить память друга, хотя всех очень беспокоило будущее команды. Алистер мне нравился. Он занимался аэродинамикой и конструированием гоночных машин, отличался сдержанностью и даже какой-то унылостью, как будто боролся со всей Вселенной. У него была собственная компания, по особому контракту занятая работой только на Фила. А это означало, что Бенкинс всегда был где-то поблизости. Как бы то ни было, я был доволен его обществом.

В соседней комнате кто-то постучал ложкой по бокалу. Наступило время поминальных речей. Мы собрались в главной зале дома с высокими кафедральными потолками и продолговатыми стрельчатыми окнами, выходящими на поля. В ближнем углу я узнал коренастую фигуру Джереми Бэкингема, менеджера по маркетингу транснациональной инвестиционной группы «Эмрон», являвшейся нашим основным спонсором; одетый в темный костюм, он выглядел очень торжественно.

Рядом с ним возвышался худощавый Сэм Нотон — председатель совета директоров и главный исполнительный директор «Эмрон». Я видел фотографии Сэма в деловых журналах, которые лежали на моем столе. Они пестрели предложениями приобрести пластиковые кредитные карточки. Время от времени его имя появлялось в колонках сплетен вместе с именем очередной красавицы, предпочитающей в одежде глубокое декольте, а в поведении — высокие амбиции. Его продолговатое, мягких очертаний лицо со слишком длинными, по общепринятому мнению, волосами появилось на обложке «Форчун» примерно год назад. Я не смогу подробно воспроизвести статью, помещенную рядом с фото, — в ней обсуждался политический вопрос, который так любят деловые журналы. А именно: удержится ли на своем посту должностное лицо и сохранит ли оно свою империю. Тем не менее я запомнил довольно прозрачный намек, содержащийся в ней. Речь шла о том, что строительные фирмы и оружейные заводы «Эмрон» осуществляют свои операции на Ближнем Востоке под прикрытием ЦРУ.

На первый взгляд, «Эмрон» выглядела вполне респектабельно. «Эмрон» — это крупная независимая международная инвестиционная организация. Но благовидный общественный фасад прикрывал целое скопище холдинговых компаний, отделений, филиалов, разрозненных автономных финансовых директоратов, внутренних торговых агентов, подставных корпораций, основанных безымянными членами Правления, и закулисных сделок, заключенных корпоративными структурами. Эти многочисленные фирмы подвергались лишь частичным ревизорским проверкам. В общем, типичные уловки, к которым прибегают современные корпорации для уклонения от уплаты налогов.

До настоящего момента мне не представлялось возможности воочию лицезреть Нотона. Этот мужчина, покрытый загаром, которым богатые бизнесмены не прочь похвастать зимой, одарил меня едва заметным кивком, приличествующим ситуации. Этим жестом он дал мне понять, что узнал меня, но кивок Нотона был слишком малозаметен, потому что я работал на него.

Другие сведения о нем из деловой прессы были еще туманнее. Самые последние слухи гласили, что «Эмрон» слишком разрослась и в связи с этим испытывает определенные трудности. Как сообщал «Форбс», организация «Эмрон» из поколения «молодых пиратов», которые наживаются на опасностях и носятся на бешеной скорости по мелководью. «Барронс» придумал другое определение — «вампир-капиталист» из исчезающей породы скороспелых финансовых титанов 1980-х годов — и отнес Нотона к этому поколению. Сэм разбогател в восьмидесятых, скупая крупные компании и распродавая их по частям. Когда этот бум затих, Нотон оказался владельцем кучи фирм-банкротов без каких-либо доходов, да и еще и в долгах за дюжину из них.

Поверх голов собравшихся в зале людей мы увидели Сьюзен. Она стояла у противоположной стены. Ее волосы свободно падали на плечи, а спина была неестественно прямой. Вдова Фила подняла вверх руки, прося тишины. Стоящий рядом со мной журналист вынул из кармана куртки блокнот.