Моя плоть сладка (сборник)

Селеста снова закрыла лицо руками.

— Это вы убили Дона, Селеста? — спросил Хайс.

Селеста подняла на него глаза.

— Да, думаю, что могу сказать, что я его убила, Джон. Даже если не моя рука держала нож.— Она отпила из отвергнутого недавно стакана.— Но как вы могли узнать об этом, мистер Коннорс? Меня это больше всего беспокоит. Без сомнения, все могло раскрыться в любой момент. И это могло случиться очень скоро...

— Я этого не знал,— признался Коннорс.— Если вы имеете в виду историю, которую я написал, использовав рассказ Элеаны, то я переделал ее так, как мне казалось более правдоподобным вот и все.

— Я думала, что умру, когда прочитала ее,— сказала Селеста.— Раньше я часто мечтала о смерти.— Она снова закрыла лицо руками.— Помните, в вашей истории вы дали мне в любовники Джона...— Она похлопала Хайса по руке.— Я часто хотела и этого. Я ведь плохая женщина, не правда ли?

— Нет,— вырвалось у Хайса из глубины сердца.

Селеста посмотрела на Коннорса.

— Итак, это была только детективная история. А я-то думала, что вы все знаете. Когда вы позвонили из отеля и спросили Элеану, я еще больше в этом уверилась,— С безнадежным видом она заломила руки.— И у меня не было денег, чтобы купить ваше молчание! Тогда, чтобы скрыть свою старую ошибку, я сделала то, что считала необходимым.

Хайс встал на колени перед креслом, в котором сидела Селеста.

— Это вы убили Мака, Селеста?

Она утвердительно кивнула головой.

— Когда поехала покупать цветы к столу... Я знала о той лестнице. Знала, что ружье хранится в шкафу. Я приняла Макмиллана за мистера Коннорса. И когда увидела, что ошиблась, уже не могла исправить того, что сделала. .

— Я следил за вами.— Голос Хайса был удивительно спокоен.— Я также следил и за вами, мистер Коннорс. Это меня вы приняли за Дона. Я поступил так, потому что был более или менее уверен, что его здесь нет. Но вместе с тем это не исключалось.

— Вы знали, что это я убила Макмиллана? — удивилась Селеста.— Но почему же вы ничего не сказали, Джон?

Хайс покачал головой.

— Нет, я не был полностью уверен и узнал об этом лишь сейчас, Селеста. Я только спрашивал себя, почему телефонный звонок человека, с которым у Элеаны было приключение в Мексике, взбудоражил вас до такой степени. Но когда я увидел Коннорса, входящего в отель, й вас у цветочника, то обругал себя дураком и ревнивцем и вернулся сюда, чтобы отвезти Элеану в Блу-Монд.

— Я взяла розы с собой в комнату,— объяснила Селеста.— Я глубоко сожалею, что так произошло с Маком. Я очень сожалею обо всем, что я сделала. Я доставила вам столько неприятностей и разбила вам сердце.

Коннорс наблюдал за лицом Селесты. Она была нормальна в обычном смысле этого слова, но годы — годы тоски и физического отречения — нарушили устойчивость ее моральных принципов и побудили к импульсивным, неконтролируемым действиям.

— Но почему ты пыталась убить Эда? — спросила Элеана.

— Он знал все,— ответила £елеста.— О, может быть, и не совсем точно. Может быть, вначале это была просто рассказанная им история. Но он узнал. И я уверена, что он догадался обо всем, когда Джон пришел ко мне в то утро в коттедж и сказал, что мистер Коннорс ищет Дона и что он, Джон,.показал мистеру Коннорсу письмо, написанное Доном, то, на подделку которого мне пришлось затратить столько времени.— Селеста на минуту замолчала, потом продолжала: — Когда вы приехали ко мне вместе с Элеаной, мистер Коннорс, я расставила вам ловушку. О, маленькую ловушку. Я вымазала губной помадой одну сигарету и оставила ее горящей в пепельнице. Я сделала вид, что очень нервничаю. И это сработало. Когда я караулила после полудня, то видела, как вы дважды проехали мимо коттеджа, и поняла, что вы придете сюда ночью.— Селеста слабо улыбнулась.— Я хорошо разыграла комедию, вы не находите?

— Да, вы отлично играете комедию,— согласился Коннорс.

В разговор опять вмешалась Элеана.

— Ты пыталась убить Эда, чтобы скрыть прошлое и чтобы я могла выйти замуж за миллионы Лаутенбаха?

— Нет,— Селеста покачала головой.— Деньги не входили в мои расчеты. Многие мужчины желали меня, и многие из них были богаты, а один почти так же богат, как и Аллан Лаутенбах.— Ее голос стал жестким, как и взгляд.— Но за исключением двух раз, когда я не смогла поступить иначе, после того единственного в своем роде трагического вечера, я всегда душой и телом была верна памяти твоего отца. Что же касается Аллана Лаутенбаха, то вспомни: ты сама решила выйти за него замуж. Это ты решила отправиться в Мексику, чтобы найти там своего отца и потребовать у него наше брачное свидетельство.— Селеста несколько истерично рассмеялась.— Я пыталась остановить тебя. Ты это помнишь? Я умоляла тебя не ездить туда!

Элеана не спускала глаз с потолка.

— Зная Сезара,— продолжала Селеста,— я догадывалась, что произойдет. Он отобрал у меня все деньги; которые я накопила. Я платила ему сто долларов в месяц за те пятьдесят, которые он присылал для тебя. Он потребовал у меня десять тысяч долларов за то, чтобы прислать твоему дяде те пять тысяч долларов.— Селеста протянула руки.— Вот куда ушли деньги твоего отца, которые он получил в Калифорнии, и те, которые я зарабатывала пением, продавая корсеты и косметику и работая служанкой. Я, Селеста, которая была первой наездницей в цирке! Я оказалась в мышеловке, и у меня не было выхода.— Она вспомнила о единственной действительно великолепной вещи в своей жизни, черпая в этом утешение.— Я была хорошей наездницей, не правда ли, Джон?

Хайс взял ее за руки.

— Да, ты была великолепна на лошади!

Улыбка Селесты погасла.

— Никогда больше я не садилась на лошадь.— Это прозвучало не как призыв к жалости, а как просто констатация факта.— Мне кажется, что я умерла одновременно с твоим отцом, Элеана. Теперь от меня осталась лишь тень. Конечно, пока ты была ребенком, ты меня держала, тобой следовало заниматься. Но теперь ты стала взрослой, и я с радостью уйду. Но ты встретила Аллана Лаутенбаха, и все началось снова.

Селеста попросила еще коньяка. Попивая его маленькими глотками, она призналась:

— В тот день, когда ты отправилась в Мексику, я позвонила Сезару и назначила ему свидание в Мехико, но потом решила, что лучше нам встретиться подальше. Где угодно, только не в Мехико. Тогда он предложил Урапан.

— А! — прервал ее Коннорс.— Так это вы были той прекрасной сеньорой под густой вуалью!

Глядя на Элеану, Селеста продолжала:

— Я умоляла Сезара, я спала с ним. Он владея мною и смеялся. Он всегда был жаден, этот тип. Он хотел еще денег. Выли ли мы с твоим отцом зарегистрированы, не имело значения. Но он знал, как умер твой отец. Я была вынуждена рассказать ему об этом в первый же вечер в Мехико, прежде чем он согласился сделать то, что мне было нужно: оживить твоего отца, присылая эти деньги. И он собирался воспользоваться этими знаниями и после твоей свадьбы с Алланом. Он даже хвастался, что ты тоже будешь принадлежать ему из страха потерять столько миллионов, если откажешь ему.— Глаза Селесты метали молнии.— Вот почему я его убила. Я не подозревала, что ты остановилась в «Моралесе». И я ничего не знала об этой истории с генералом Эстебаном. Я и сейчас многого не знаю. Только слышала что-то, когда вы трое шептались по углам. Я так мечтала, чтобы у тебя не было такого неудержимого темперамента, как у меня. Я надеялась, что ты будешь' более холодной. Такие женщины гораздо счастливее, с ними не случается столько несчастий, которые раздирают сердце и душу,— Селеста поморщилась, взглянув на Коннорса.— Но, может быть, мистер Коннорс поможет тебе разрешить эти проблемы.-

— Я в этом совершенно уверена,— холодно, ответила Элеана.— В моей жизни не будет другого мужчины, кроме Эда.

Селеста протянула стакан Хайсу и вытерла пальцы платком, который он ей подал.

— Я говорила то же самое о твоем отце. И я хотела, чтобы так и было. Постарайся сдержать свое обещание, дочь моя. Добро — это как камень, брошенный в воду. Круги расходятся, и все, чего они касаются, получает часть добра. Зло — это другое. Начинают с маленькой ошибки, и волны, которые его принесли, захлестывают собою все. Так произошло со мной и с Пабло.