Гибельный день

Бриджит помогла мне встать. Я поднял один из «печенегов» с пола пещеры.

Мы подбежали к входу, и я увидел, как Скотчи поднимается по ступенькам на вершину утеса, чуть не волоча за собой девочку. Довольно бойко для раненого.

— Уверена, что попала в него? — обратился я к Бриджит.

— Точно подстрелила, — ответила она.

Дождь шел на убыль, но ступеньки, вырубленные в скале, были скользкими от воды, водорослей и морской пены.

По камням зацокали пули. Стреляли с маяка. Трассирующие пули помогали стрелку видеть нас. Пули рикошетили прямо у нас под носом.

— Гарри, — прошептал я. — Четвертый член банды.

И тут я понял, что, как только Скотчи доберется до вершины, нам крышка. Он будет стрелять в нас сверху со всеми удобствами — как в тире. И если он все же промахнется, то может сбросить девочку с утеса! Дочь Бриджит? Мою родную малышку!

Да я Землю сдвину!

Я ринулся наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Пули звенели рядом и передо мной.

Я побежал еще быстрее, поскользнулся, выпрямился…

Поздно! Скотчи добрался до вершины. Гарри передал ему пистолет — теперь они стреляли вдвоем. Шивон Скотчи бросил на землю. Я споткнулся, упал, уронил пулемет. Разумнее всего было бы укрыться в пещере, но я продолжил свой путь.

Двадцать футов до вершины. Скотчи стреляет из полуавтоматического пистолета, Гарри — из пулемета. Если бы как раз в этот самый момент портфель в руке Скотчи не взорвался огромным огненным шаром, моя жизнь продлилась бы не больше двух-трех героических секунд.

Граната-вспышка! Она подложила в портфель гранату-вспышку армейского образца!

Такая уж ты, моя Бриджит.

Скотчи заорал, когда его рука вспыхнула. Гарри толкнул его в грязь, пытаясь потушить огонь. Я достиг последней ступени и увидел, как Скотчи пытается подняться на ноги.

— Брюс, какого хрена?! — завопил Скотчи, в нем бурлили гнев и разочарование от моей измены.

Однако есть время говорить, и время молчать. Вместо ответа я прыгнул на выродка, толкнул его к Гарри, откатился в сторону и вскочил на ноги.

Гарри опомнился и поднял свой «печенег». Наверху лестницы появилась Бриджит и дважды выстрелила в него.

— Майкл! — крикнула она.

Гарри успел выпустить короткую очередь, и тут я сшиб его на землю и выбил из рук оружие; ударив пальцем в глаз, затем в горло, рывком перевернул лицом вниз, обхватил его толстую шею и, придавив коленом спину, резко крутанул ее, отчего она хрустнула — жизнь тотчас же покинула его массивное тело.

Левая рука Скотчи была сильно обожжена. Дрожащей правой он нашарил свой пистолет и разрядил остаток обоймы в сторону Бриджит, не причинив ей вреда. Вставил следующую обойму, но я уже был рядом. Ударил его головой в лицо, нос хрустнул.

— Иуда! Брюс, ты предатель! — рычал Скотчи, выплевывая слова и отбиваясь от меня.

— Меня зовут не Брюс! — вскрикнул я и впился в его большой палец, прокусив до кости. Он заорал и выронил оружие.

Я упал на него, и мы оба попытались дотянуться до пистолета. Отшвырнув пистолет как можно дальше, я со всей силы вдарил коленом в голову Скотчи. Каким-то непостижимым образом ему удалось вырваться и подняться на ноги. Лицо, залитое кровью, с перекошенным от яростного крика ртом, стремительно надвигалось на меня. Я позволил ему приблизиться и отскочил в сторону — перед Скотчи открылось пространство для затяжного прыжка со скалы.

У жалкого ублюдка не было ни одного шанса.

Отчаянно размахивая руками, он попытался найти опору в холодном морском воздухе — напрасно. Вниз, вниз! Сто футов полета — и тело Скотчи нанизалось на бритвенно-острые камни внизу. Что ж, дружище, на сей раз ты не воскреснешь.

Я упал на колени.

Неожиданно резко повалился вперед и закричал.

Минута полной темноты.

Бриджит гладит меня по лицу.

Поддерживает за плечи.

Шивон смотрит на нее непонимающим взглядом. Как же они похожи! Огненно-рыжие волосы и глаза, подобные лесному озеру. Девочка все еще заторможена, растеряна, не понимает в чем дело. Надеюсь, она забудет весь этот ужас.

— Все будет хорошо, все будет хорошо… — заклинала Бриджит.

— Мамочка, — пробормотала Шивон.

И мы втроем, обнявшись, застыли под проливным дождем и порывами шквального ветра на вершине утеса.

— Майкл, я должна тебе кое-то сказать, — услышал я шепот Бриджит. — Я солгала… о Шивон. Не хотела, чтобы это оказалось правдой. Боже, я вообще не хотела… Но это так.

Я кивнул.

— Майкл, ее отец — ты, — нежно произнесла Бриджит.

Я сжал ей руки, моя кровь потекла по ее пальцам, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Знаю.

Мы осторожно спускались по тропинке, прочь от маяка. Море отступало, дождь прекратился, повис туман. Ветер возвращался в свое узилище в Исландии. Представление закончилось, занавес опустился — суровая действительность вновь вступала в свои права. В очистившемся кусочке неба показались звезды. Я поискал глазами Южный Крест и не нашел. Другое полушарие. Другое время.

Моя дочь спала. Уснула после всего пережитого. Как же я люблю ее! Я нес девочку, закутав в обе наши куртки. За нами высился маяк, скрытый в тумане, по-прежнему посылающий в море призрачные конусы света.

Мы остановились у первого повстречавшегося нам каркасного дома. Вдоль подъездной дорожки росли пальмы. Пальмы в Ирландии! Это всегда вызывало у меня улыбку. С Шивон на руках я подошел к дому, Бриджит постучала в дверь.

Открыл молодой парень, рослый, в джинсах и футболке с надписью «Металлика». Он оглядел меня, Бриджит, перевел глаза на Шивон.

— Авария? — спросил он.

Я кивнул.

— Заходите. «Скорая» нужна? — спросил он спокойно.

— С нами все в порядке. А вот девочке нужен врач.

— Проходите, прямо и налево, присаживайтесь. Я наберу девять-девять-девять.

Мы вошли. Парень позвонил в скорую помощь и через несколько минут принес полотенца и шоколадное печенье. Он представился: Патрик. Ему еще нет двадцати, дома он один, родители на концерте в Белфасте, слушают Генделя.

Я кивком поблагодарил его: сил на разговоры у меня не хватало. Догорал в крови адреналин. Я настолько устал, что мог бы уснуть прямо здесь, на диване.

Мы молча ждали «скорую».

— Что-нибудь еще нужно? Может, одеяло? — спросил парень.

— Да, — произнес я и посмотрел на него исподлобья. Он понял намек.

— Я принесу вам чай, грейтесь, отдыхайте пока, «скорая» приедет не скоро: путь-то неблизкий. Но они обязательно приедут.

Парень встал, кивнул мне, показывая, что понял мое желание остаться без посторонних.

— Спасибо, приятель, — искренне поблагодарил я.

Когда он вышел, Бриджит глубоко вздохнула, откинулась на спинку дивана, и слезы ручьем полились из ее глаз. Мы сидели в тишине, слушали, как волны накатываются на прибрежную гальку.

Проснулась Шивон, посмотрела на родителей, всхлипнула и, когда Бриджит нежно погладила ее, опять уснула.

Бриджит повернулась ко мне:

— Еще неделю назад я бы отдала все, чтобы увидеть тебя мертвым.

— А я неделю назад отдал бы все, чтобы увидеть тебя.

— И что дальше? Завтра волшебство пройдет, как в «Золушке», и все начнется сначала? Или что-то изменилось?

Все изменилось. Я взглянул на спящую Шивон и прошептал:

— Хочешь знать, что будет потом?

— Конечно.

— Первым делом нужно убраться из Ирландии. Твой человек, Моран, жаждет моей смерти. Поэтому либо поговори с ним, либо придется его убить. Или мы вынуждены будем откупиться от него.

— Мы?

— Мы, — кивнул я.

Она посмотрела на меня, обдумывая это слово. Встряхнула головой, прогоняя сон — она, как и я, не спала несколько суток.

— Мы, — задумчиво повторила она, будто оценивая открывающиеся возможности.

— Мы, — подтвердил я. — А потом мы уйдем на покой и переберемся в Перу.

— В Перу? Ты шутишь?

— Несмотря ни на что, мне там по-настоящему нравится. Переедем туда, заведем еще детишек, будем любоваться закатом над Тихим океаном. У тебя денег столько, что мы можем купить поместье с конюшней, дорогами для верховой езды — до самых гор и домик в Лиме на Калье-лас-Сьете-Ревуальтас. А больше нам ничего и не нужно. Покончим с прошлым. Шивон пойдет в школу, будет говорить по-английски и по-испански, станет умной, красивой, довольной жизнью — так же, как ее братья и сестры. Будем кататься на лошадях, заниматься серфингом, есть стейки и жить в счастье и радости.