Гибельный день

Хорошо, теперь предположим, что мать Тереза, папа римский и святой Николай Мирликийский — говорят, покровитель воров — именно в тот момент озаботились судьбой рыжеволосого ублюдка из Кроссмаглена и вместе с ангелом смерти лично вмешались и спасли его. И он выжил. Но как же — ради всего святого! — он пережил лечение в мексиканском тюремном госпитале, особенно если вспомнить, что охранники были совсем не настроены помогать нашему старому другу Энди, забитому до полусмерти?!

Там не было хирургов, которые могли бы спасти жизнь Скотчи.

Ему вряд ли сделали чертово переливание крови, а если и сделали, то кровь была неправильной группы или заражена вирусом СПИДа.

Да-а-а… Чтобы выжить после пули, проволоки и мексиканского госпиталя, нужно было иметь девяносто девять жизней, родиться в Рождество, найти трилистник в своей колыбели и тринадцать лет подряд совершать паломничества в Лурд.

Все это ерунда. Глупый, вспыльчивый Скотчи никак не может быть жив после всего, чему я был свидетелем.

У него не было ни единого шанса.

И все же вот он — покрытый шрамами, скрюченный, страшный, как моя жизнь, хрен моржовый — собственной персоной.

Скотчи.

Моя Немезида. Мой старый приятель.

Он стоял, смотрел, говорил, курил именно так, как делал это раньше.

Боже мой! Это действительно он.

Я хотел вскочить, подбежать к этому придурку, обнять. Хотел пожать ему руку. Скотчи! Боже правый…

За тебя я убил Лучика, Боба, Темного Уайта. Именно ради тебя я это сделал. Потому что ты дал мне обещание.

И что теперь?

Теперь мне нужно твое благословение.

Я так хотел преклонить перед тобой колени, чтобы ты возложил мне на голову костлявую руку и произнес: «Ты все правильно сделал. Правильно».

Мне нужно это, Скотчи, — знать, что я поступил правильно. Что ты одобряешь. Я хочу посмотреть тебе в глаза, поговорить с тобой, выпить пива. Хочу подраться с тобой, победить, выпить еще пива и чтобы ты обчистил мой бумажник, когда я выйду в туалет.

Я хочу увидеть твои мерзкие клыки, оскаленные в улыбке.

Хочу, чтобы ты назвал меня Брюсом.

Скотчи, как же я рад тебя видеть!

Мой мир перевернулся с ног на голову.

Ты мой брат. Самый близкий человек из всех живущих на земле.

Ну… второй из самых близких (чую, сегодняшняя ночка будет как в последней серии латиноамериканской мыльной оперы).

Скотчи, как же мне хочется расцеловать тебя, пожать руку.

Но я не двигаюсь с места. Сижу в темноте. Как крыса. Жду.

Пока еще не время. Не сейчас.

Ты собираешься убить ее. Убить их обеих. Я знаю, Скотчи, на что ты был способен. Одному Богу известно, на что ты способен сейчас, после всего пережитого.

У меня только шестизарядный револьвер.

А у них — пулеметы.

И Скотчи-мать-твою-Финн — совсем не новичок в перестрелках. Отнюдь не новичок.

Трещит рация.

— Она приближается. Почти в двух шагах от нас, — докладывает бандит.

— Так, отморозки, прекратили дрочить и взяли оружие! Если маленькая Шивон сделает какую-нибудь глупость, убейте соплячку. Я хочу побеседовать с Бриджит. Но если только хоть что-нибудь пойдет не так — стреляйте в нее, не дожидаясь моего приказа. Безопасность, мать вашу, прежде всего! Все понятно?

Парни кивнули, и я усмехнулся. Да, это точно Скотчи, вне всякого сомнения.

Он лишился почти всех волос, горло пересекал страшный шрам, гортань, очевидно, была сильно повреждена. Изуродованное лицо, сломанный в нескольких местах нос, и глаз, кажется, остался всего один. За сегодняшний день я видел с десяток трупов, выглядевших куда лучше.

А он живой.

Проволока не отрубила ему голову, он не умер от потери крови, врачи третьего мира вернули его к гребаной жизни. А что потом?

Что случилось с тобой, Скотчи?

Десять лет в какой-то адской дыре в Мексике. Пережил все существующие в мире пытки. Но Скотчи отличается чертовски сильной волей к жизни. Выживет в любой ситуации. Могу представить, как он сумел выбраться. Продал своих друзей и товарищей; стал осведомителем, доносчиком, стукачом. Кого-то подставил, кого-то убил, кого-то оболгал — и все ради того, чтобы выкарабкаться. А теперь вернулся в Ирландию налаживать жизнь. Куда он мог податься? В Белфаст? В Дублин? На юг графства Арма? Может, он отсиживался в Мексике до тех пор, пока не набрал достаточно денег и связей.

Ну что ж, он уже на половине пути наверх — парни зовут его боссом.

И все это время он жаждал мести. Не мне же одному мстить за всех! Он разузнал, что Бриджит и Шивон в Белфасте, похитил ребенка. Как он все это проделал? Следил за отелем? Сколько у него людей?

Но план хорош.

Шанс одновременно разжиться деньгами и отомстить, убить, так сказать, одним выстрелом двух зайцев.

Боже мой, он же, наверное, спланировал все это много лет назад, еще в Мексике, когда гнил в тюряге. Впрочем, Скотчи предпочитал полагаться на авось, планировать не любил. Мне нравится в нем эта черта. Мне многое в нем нравится.

Скотчи.

Один из парней зажег лампу-молнию. Яркий свет залил всю пещеру. Я вжался в камни и отполз как можно дальше назад.

Скотчи взмахнул своим «печенегом» и встал. Его подручные напряглись. Обоим нет и двадцати пяти, молокососы. Как раз такими парнями любил окружать себя Скотчи: на них легко влиять, легко произвести впечатление.

— Марти, на выход, встретишь ее на дорожке. В последний раз проверишь, нет ли за ней хвоста. Обыщи ее как следует! А потом приведешь ко мне. Мы должны быстро покончить с этим делом, но мне нужно с ней переговорить, мать вашу! — Скотчи произнес это так быстро, как позволяло его уродство. Я заметил, что речь давалась ему чудовищным усилием. Боль, видно, он испытывал постоянно, речь просто усиливала ее. И так двенадцать лет…

— Слушаюсь, босс, — ответил Марти и вышел наружу.

— Кэссиди, ты остаешься в пещере и, как я говорил, при любом неожиданном движении стреляешь в нее. И не подстрели меня случайно, ты об этом горько пожалеешь, твою мать! Меня сложно убить, а вот психануть я могу запросто, — пригрозил Скотчи.

— Понял, босс.

Кэссиди направился в глубь пещеры — прямо ко мне. Приглядись он хорошенько, увидел бы меня, вжавшегося в пол пещеры. Но Скотчи не давал им приказа обыскать пещеру. Я бы заставил. Заставил обыскивать целый день. Но Скотчи неисправим. Гений в одних вещах и полудурок в других.

Ждать пришлось недолго.

Появились Марти и Бриджит. Он снял с нее плащ. Бриджит была в белой водолазке и джинсах. Рыжие волосы потускнели, намокли и прилипли к лицу и шее.

— Шивон! — вскрикнула она, увидев связанную дочь.

Шивон не ответила. Она едва дышала: они накачали ее чем-то. Бриджит уронила портфель и сделала шаг к дочери.

— Не двигайся, Бриджит, так и так твою мать! — прорычал Скотчи, нацелив на нее ручной русский пулемет.

— Что вы сделали с ребенком? — потребовала объяснений Бриджит.

— Дали немного валиума. С ней все в порядке. Пока что, — многозначительно ответил Скотчи.

— Вы получили свои деньги. Теперь дайте нам уйти.

Скотчи рассмеялся. Глаза Бриджит сузились. Она была в ярости, но руки ее дрожали, и она заложила их за спину.

— Ты меня не узнаешь? — спросил ее Скотчи.

Бриджит отрицательно помотала головой.

— Присядь, Бриджит. Нам нужно поговорить.

— Я хочу посмотреть, что с моей дочерью! — потребовала Бриджит.

Скотчи выстрелил из «печенега» в землю — дал короткую очередь, но вид рикошетящих пуль и грохот произвели впечатление. В замкнутом пространстве пещеры любой из нас мог схлопотать пулю. Чудо, что никого не задело. Чертов маньяк!

— Сядь же, сука гребаная, твою мать! — гаркнул Скотчи.

Кэссиди и Марти перепугались не меньше меня.

Бриджит присела на камень, стараясь расположиться как можно ближе к Шивон.

— Пока говорить буду я. Твое дело — слушать, — начал Скотчи. — Мне тяжело дается каждое слово. За два года мне сделали четыре операции на горле. Теперь я хоть что-то понятное могу произнести… Десять лет я гнил в тюрьме. Едва пищал, как недоносок. Знаешь, как они меня звали? El Americano Quieto.Это шутка, понимаешь? Знаменитая книга. Наверное, видела по ней кино? [24]