Свет дня

— Конечно можно. Если у нас будет достаточно времени. Но если нет, я предпочел бы прежде всего выгрузить нашу добычу, ну а уж потом все остальное.

— Так-то оно так, но не надо забывать, что нам нужно иметь с собой хоть какой-то багаж, — неожиданно вставила мисс Липп. — Пассажиров без багажа на таможенном проходе обычно подвергают личному досмотру. Причем нередко весьма тщательному!

— Пожалуй, ты права. Хорошо… — Харпер чуть подумал. — Тогда сделаем вот что: сначала выгрузим у входа все из салона машины, ну а остальное оставим на потом. Как получится…

Все согласно закивали. Затем Миллер спросил:

— Ну а если будут два рейса по времени близко друг от друга, то какой из них брать?

— Если одному из них долго лететь над территорией Турции… ну, скажем, в Алеппо или Бейрут, то тогда надо брать другой. Если же нет, то, само собой разумеется, первый.

Пока они увлеченно обсуждали, какой город им лучше всего подходит в качестве наиболее надежного пункта конечного назначения, я молча размышлял, что может случиться, если им сказать про мой паспорт… От Харпера в любом случае следовало ожидать только одной реакции — раз они не могут взять меня с собой, но и оставлять тоже опасно, так как я слишком много знаю, значит, меня надо немедленно «успокоить», то есть устранить, только и всего. Иначе говоря, после их благополучного отлета мой труп найдут в брошенном на парковке аэропорта черном «линкольне». Да, но ведь если я сумею дотянуть до предъявления паспорта официальным лицам пограничного авиатерминала, то тогда они вряд ли что-либо смогут сделать. Зато я могу кричать изо всех сил, требовать позвать дежурного офицера службы безопасности, просить его немедленно связаться с майором Туфаном… Конечно же все трое моих «сообщников» вооружены, но даже если им и удастся силой оружия вырваться отсюда и скрыться, то и у меня в таком случае, надеюсь, будет куда больше шансов выбраться из всей этой передряги живым…

— Еще какие-нибудь проблемы есть? — деловито поинтересовался Харпер. — Нет?.. Ну и прекрасно. Тогда давайте соберем наши паспорта.

Меня чуть не вырвало — не в переносном, а в физическом смысле, — но я сумел ограничиться лишь приступом хриплого кашля…

Фишер попросил меня помочь ему достать паспорт из его внутреннего кармана, Миллер передал свой, и Харпер небрежно его перелистал. Затем я протянул ему паспорт Фишера.

Мисс Липп изящным движением руки небрежно показала вниз, на пол машины:

— Если хочешь сразу же положить их в мою сумку, она вон там, на полу.

— Хорошо, спасибо… А где ваш, Артур?

«Никто из детей не забыл сдать свою домашнюю работу?»

Передавая ему мой паспорт, я с трудом удержал предательскую дрожь в пальцах правой руки. Харпер принялся внимательно его рассматривать.

— А знаете, Артур, честно говоря, я бы сказал, что вы по меньшей мере года на три старше… Слишком много алкоголя и мало движений, вот в чем ваша проблема. А вот… — Тут его тон вдруг резко изменился. — Постойте, постойте… Он же просрочен! На целых два месяца!

— Просрочен? На целых два месяца? Но это невозможно? Нет, нет, сэр, это абсолютно невозможно!

Ах, школа, школа, уж сколько лет прошло, а ты все стоишь и стоишь перед глазами, как живая: «Я же точно знаю, что сдал мою домашнюю работу вместе со всеми, сэр, уверяю вас!»

— Невозможно? Вот, полюбуйтесь-ка! — Харпер наклонился вперед и ткнул мой паспорт прямо мне под нос. — Смотрите, смотрите!

— Да, но при въезде в страну у меня с ним не было ни малейших проблем! Вот же въездная виза, смотрите!

— Да при чем здесь виза, безмозглый вы идиот? Просрочен сам паспорт! — Он бросил на меня гневный взгляд, затем неожиданно повернулся к мисс Липп: — Ну, что скажешь?

Отвечая, она по-прежнему не отрывала глаз от дороги.

— Вообще-то при выезде из страны здесь обращают внимание в основном на правильное или неправильное заполнение карточек отъезжающего. Так что паспортный контроль он, скорее всего, пройдет без особых проблем. Труднее может быть при последней проверке, на посадке, на них, собственно, и лежит вся ответственность перед пунктом конечной доставки, но для них мы вполне можем сами вписать ему в паспорт продление срока. Так сказать, по знакомству.

— Без консульского штампа?

Мисс Липп на секунду задумалась. Затем с улыбкой сказала:

— Слушайте, а ведь у меня в сумочке, кажется, есть штемпелятор швейцарской авиапочты. Почему бы нам им не воспользоваться? Ставлю десять к одному, они не будут слишком уж внимательно присматриваться. Особенно если прямо на нем будет соответствующая надпись, сделанная, само собой разумеется, от руки. А кроме того, я буду все время отвлекать их разговорами. Уж как-нибудь постараюсь не дать им скучать, не беспокойтесь…

— Ну а что, если нас в пункте конечного назначения все-таки на этом поймают? — недовольным тоном поинтересовался Миллер.

— А это будет уже его проблема, — пожал плечами Харпер. Не подчеркнуто, а по-настоящему равнодушно.

— Только если им не придет в голову вернуть его обратно.

— Им не придет. Не настолько все это серьезно, чтобы взваливать на себя такие проблемы. Полиция аэропорта просто подержит его у себя, пока не явится египетский консул и во избежание неприятностей и лишних хлопот не продлит нашему другу паспорт. Официально!

— Дай бог, поскорее. Он с самого начала был у нас как колючка в ж… — Это заявил конечно же Фишер. Кто же еще?!

— Ну почему же, вчера вечером он нам очень помог, — возразила мисс Липп. — Кстати, надпись о продлении срока лучше всего сделать его собственной рукой. На каком языке? На арабском?

— И на французском, и на арабском. На обоих. — Харпер поставил в моем паспорте штемпель швейцарской авиапочты. — Ладно, попробуем. Держите ваш паспорт, Артур. Прямо по центру штампа… вот здесь… напишите: «Bon jusqu’au…» [7] Так, покажите-ка… Хорошо, хорошо, а вот тут поставьте дату, скажем десятое апреля следующего года. Теперь то же самое, только по-арабски. Надеюсь, сумеете?

Молча сделав все, как он сказал, я закрыл паспорт и так же молча вернул его Харперу.

Ну и что теперь будет со мной? Если мы полетим в Афины, то там мне, может быть, как-нибудь и удастся выпутаться — у меня ведь оставалось греческое разрешение на выезд… Но если наш путь лежит в Вену, или Франкфурт, или Рим, или (упаси господи!) в Каир, то тогда ничего хорошего мне ждать не приходится — будет полное и окончательное прости-прощай!

Оставалось лишь ждать, когда станет точно известным, куда они намерены отправиться, а уж потом решать, лететь ли вместе с ними или все-таки попробовать остаться здесь. Само собой разумеется, надеясь в основном на содействие всесильного майора Туфана. Хотя осуществить последний вариант теперь весьма проблематично. Ведь и Харпер, и Фишер ни на секунду не спустят с меня глаз, а кричать в зале отлета во весь голос: «Помогите, помогите!» — еще глупее: Харпер просто-напросто отправит меня в глубокий нокаут, как следует шарахнув кулаком в подбородок, затем пробормочет скороговоркой: «Простите, ради бога простите, наш друг случайно оступился и больно ударился головой о чемодан. Но это ерунда, через пару минут с ним все будет в полном порядке. Мы позаботимся о нем. Еще раз, пожалуйста, простите». И все для меня закончится. Причем раз и навсегда!

Что ж, рассчитывать теперь приходится только на следующих за нами агентов Туфана в темно-зеленой «пежошке» и светло-сером «опеле», больше не на кого. Вот только успеют ли они связаться со своим шефом до нашего прибытия в аэропорт? Надо бы помочь им, но как? А что, если попытаться задержать Харпера и его банду? Хоть на какое-то время. Ведь когда я совсем недавно ставил обшивку задней двери на место, то механически сунул отвертку себе в карман пиджака. А другой в машине просто нет, это мне точно известно…

Итак, решено: когда мы проезжали мимо Мимарсимама, минутах в пятнадцати езды от аэропорта, я незаметно вытащил отвертку из кармана и сначала «уронил» ее на сиденье сзади себя, а затем, минуты через две-три, осторожно затолкал поглубже в узкую щель между спинкой и сиденьем. Теперь, если потребуется, я в любой момент могу ее «найти», а если надо будет тянуть время, то можно будет долго и безуспешно искать ее на полу… Таким образом, у меня появится хоть какая-то реальная возможность держать ситуацию под контролем. И да поможет мне Бог!