Ведьма для инквизитора

Ее взгляд оторвался от потолка, и Кис увидел, что в глазах ее стоят слезы. Она помотала головой, стряхивая их.

Майя опустила руки и уперлась ими в грудь Алексея. Теперь ее волосы нависали над ним, а глаза с неожиданной суровостью всматривались в его лицо.

— Но ты обманул меня! Ты сказал, что любишь, — но ты солгал. Ты решил меня утешить! Меня? Утешить?! У меня не бывает проблем и печалей, не в чем меня утешать! А если они даже и возникают, то я ни в чьем сочувствии не нуждаюсь: я их решаю сама! Неужто ты и впрямь подумал, что я буду вымаливать твою любовь? Что я потерплю быть второй после проклятой Касьяновой?!

Она провела пистолетом по его животу, холодная сталь вызвала в нем содрогания. Майя рассмеялась.

— Это так эротично, не правда ли?

— Правда, — сказал он. — Очень эротично. Пистолет Венин?

— Ты неисправим! — захохотала Майя. — Тебе осталось жить считанные минуты, а ты все ведешь следствие! Вот уж верно, горбатого могила исправит… Откуда ты знаешь?

— Он был спрятан в погребе… Где-то за бутылками должен быть тайник.

— Как ты догадался?

— Ты перекладывала бутылки, чтобы освободить доступ к тайнику, я слышал. А необходимости их перекладывать не было никакой, — ты сама сказала, что в винах толком не разбираешься. Значит, ты снимала бутылки не с целью найти какую-то особую марку вина, а потому, что они тебе мешали найти что-то другое… Что-то, что вдруг понадобилось тебе… Теперь я знаю, что именно: пистолет. Небось, за кирпичом каким-нибудь?

— Верно. За кирпичом. И когда ты догадался?

— Только что, — солгал Кис.

— Или сразу?

— Как я мог сразу догадаться, что ты ищешь пистолет? Мне и в голову подобное не могло придти!

— А когда ты сказал, что я буду твоим «нежным палачом»?

— Это была всего лишь метафора, — улыбнулся Кис.

— Тем хуже для тебя… Я ведь тебя предупреждала: не стоит доверять людям, останешься в дураках. Вот ты, умник, и остался. Я тебя провела! Ты бы ничего, ничего не заподозрил, не сделай я эту глупость: не напиши от руки тебе нежное послание! Это козел Кривошеев подвел меня! Ну кто же мог предвидеть, что кусочек адреса прилипнет к его жвачке!

Ага, убийцу, значит, Кривошеев зовут. Это уже кое-что.

— Если бы не этот недоносок, — продолжала Майя, — пошел бы ты, как миленький, убеждать своих добрых друзей из милиции в том, что я являюсь жертвой темных мафиозных сил… А всего-то, Алеша, всего-то такая малость понадобилась, чтобы перетащить тебя на свою сторону! Там слезу пустила, там попку тебе на обозрение выставила, там надерзила: женская дерзость — отличный стимул для мужской эрекции, между прочим, — там смиренницей прикинулась… Тоже неплохое средство, кстати. Боже, до чего вы все одинаково примитивны, — все, все мужики! И ты тоже, даже если ты в сто раз лучше всего того дерьма, которое я знавала до сих пор… Как легко вами управлять, вам морочить голову! Как вы тупы, непроницательны, неповоротливы мыслью! Как легко вас взять умелой лестью, — тонкой такой, грамотно перемешанной с легким хамством… У вас ведь самомнение непомерное, скажи вам самый лживый комплимент, — вы его за правду примите, потому что в глубине ваших примитивных душ вы все глядите в Наполеоны…

Майя сползла с него, забрав пистолет, спустилась на пол, подобрала свои вещи, натянула трусики и накинула рубашку.

— Сними, — сказал Кис.

— Что?

— Сними рубашку. Дай полюбоваться на тебя. На прощание…

— Не поняла… Ты решил воспользоваться моим оружием, да? Ты решил утопить меня в сладкой луже польщенного самолюбия? Ты знаешь, Алеша, я о себе такого высокого мнения, что мне даже польстить невозможно!

Но она все же скинула рубашку с плеч. Алексей одобрительно кивнул.

— Детка, — заговорил он мягко, — ты тут такую пламенную речь толкнула, что мне почти стало стыдно за всю мужскую часть человечества. Но только в ней все не правда. Человечество делится не только и не столько на женщин и мужчин, — оно делится на манипуляторов и манипулируемых. Все то, что ты тут так талантливо изложила, является превосходными инструментами для манипулирования как мужчинами, так и женщинами. И лесть, приправленная дерзостью, умело перемешанная с неожиданными приливами смирения, — завоюет женщину с тем же успехом, что и мужчину. С некоторыми поправками, конечно, — вряд ли стоит мужчине выставлять ягодицы, чтобы соблазнить женщину… Хотя, смотря какую.

— И где это ты в психологии поднаторел?

— Какая разница? Есть у меня одна приятельница, психологиня [25] .

— Была. В твоем случае уже можно начинать пользоваться прошедшим временем, — зло прокомментировала она.

Алексей посмотрел на нее пристально. Майя злилась не на шутку. Она не любила чувствовать себя в проигрыше, а с ним она, как нарочно, проиграла по двум статьям: не сумела, в конечном итоге, влюбить в себя как мужчину и обвести, в конечном итоге, вокруг пальца как детектива. А ведь поначалу игра ее была столь успешной…

— Ты заблуждаешься, Майя. Это только в начале тебе удалась твоя игра. Да, удалась, признаю! Я тысячу раз прокручивал в голове версию с тобой в главной роли, — но каждый раз отметал ее… Мои эмоции мешали. Твоя искренность. Самое смешное, что ты действительно была искренна со мной, я это чувствовал, — и гнал от себя все подозрения. Не хотел им верить… Однако версия складывалась в моем подсознании сама по себе, против моей воли. Я все время искал то лицо, которое могло бы стоять за всеми преступлениями, — и на эту роль идеально подходила только ты. Напрасно ты валишь все на… как ты его назвала? Кривошеев? Я и без твоего выдающегося "Л" был близок к разгадке… Ты сделала слишком много ошибок, Майя.

Кис знал, что ее самолюбие встанет на дыбы после этих слов, и нарочно ее провоцировал. Майя уже начала входить в то опасное состояние, в котором сделать выстрел очень легко. Но Алексей еще не выполнил свою программу до конца, и ему было необходимо направить разговор в нужное русло.

— Я тебя давно раскусил, — добавил он небрежно.

— Я тебе не верю!

— Как хочешь. — Он бы сопроводил свой ответ пожатием плеч, — да трудновато было, с прикованными руками.