Час джентльменов

Кроме того, сказалось и перенаселение — слишком много было желающих посёрфить, слишком мало волн для них; слишком много машин, слишком мало парковок.

В жаргоне сёрферов появилось новое слово — локализм.

Явление легкообъяснимое — сёрферы, которые родились, выросли и всю жизнь катались около одного и того же брейка, хотели защитить свою территорию от новичков, ведь наплыв чужаков угрожал выжить их с места, которое они считали своим домом. Но все равно локализм — на редкость уродливая штука.

Локалисты начали расставлять повсюду знаки типа «Живешь не здесь — здесь не катаешься». Затем стали нападать на машины приезжих — прокалывали шины, били стекла, царапали двери. Вскоре перешли к насилию — неместных избивали на парковках, на пляже, даже в воде.

Для сёрферов вроде Буна это было кощунством.

В воде нельзя драться. Нельзя угрожать, махать кулаками, бить людей. В воде можно сёрфить. Если чувак занимает твою волну, ты делаешь ему внушение, но никогда и ни за что не порочишь святое место насилием.

— Устраивать драку на волне, — высказал как-то свое мнение Дэйв, — все равно что красть в церкви.

— Ты что, ходишь в церковь? — изумился Шестипалый.

— Нет, — ответил Дэйв.

— А ты там хоть раз в жизни был? — поинтересовался Прибой. Сам он посещал церковь каждое воскресенье с тех самых пор, как перестал заправлять одной из бандитских группировок.

— Нет, — повторил Дэйв. — Но у меня была одна знакомая монашка…

— Не думаю, что хочу это выслушивать, — прервал его Прибой.

— Ну, когда я с ней познакомился, она из монастыря уже ушла…

— Вот в это я верю, — заметил Бун. — Так что она?

— Частенько болтала о церкви.

— О кражах в церкви? — уточнил Джонни Банзай. — Тогда не удивительно, что ее вышибли из монастыря.

— Да я просто хотел сказать, — настаивал Дэйв, — что драться во время сёрфинга это… это…

— Кощунственно, — подсказал Джонни.

— Знаешь, — ответил Дэйв, — а ты ведь и впрямь вписываешься в классический образ типичного азиата. Ну там, хороший словарный запас, лучший ученик в школе, блестящие результаты вступительных экзаменов…

— У меня и правда хороший словарный запас, — откликнулся Джонни. — И да, я был лучшим учеником в школе. И экзамены тоже сдал хорошо.

— Лучше Дэйва? — ехидно спросил Прибой. — Да для этого вовсе не обязательно быть азиатом. Достаточно просто хоть раз прийти на этот самый экзамен.

— У меня были другие приоритеты, — изящно парировал Дэйв.

Приоритеты эти давно были внесены в Список Клевых Штук — который конвоиры постоянно переписывали, дополняли и изменяли. Его, разумеется, уравновешивал Список Неклевых Штук, в который входили следующие вещи и явления:

1. Отсутствие волн

2. Плохие волны

3. Переполненный пляж

4. Жить к востоку от Пятого шоссе

5. Находиться к востоку от Пятого шоссе

6. Раздражение на коже после влажного гидрокостюма

7. Слив в воду канализационных нечистот

8. Крепежи для досок на крышах BMW

9. Туристы на арендованных досках

10. Локализм

Последние два пункта вызывали наиболее жаркие споры в компании.

Друзья признавали, что не могут определиться в своем отношении к туристам на арендованных досках, особенно когда те выбирали пенопластовые лонгборды. С одной стороны, такие туристы жутко мешались под ногами, баламутили воду, не умели себя вести, были невежественны и невежливы. С другой стороны, они являли собой бессменный объект шуток, источник развлечения и дохода — Шестипалый сдавал им в аренду доски, а Дэйв зорко следил за их попытками утопить себя в океане.

Но десятый пункт, локализм, накалял страсти до предела.

— Я понимаю локалистов, — говаривал Прибой. — Нам же не нравится, когда к конвоирам вдруг пытается присоседиться какой-нибудь хрен с горы.

— Нам это не нравится, — соглашался Джонни, — но мы же его за это не избиваем. Просто скрежещем зубами.

— Океан не может никому принадлежать, — настаивал Бун. — Ни целиком, ни частями.

Но даже Бун признавал, что за последние годы сёрфинг стал попросту модным и на его излюбленные брейки повалили толпы новичков. Похоже, все вокруг возомнили себя сёрферами. Народу в океане было как сельдей в бочке. В выходные на пляжах творилось форменное безумие, и Бун грешным делом даже подумывал отказаться от сёрфинга по субботам и воскресеньям, так много сёрферов (в основном плохих) носилось по волнам.

Конечно, все это не имело особенного значения; с такого рода явлениями можно только примириться. Нельзя же застолбить за собой кусок океана. Самое замечательное в океане то, что его нельзя купить и огородить забором — хотя новенькие шикарные отели, вскакивающие как прыщики на побережье, всячески старались заблокировать проходы к воде, сделать пляжи «частными». Бун считал океан последним оплотом настоящей демократии. Любой человек — вне зависимости от расы, цвета кожи, вероисповедания, социального статуса или отсутствия такового — имеет право на океан.

Поэтому локализм для Буна был явлением понятным и объяснимым, но тем не менее абсолютно неправильным.

Отвратительным.

Уродливым. За последние годы Буну, Дэйву, Прибою и Джонни все чаще приходилось выступать в роли миротворцев, вмешиваться в ссоры сёрферов и предотвращать драки. То, что еще несколько лет назад было редким событием, стало обыденностью: локалисты так и рвались отдубасить приезжих спортсменов.

Взять хотя бы тот случай на пляже Пасифик-Бич. Конвоиры тогда уже откатали свою сессию, и прибрежные волны в тот воскресный денек заняли местные и приезжие сёрферы. Обстановка была напряженной — слишком много сёрферов пытались занять одни и те же волны. И вот один из местных не выдержал. Какой-то новичок вперся в волну и вынудил его отплыть в сторону. Парень взбесился и отправился бить нахалу морду. Что хуже, к обиженному сёрферу присоединились его товарищи.

Все могло окончиться большой бедой, если бы не Дэйв, который как раз был на посту, и Джонни, который играл со своими детьми в прибрежной водичке неподалеку. Джонни добежал до места конфликта первым и встал между разъяренными местными и туповатым новичком. Он попытался их успокоить, но локалисты ничего не хотели слышать. Когда до веселой компании добрался Дэйв, обстановка уже накалилась до предела, и только появление еще и Буна с Прибоем охладило пыл разозленных локалистов.

Но конвоиры не могли контролировать каждый брейк в районе, и вскоре уродливое лицо локализма злобно скалилось почти по всему городу. На бамперах машин стали появляться наклейки вроде «Частная территория», а владельцы этих автомобилей — зачастую накачанные пивом и метамфетаминами — считали себя вправе навязывать свои представления об идеальном обществе окружающим. Некоторые из калифорнийских брейков попали чуть ли не под запрет — даже сами сёрферы горячо рекомендовали «иноземцам» не совать туда нос.

И во что это в итоге вылилось? В то, что всякие виртуальные банды начали «столбить» территорию океана.

Полнейший бред, как считал Бун. И глупость. Олицетворение всего противного самой сути сёрфинга. Да, все так. Но от фактов не уйти — на теле океана появился страшный шрам, и он не исчезнет только из-за того, что Бун не хочет на него смотреть.

Но Бун никогда бы не подумал, что цепкие лапы локализма дотянутся до «Вечерней рюмки».

Потому что «Рюмка» — заведение старой школы. Там можно встретить конвоиров, «джентльменов», профессиональных сёрферов, паломников, навещающих эту сёрферскую Мекку. В «Вечерней рюмке» всем рады.

Может, Бун и мог заметить перемены раньше. Признаков было полно. Например, в окнах других кафешек и баров Пасифик-Бич появились объявления «Вход в кепках и одежде цвета бандитских группировок запрещается».

Банды на Гарнет-авеню?!

Как ни странно, но эта проблема стала вполне насущной. За последние несколько лет ПБ наводнили разнообразные преступные группировки — из Баррио-Логан и Сити-Хайтс, а также местные банды, в том числе и сёрферские. Только подумать — сёрферские банды! Они закрепляли за собой клубы, бары и даже кварталы города и яростно защищали «свою» территорию от других банд. Все чаще в барах встречались профессиональные вышибалы и охранники, и ночные улицы когда-то счастливого и расслабленного ПБ теперь кишели сомнительными личностями.