Иггинс и Кgrad

8. Бродяга

Сдав объявление и получив обещание, что оно будет опубликовано завтра, я вышел на улицу, сел в машину, но она, к моему удивлению, отправилась не в Рэнси. Очевидно, Поль не предупредил своего слугу. Я повернулся к нему и сказал:

– Скорей возвращайтесь в Рэнси!

– В Рэнси мы еще успеем попасть.

– Куда вы меня везете? Казимир невозмутимо шепнул:

– За нами следят. Я вас отвезу на улицу Асса.

Вы расплатитесь со мной и войдете в дом. Если в дверь позвонят, вылезайте из окна, отправляйтесь в кафе за углом и ждите меня там.

Я кивнул и посмотрел в заднее стекло. Действительно, за нами следовал автомобиль.

Через несколько минут мы подъехали к дому Поля. Я быстро вышел, протянул шоферу деньги, а он, давая сдачу, сунул мне в руку ключ. Я вошел в дом, отворил дверь в квартиру и прислушался.

Почти немедленно раздался звонок. Я вылез из окна и помчался в кафе за углом, заказал себе там что-то и, потребовав газету, укрылся за ней. Через четверть часа подъехало такси. Я бросился к нему, и мы поехали в Рэнси.

Казимир высадил меня у дверей какого-то скромного ресторана. В зале сидел Дальтон и жадно ел.

– Ну? – спросил он.

– Сдал объявление. Запоздал, потому что за мной следили. Я рассказал ему о том, что произошло.

– Очевидно, какой-нибудь репортер. Преступника ему найти не удалось, и он пытается узнать что-нибудь от нас. Мой слуга назначил тебе свидание в ближайшем кафе, потому что газетчики туда не ходят, там нет телефона.

– А если бы следили за ним?

– За пустыми такси не следят. А если бы стали… Что ж, он отправился бы на ближайшую стоянку и сбил бы с толку этих ищеек.

– Как бы то ни было, во «Времени» знают теперь твой адрес.

– Все равно бы узнали.

Дальтон распорядился, чтобы ему поскорей подали кофе, так как он торопится. Через пятнадцать минут мы вышли из ресторана. На улице было уже темно.

– Вот еще что, – задумчиво сказал Поль. – Если тебе будет нужно говорить со мной, ограничивайся необходимым. Но самое лучшее – помолчать.

Мы миновали пустынную улицу, вышли из Рэнси и оказались на дороге. Невдалеке темнел ангар, возле него – небольшой дом. Стена средней высоты окружала здание. Ангар располагался у самой стены; дом – шагах в ста от калитки.

На другой стороне дороги рос кустарник. За ним мы и спрятались. Мой друг не произнес ни слова. Я тоже.

Мы ждали примерно час. Внезапно раздался резкий звук, точно захлопнулась тяжелая дверь, звякнула цепь, чуть слышно скрипнула калитка. Чуть позже на дороге послышался конский топот.

Я вытянул шею, пытаясь разглядеть, что происходит. Какой-то человек, держа лошадь под уздцы, осторожно закрыл калитку, сел в седло и проехал мимо нас.

Дальтон прошептал:

– Не думаю, чтобы в этот час Жак Данблез отправился просто погулять.

– А ты убежден, что это Жак Данблез?

– Абсолютно.

– Он, видно, старается не шуметь.

– О нашем присутствии Данблез не подозревает. Он боится разбудить своего слугу, не желая, чтобы тот знал, что его хозяин сегодня ночью куда-то отправился верхом.

Поль скрипнул зубами:

– И самое неприятное, что нам предстоит добрых два часа проторчать здесь, в кустах. По меньшей мере два часа! Жак Данблез может поехать в одно из двух мест: в пятнадцати километрах отсюда или в четырнадцати. Лошадь у него хорошая, но больше двадцати километров в час не сделает… Важно только знать, надолго ли он задержится в том месте, куда направился.

Он взглянул на часы.

– Десять. До полуночи мы свободны. Хочешь спать? Но я был так увлечен всем происходящим, что ни малейшего желания отдохнуть не испытывал.

– Прекрасно, – сказал Дальтон, – а я попытаюсь уснуть. Наблюдай за дорогой. Даже если ничего не случится, в полночь разбуди меня.

Он растянулся на траве и вскоре заснул. Я не шевелился. Примерно через час на дороге появился сгорбленный старик в рваной одежде. Он остановился перед домом, сел у стены, вытащил что-то из мешка – очевидно, хлеб, – и принялся есть. Затем устроился поудобнее и задремал.

Я добросовестно следил за ним, не думая будить Поля. Зачем? Чтобы сообщить ему, что возле дома, под открытым небом, спит бродяга?

Было очень тихо. Даже ветерок утих. Бесполезное бдение начало раздражать меня. Я уже жалел, что согласился на роль ночного сторожа. Как хорошо сейчас оказаться дома, в своей спальне!

Не успел я подумать об этом, как вдалеке послышался конский топот. Наверное, это возвращается Жак Данблез. Я достал часы. Без десяти двенадцать. Пора будить Дальтона!

Он тут же проснулся и хотел что-то сказать, но я приложил палец к губам и прошептал:

– Тише, у стены какой-то бродяга!

Поль поднялся и выглянул из-за кустов. В этот миг на дороге показался всадник. Остановившись перед домом, он спешился, тихо открыл калитку и ввел лошадь во двор. Калитка бесшумно закрылась.

Мы ждали. Как и два часа назад, послышался стук захлопнувшейся двери. И тут бродяга поднялся с земли, подошел к калитке, оглянулся, ухватился за прутья и полез во двор.

Рядом со мной зашуршала трава. Дальтон бросился через дорогу, схватил бродягу за ноги и рванул вниз изо всех сил. Тот разжал руки, испустив приглушенный крик. Через секунду Поль уже вязал его, вязал с поразительной ловкостью. Нахлобучил бродяге на голову его мешок и скрутил руки и ноги веревкой. Сделал он это так быстро, что я едва успел подбежать.

9. Кобыла Султанша

Когда бродяга понял, что всякое сопротивление бессмысленно, Поль взял его под мышки, а я за ноги, и мы перенесли его в кусты. Управившись с ним, Дальтон потащил меня на дорогу и прошептал:

– Идем.

Мы подошли к калитке. Он взялся за прутья и легко перелез через нее. Я последовал за ним.

В доме было темно. Поль, пригнувшись, подкрался к конюшне. Большая деревянная дверь в нее была закрыта на засов – вот объяснение того стука, который мы слышали.

Я следовал за своим другом. Дальтон долго возился с засовом. Наконец мы вошли. Я стоял в полной темноте, стараясь понять, зачем мы пришли сюда. Поль зажег электрический фонарик и подошел к стойлу, в котором лошадь жевала сено.

Это была чудесная кобыла арабских кровей. Я приблизился. Она была мокра от пота, ноги дрожали.

Дальтон рассматривал ее несколько мгновений, затем погасил фонарик и сказал:

– Идем.

Мы уже были у двери, когда он внезапно вернулся, отвязал лошадь, вывел ее из конюшни и приказал мне:

– Возвращайся на дорогу и жди.

Едва я успел перелезть через калитку, как раздалось громкое ржание и топот. Поль, видимо, выпустил лошадь в сад.

В ту минуту, когда Дальтон догнал меня, в доме открылась дверь, по гравию дорожки зашуршали шаги. Мы не видели, кто это, так как прятались за стеной, но было слышно, как вышедший говорил с раздражением:

– Ах, дрянь какая! Опять отвязалась! Ну, ступай сюда… Пауза.

– Где это ты так вспотела? Куда бегала? Ну, успокойся.

С шумом распахнулось окно и раздался чей-то голос:

– В чем дело, Изидор?

– Опять Султанша фокусничает.

– Что она натворила?

– Отвязалась и бегает по саду. Я сейчас отведу ее в конюшню.

– Не смей трогать ее! Я сейчас спущусь. Слуга в ответ что-то пробормотал.

Через две минуты Жак Данблез вышел в сад. Я не в силах был совладать с любопытством и подошел к калитке. К тому же было настолько темно, что меня вряд ли могли увидеть. С трудом я различил полуодетого мужчину, который подошел к лошади, взял ее за повод и похлопал по загривку.

– Она вся мокрая, – заметил слуга.

– Пустяки. Но как она оказалась в саду? Я уверен, что дверь конюшни была заперта.

– Знаете, – хмыкнул Изидор, – лошади хитры, как женщины, но у нее вид такой, будто она проскакала километров тридцать.

– Ерунда! Она просто чего-то испугалась, – проворчал Жак Данблез и отвел лошадь в конюшню.

Вернувшись, он сказал: