Победный ветер, ясный день

Ах, ты!.. Бычье Сердце пошарил глазами в помойке в поисках тяжелого предмета. Мараться о Лу Мартина лично у майора не было никакого желания. Но ничего подходящего не нашлось, и воинственный пыл угас сам собой. В конце концов, отправляясь на встречу с непоседливым педиком, он был вправе ожидать такого развития событий. Не мальчик, слава богу!.. Досадливо сплюнув себе под ноги, Бычье Сердце покинул подворотню и дошел почти до угла квартала, когда его окликнул голос Лу Мартина:

— Эй! Майор! Так и уйдете, ничего не узнав?

Не узнав прелестей мохнатого однополого секса, коню понятно!

— Пошел к черту, — на ходу бросил Бычье Сердце.

— Я бы мог сообщить вам одну фамилию…

Это резко меняло дело, и Бычье Сердце остановился. И даже сделал несколько шагов в сторону Лу Мартина.

— Какую фамилию?

— Фамилию из прошлого. Я, между прочим, тоже поклялся. Ее не вспоминать…

Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Но ради вас, майор…

— Короче, — совсем невежливо оборвал юнца Бычье Сердце.

— Короче не получится. Видите ли…

Я сегодня хватил лишнего, а управление , транспортным средством в нетрезвом состоянии чревато… Сами понимаете. Может быть, добросите меня до дому?

— Пошел к черту! — Господи, какое это было наслаждение — посылать наглеца куда подальше!

Но Лу Мартин нисколько не смутился.

— Фамилия, — напомнил он. — Фамилия, майор. Она стоит дороже, чем десять минут езды до Нарвских ворот. Кстати, я там живу… А фамилия… Думаю, Роман тоже клялся себе никогда не вспоминать ее.

Ни при каких обстоятельствах. Она смогла бы вам помочь. Не самый плохой чендж [15], соглашайтесь. Ну, так как?

— Хорошо, — пробубнил Бычье Сердце.

В ранней юности у Антохи (тогда еще Бычкова) был старенький «Урал», так что справиться с механикой труда не составляло. Бычье Сердце взгромоздился на «Ямаху», ухватил руль за ветвистые рога и сразу понял, что пропал. Спекся, погорел, как герой Союза Николай Гастелло. Чужая, ветреная тачка будет отныне преследовать его по ночам, оглашая сны ревом мотора, шуршанием шин и резким запахом кожи. А ее вытянутое, без единого угла, совершенное тело сделает бессмысленной близость с другими телами. Коечная эквилибристика не шла ни в какое сравнение с возможностями, которые открывала перед майором Сиверсом «Ямаха». С ней можно было с чистой совестью послать на любое количество букв все нераскрытые дела и очередное звание в придачу. И отправиться на край света по гулким пустынным автобанам, останавливаясь только для того, чтобы залить бензин, выпить пивка в закусочной или, на худой конец, умереть…

— А вы смотритесь, — польстил Бычьему Сердцу Лу Мартин. — Как влитой сидите. Ваша модель, без дураков.

— Да ладно… Садитесь, так и быть, довезу вас до Нарвских ворот.

Прирученная «Ямаха» слушалась Бычьего Сердца идеально. И майор был бы почти счастлив, если бы не Лу Мартин, присосавшийся к его спине, как пиявка. Первые три минуты Лу Мартин сидел смирнехонько и держался за круп Сиверса довольно аккуратно: никаких лишних движений, только то, что предписывают правила безопасности. После трехминутного табу начались неприятности: Лу Мартин оккупировал поясницу, потом всем телом навалился на лопатки, потом пришла очередь плечевого пояса, за ним последовал затылок. Лу Мартин обволакивал Бычье Сердце, как паук шпанскую мушку. В последнем акте — уже на подъезде к Нарвским воротам — ружье наконец-то выстрелило, и губы Лу Мартина уперлись в жесткий подшерсток майора.

И затихли.

Для того чтобы двинуть Лу Мартину промеж глаз за такие майсы, нужно было как минимум остановиться и бросить руль.

А это означало, что восхитительный, упоительный, сногсшибательный полет «Ямахи» будет прерван. И Бычье Сердце сделал вид, что не заметил шалостей балетного.

А балетный сделал вид, что не заметил, что Бычье Сердце сделал вид. Так, в смутном, покрытом тонким ледком единении они добрались до дома Лу Мартина. Дом оказался самой обыкновенной кирпичной «хрущобой» в глубине утыканных старыми тополями дворов.

Бычье Сердце и Лу Мартин спешились у крайнего подъезда. Лу Мартин — с сожалением отрываясь от затылка майора, а Бычье Сердце — с сожалением отрываясь от седла «Ямахи».

— Поможете мотик затащить? — Лу Мартин благоразумно ни на чем не настаивал, он просто просил, застенчиво опустив глаза и подбивая носком ботинка пандус у подъезда.

— Куда?

— На первый этаж. Я на первом этаже живу. Не оставлять же его на улице…

Действительно, «Ямаха» была слишком хороша для этого задрипанного райончика, для этих приземистых пятиэтажек, для суковатых тополей и тлеющей в нескольких метрах от подъезда помойки. Бычье Сердце вкатил мотоцикл на пандус и довольно легко поднял «Ямаху» на первый этаж, к двери под номером тринадцать.

— Может, кофейку? — сказал Лу Мартин, звякая ключами.

— Обойдусь.

— Как хотите…

За открытой дверью Бычье Сердце ждал узкий, обитый вагонкой коридор и подрывные вопли сатанинской группы «Kiss». И мадам пенсионного возраста в тельняшке и рэперовских штанах с накладными карманами. Мадам была стрижена а 1а Боб Дилан периода песни «Like a Rolling Stone», и в зубах у нее торчала погасшая «беломорина». Подобного чуда Бычье Сердце в жизни своей не видел, а потому остановился в нерешительности.

— Привет, Натик, — сказал Лу Мартин, целуя великовозрастную рэпершу в щеку.

— Хеви-метал форэва, — ответила Натик, перекатив папиросу в уголок губ. И бросила долгий взгляд на Бычье Сердце. — А это что за перец?

— Это Антон Сивере, — спохватился Лу. — А это моя мама, Наталья Сергеевна.

— Очень приятно, — выдавил из себя Бычье Сердце, парализованный штанами, тельником и папиросой.

— Я бы не стала торопиться с выводами. — Натик осмотрела Бычье Сердце с головы до ног, цинично остановившись на области сиверсовского паха. — Поживем — увидим.

— Это не то, что ты думаешь, Натик! — Лу Мартин почему-то заволновался.

— Да ладно тебе. А то я не знаю своего сына!..

— Антон работает в уголовном розыске.

Расследует дело об убийстве Романа.

— Ну и что? Опера — тоже люди, — не сдавалась Натик. — Вы проходите, Антон.

— Да нет, мне пора. Поздно уже, — промямлил Бычье Сердце, делая маленький шажок к двери.

— А он у тебя скромник. И, судя по фактуре, однолюб. Вы однолюб, Антон?..

Расстояние до спасительной утробы подъезда Бычье Сердце преодолел за полсекунды. И только на улице пришел в себя.

Семейка Ебейкиных, право слово, по-другому и не скажешь! Сумасшедшая мамочка и извращенец-сынок! Это будет покруче, чем десять вместе взятых «Military»!.. Натик, оказывается, не только в курсе дела, но и поощряет порочные наклонности сына…

— Извините, майор, — раздался прямо над ухом голос Лу Мартина, и Бычье Сердце вздрогнул. — Первое знакомство с Натиком не для слабонервных, я понимаю.

Но она чудный человек, лучше не бывает…

В нее нельзя не влюбиться, честное слово!

Все мои.., друзья ее боготворят.

— Ты что-то обещал мне, — прервал поток панегириков Бычье Сердце.

— Да, я помню. Неплох Владимир Евгеньевич. Его звали именно так. Думаю, это вам поможет…

— Он где-нибудь засветился, этот Неплох?

— Думаю, да. И как раз по вашему ведомству… Не обижайтесь на Натика, майор, вы ей очень понравились. Вы первый, кто понравился ей по-настоящему. Кульный тип, так и сказала, просто рулезз!.. А ей можно доверять, она — натура возвышенная, несмотря на хеви-метал… Интеллигентка в пятом поколении. Всю жизнь проработала в Публичке…

— Счастлив за нее, — процедил Бычье Сердце сквозь зубы. — Ладно. Пока.

…Наконец-то! Наконец-то он избавился от липучки-голубого! Двадцать минут Бычье Сердце бродил в окрестностях Нарвских ворот, не веря своему счастью. Никогда, никогда в жизни он и на пушечный выстрел к Лу Мартину не подойдет! К Лу Мартину и его припадочной рэперше-мамаше!

Бывают же такие ошибки природы… Тельняшка, «беломорина» и группа «Kiss» в ее-то годы, а еще интеллигентка в пятом поколении, в Публичке работала…