Ликвидация (СИ)

Он ожидал, что Тоня начнет привычно обвинять его, но она только хмыкнула:

- Можешь не извиняться. Я не поклонница Утесова… Блатная музыка.

- «Блатная музыка» - это воровской жаргон, - засмеялся Виталий и обнял ее.

Она, дернув плечами, высвободилась.

- Не трогай меня, пожалуйста… И вообще, давай спать.

- Так мы же уже спим.

- Да? А кто это ко мне пристает?…

- Антонина Петровна! - нахмурившись, повысил голос Кречетов. - Как вы разговариваете со старшим офицером Советской армии?! А?

- Виновата, товарищ майор, - деревянным голосом выговорила Тоня. - Готова делом искупить свою вину…

И они расхохотались.

Ночную тишину спящего переулка Маяковского нарушил надсадный, натруженный гул автомобильного двигателя. Тяжело вздрагивая на булыжных выбоинах, по мостовой медленно полз перегруженный грузовой «Мерседес» без лобового стекла. Кабина и тент грузовика были запорошены мелкой белой пылью, передние фары разбиты вдребезги, металлические штыри на крыльях, к которым крепились зеркала заднего вида, согнуты, бампер сильно покорежен.

У ничем не примечательного дома, обычной одесской пятиэтажки начала века в стиле «Так-Мы-Понимаем-Новый-Стиль-Модерн», грузовик остановился. Из кабины выпрыгнул плотный капитан со шрамом на виске, бегло оглянулся и скрылся в подъезде.

Грузовик дернулся было, но неожиданно заглох. Снова заскрежетал на всю улицу стартер, и снова неудача.

Из кузова показался озабоченный Толя Живчик. Обежав вокруг машины, сунул нос под капот, где уже возился, чертыхаясь, Сенька Шалый.

- Шо такое? Шо не едем?…

- Нормально все, - захлопывая капот, успокоил водитель. - Перегрелся он чутка сегодня… Зараз поедем.

- Ну давай…

Вернувшись в кабину, Сенька снова и снова пытался завести мотор. Но усталый «Мерседес» явно не желал подчиняться.

На верхнем этаже дома, в который только что вошел Чекан, за шторами вспыхнула полоска света. И тотчас двигатель облегченно взревел во все свои сто двенадцать лошадиных сил.

Грузовик тронулся и, постепенно набирая скорость, скрылся в лабиринте одесских улиц.

На территории складской крепости еще висела в воздухе поднятая мощным взрывом мелкая пыль. Она хрустела на зубах, от нее слезились глаза. Скрипя сапогами по развалинам, военные медики переваливали на носилки трупы солдат взвода охраны и налетчиков. В сторонке стояло несколько медицинских фургонов. Утреннее солнце, еще не ставшее жарким, освещало эту невеселую картину.

- Мы власть! Мы сила! - горячо говорил Кречетов вяло ковыряющему носком сапога обломок стены Гоцману. - Воры должны это почувствовать!

- Где-то я уже это слышал, - пробормотал Давид.

- Ты же видишь, что творится в городе! Не мне тебе рассказывать…

Гоцман грустно усмехнулся:

- Виталий, ты не одессит, с тебя спроса нет…

Хрустя подошвами по битому кирпичу, к офицерам подошел бледный после бессонной ночи полковник Чусов. Кречетов, замолчав, козырнул ему, Гоцман только взглянул без всякой симпатии.

- Подполковник Гоцман, где ваша группа?

- Ваши опять нас отодвинули, - сквозь зубы отозвался Гоцман. - А мои ребята, как бобики, по всей Одессе.рыщут. Им хватает.

Чусов взглядом попросил Кречетова отойти. Придвинулся ближе к Гоцману.

- Вы думаете, я не знал, какие будут последствия?

- Думаю, не знали… - вяло кивнул Гоцман.

- Давид Маркович, - после паузы заговорил Чусов, - вы же смелый и толковый офицер, герой войны… Кстати, разрешите поздравить вас с очередным орденом… Вы одессит!… Одессу лучше всех знаете! Так помогите же!

- Мне уже подхватываться и бежать? - поднял брови Гоцман.

Чусов вздохнул:

- Зря вы злитесь…

- Я не баба, шобы злобу по карманам собирать…

Усталое лицо Чусова осветила улыбка.

- Тогда - мир?… - Он протянул руку. Помолчав, Гоцман пожал ее:

- Перемирие.

- Вот и хорошо, - поспешно заключил Чусов и, козырнув, отошел.

Гоцман поискал взглядом Кречетова. Майор только что выслушал взволнованного Тишака, и, похоже, тот щедро поделился с Виталием своим волнением.

- Чекана нашли!…

Кречетов поразился тому, как мгновенно преобразилосьлицо Давида.

Секунду назад вялое и очень старое, в сетке горьких морщин и мелкой пыли, оно вмиг стало молодым, подвижным и нацеленным на охоту. Наверное, так становится комком стальных мускулов мирно дремавший леопард, почуявший добычу.

- Мы соваться пока не стали, Давид Маркович, - захлебываясь от волнения, на ходу рассказывалТишак. - Поставили у квартиры засаду…

- Сколько человек? - торопливо шагая рядом, спросил Кречетов.

- Пока трое.

- Мало!… - Кречетов покачал головой и побежал за своими.

- Кто за главного? - продолжал расспрашивать Гоцман, ускоряя шаг.

- Довжик. - Тишак почти бежал, чтобы поспеть за размашистым шагом начальника. - Это его наколка.

- Молодчик, - одобрительно фыркнул на ходу Давид. - Кто еще?

- Якименко и Саня…

У ворот оперативников догнал запыхавшийся Кречетов с тремя молодыми лейтенантами юстиции. Мельком взглянув на их крепкие плечи и решительные лица, Гоцман машинально кивнул. Лишними не будут.

- Раз ты с Чусовым на короткой ноге, ну, попроси хоть допрос арестованных провести! - снова приноравливаясь к быстрому шагу Гоцмана, заговорил Кречетов. - Тут же можно ухватить такую ниточку…

- Какую-никакую ниточку я тебе дам… Подумай сам. Бандиты приехали аж на трех грузовиках. Свидетели из числа уцелевших солдат говорят, шо грузовики были не наши, один «студер» и два еще каких-то иностранных… И это ночью-то! В Одессе!… Шо лыбишься? - нахмурился он, увидев улыбку Виталия.

- Уже два человека занимаются этими грузовиками… Найдем, не беспокойся. Это не иголка в стоге сена…

- Все умные стали, пора мне на покой… - проворчал

Гоцман под нос, но видно было, что он доволен. - Все прямо-таки роют землю, как те равлики…

- Кто? - засмеялся Кречетов. Его глаза возбужденно блестели, лицо порозовело.

- Кроты, - неохотно пояснил Гоцман.

У того места, где еще вчера ночью были въездные ворота, грели моторы управленческие ГАЗ-67, эмка с покореженной дверью и наконец-то починенный Васькой Соболем «Опель». Оперативники и офицеры прокуратуры попрыгали в машины, Гоцман сел в кабину «Опеля» за старшего. Говоря Ваське адрес, прислушался - как там сердце?… Но стучало оно правильно, мощно и ровно. Так и должно работать сердце, когда идешь на настоящее дело.

Не доезжая квартала до места, выгрузились. Тишака с двумя офицерами прокуратуры Гоцман послал во двор, под окна, а сам обхватил Кречетова и третьего офицера за шеи и, волоча ноги по тротуару как пьяный, двинулся с помощью коллег к подъезду. Спектакль оказался ненужным - стоило им открыть дверь парадного, как они услышали наверху громкий крик и три выстрела.

Чертыхаясь на чем свет стоит, Гоцман вырвал из кармана ТТ и бросился вверх по лестнице. Мимо с ошалелым мяуканьем пронеслась кошка, под ноги некстати попалось полное мусорное ведро… Сверху несся пронзительный вой.

- Стоять! Кто идет? - нервно выкрикнул с верхней площадки Саня.

- Гоцман здесь!

Дверь в квартиру была приоткрыта. На полу, в коридоре, валялся, держась за живот, завывающий от боли человек, в котором Гоцман тут же узнал фальшивомонетчика Родю.

Держа на изготовку пистолет, сильно сжав губы, Давид бросился в комнату. Никого. Комната как комната, ни за что не скажешь, что бандитская хаза. У окна, на обитом куском старой жести полу, явно оставшаяся с военных времен печка-буржуйка, зингеровская швейная машинка, аккуратно заправленная кровать, стол под бахромчатой скатертью, зеркало, распахнутое окно чисто вымыто. И даже картинка висит на стене, вырезанная из «Огонька», - «Великий Сталин - вождь и организатор всех наших побед». «Патриоты, мать их…» - просипел Гоцман, переваливаясь через подоконник на опоясывающую двор галерею… За ним, пыхтя, следовал Кречетов.