Ассирийское наследство

В этот день Надежда, не дожидаясь звонка матери, сама сорвалась и поехала к ней — с самого утра сердце было не на месте.

На Литейном, недалеко от маминого подъезда, тротуар и половина проезжей части были перегорожены. Стояли милицейские машины и одна «скорая помощь». Надежда решила не тратить времени на расспросы зевак и поскорее проскочила в подъезд — благо пропустили.

Мать была вся в хлопотах: она отпаивала лекарствами соседку Александру Михайловну, которой приспичило с утра пораньше отправиться в магазин, таким образом она оказалась непосредственной свидетельницей происшедшего. Милиция уже сняла с нее предварительные показания и отпустила пока передохнуть.

— Я иду, а он несется на полной скорости, — захлебываясь, в который раз начала рассказывать потрясенная соседка, — а тот, красный такой автобус — навстречу.

Ну, джип-то и свернул на всем ходу в сторону. И в ларек врезался со всего размаха.

Я как увидела, так сердце и зашлось: Галия-то всегда в это время там! Хочу бежать, кричать, а ноги к земле приросли, с места не сдвинуться.

— И слава Богу, что не кричала, — заметила мать.

— Да, — подтвердила соседка, — потому что выходят из красного автобуса два таких чудища в золотых масках. Сами все в белых простынях, и бороды рыжие.

— Златолицые! — ахнула Надежда.

— Я к стенке прислонилась, стою ни жива ни мертва, а они выдернули из джипа двоих мужиков, как репку с грядки, головы им поотрубали и уехали. А головы с собой увезли. Пресвятая Богородица, думаю, что же это на свете делается? А потом гляжу — наша Галия на асфальте лежит без памяти, вся в крови. Тут я сама чуть сознание не потеряла.

— Выпей чаю, Александра! — вступила мать. — Может, полегчает.

— А тетя Вася слышала? — тихонько спросила Надежда.

— Слышала, — мать махнула рукой. — Александра уже восьмой раз эту историю пересказывает, все никак успокоиться не может. Да и то сказать — это же кошмар какой-то, на всю жизнь заикой стать можно!

— Милиция приехала, я все рассказываю, как есть, — продолжала Александра Михайловна. — Они было меня на смех подняли. Какие еще златолицые, бабке, мол, со страху показалось. А потом хватились — тела лежат, а голов-то нету! Тут уж я все высказала, что о них думаю!

Через некоторое время в дверь позвонил Шоша. Взглянув на него, женщины поняли, что дело плохо. Действительно, Шоша сообщил, что бабушка умерла в больнице, не приходя в сознание.

— Вот так, — молвила тетя Вася, показавшись на пороге своей комнаты.

— Я был у жреца, — заговорил Шоша, — и спросил у него по-ассирийски, за что убили старую женщину. Он сделал мне замечание, чтобы я говорил по-русски — не все, видите ли, понимают и могут обидеться.

Тогда я обозвал его шакальей падалью и ослиным навозом, и он не понял! Я отомщу этому ублюдку за то, что он сделал из нас всех дураков!

— Вы сами себя сделали идиотами, — сказала тетя Вася, — понравилось играть в игрушки. Золотые маски, богослужения, поклонение богине. Все эти ритуалы, древний великий народ! Взрослые люди, а все как дети!

— Сейчас многие играют, как мальчишки, — заметила Надежда, — есть такие толкиенисты — едут за город с мечами и кольчугами, сражаются там чуть ли не по-настоящему. Сколько денег на обмундирование изводят — жуткое дело, причем сами не зарабатывают, у родителей требуют. Есть еще дорожники, тоже какое-то фэнтэзи изображают. А времени гробят на это дело — ужас сколько!

— В мое время молодежь училась и занималась общественной работой, — сухо заметила тетя Вася.

— Это у них вместо общественной работы! — пояснила Надежда. — Но не у всех, конечно. У некоторых и вместо учебы — знаете, вроде при деле, а головой думать не надо!

— Вот и эти, — тетя Вася пренебрежительно кивнула на Шошу, — дали себя окрутить как последние идиоты.

— Но, тетя Вася, вы уж полегче, парень все же бабушку потерял, — вступилась мать.

— Сам во всем виноват! — заявила тетка. — Зло порождает зло!

Шоша вдруг бросился в комнату, бормоча что-то по-ассирийски. Надежда, заподозрив неладное, понеслась за ним. В комнате Шоша схватил ассирийские таблички и собирался бросить их на пол.

— Не смей! — страшно закричала тетя Вася. — Не смей! Ассирийцы действительно древний и великий народ. Гляди, это сделано во втором тысячелетии до нашей эры.

На глиняной пластинке была изображена женщина с крыльями, раскинутыми позади спины. Даже на стертой глине были заметны изумительные очертания обнаженной фигуры.

— Это крылатый демон Лилит, — объяснила тетя Вася.

— Что мне до них? — вскричал Шоша, но все же осторожно положил пластинку на место.

— А мне именно до них есть дело! — страстно заговорила тетя Вася. — Мне нужно то, что вы украли из коллекции барона Гагенау, причем не золотая статуэтка, а именно эти таблички.

— А я бы не отказалась узнать, кто же такой этот ваш великий жрец, — вставила Надежда, — и зачем Он устроил бандитский передел. Какова его конечная цель?

— Что-то говорилось о большой партии наркотиков, — пробормотал Шоша.

— Ну, наркотики мы трогать не будем, а вот как бы нам получить назад таблички? — задумалась Надежда.

— Я принесу, — сказал Шоша, — я найду...

— Нет уж, одного тебя отпускать туда нельзя, — решительно заговорила Надежда, — ты сразу же себя выдашь.

— Я сама пойду! — заявила тетя Вася.

— Нет, — отказался Шоша, — с вами не пойду, не пройдете... Храм находится под землей...

— Ну и что? — отмахнулась тетя Вася. — Хоть в безвоздушном пространстве! Я пойду с вами — и точка! Еще пригожусь там.

Надежда с матерью беспомощно переглянулись: ну как отговорить упрямую старуху?!

Шоша перехватил их взгляд и задумался.

Потом вышел в коридор и позвонил кому-то по телефону. Вернувшись, он заявил:

— Есть один парнишка, очень шустрый.

Он вообще-то карманником был, но я его от этого дела помаленьку отучаю. И вот он покрутился вокруг того места, где храм, и нашел-таки другой проход. Потому что там, где все входят, конечно, охраняют, и пройти вам там нет никакой возможности.

Надежда оглянулась на тетю Васю и поняла, что дома ее не удержит никакая сила.