Ангел Бездны

Ничего особенного я в нем не увидел. Мало ли для каких надобностей держали в вагоне инструмент. Но тем не менее аккуратно завернул ключ еще в один мешочек и уложил в свою сумку. Оглядевшись еще раз, я спрыгнул с платформы и задумался. Мужик в пивной говорил о девушке, жертве маньяка, тело которой было найдено в тот же вечер неподалеку от колеи. Где это могло быть? Я прошелся вдоль полотна, перебрался через насыпь и осмотрел кусты с другой стороны, но ничего похожего на место недавнего преступления не обнаружил. Должны были остаться по крайней мере следы парней из бригады, поломанные кусты, вытоптанная трава — словом, факты, «свидетельствующие» о том, что работали сыщики. Ничего похожего на протяжении двухсот — трехсот метров не было. Значит, девушку убили не здесь, не на месте взрыва? Взяв этот вопрос себе на заметку, я поправил сумку на плече и отправился назад в город. Добравшись до кольца автобуса, сел на скамеечку и стал ждать. Скоро подошли две женщины со стороны ближайших домов и мужчина. Они с любопытством оглядели меня с головы до пят, будто прицениваясь, я же, воспользовавшись их вниманием, решил заговорить.

— Редко, наверное, автобусы ходят? — начал я разговор.

— Скоро должен быть, — ответила одна из женщин.

— Товарищи мои по домам сидят, а я вот все успокоиться не могу, — продолжал я. — Все хожу сюда, обшариваю кустики, вынюхиваю, никак понять не могу: как это могло случиться?

— Опер, что ли? — спросил мужик.

— Ага! — радостно ответил я и добавил: — Начальство теперь замучает, пока хоть какую худую версию не придумаем. Вот и хожу сюда. Решил с населением поговорить, может, вы что-нибудь слышали такое, о чем мы не знаем.

— А о чем мы могли слышать, — сказала женщина в шерстяном платке. — Был взрыв, это мы слышали. А кто да зачем, нам не ведомо.

— Ну, может, не о взрыве, а об убийстве девушки что-нибудь знаете?

— Зверь какой-то, а не человек Танюшку убил! — сказала вторая женщина. — Хорошая девочка была. Без матери, с отцом жила. Он путевой обходчик. Теперь вовсе один остался.

— Значит, Таня навещала отца, когда ее подкараулили?

— Она каждое дежурство к нему приезжала, на велосипеде. Обед привозила. Они в поселке жили, за три километра от его будки.

— А вы что же, даже и не знаете, где Таня жила? — спросила та, что в шерстяном платке. — Хороши сыщики, нечего сказать.

— Видите ли, я в основном взрывом поезда занимаюсь. А убийство мои товарищи расследуют. Я, честно говоря, даже точно место не знаю, где это случилось.

— Недалеко от будки обходчика и случилось. А будка отсюда за двадцать километров.

— Так если вы не убийцу ищете, чего же интересуетесь? — не унималась женщина в платке.

Я мобилизовался и сделал вид, что сильно смутился.

— Оно конечно, — промямлил я, — да только решил вот по собственной инициативе поинтересоваться гибелью Тани. К тому же, подумалось, может, ее смерть как-нибудь связана с катастрофой поезда…

— Кто же знает, может, и связана. Может, это один и тот же человек, — рассудительно сказал мужик в ватнике. — Это ваше дело все уточнить и установить.

Подошел автобус, мы уселись, и разговор прервался.

В городе я решил сначала наведаться в больницу, где лежал раненый охранник. В справочном долго расспрашивали, кто я да почему интересуюсь здоровьем охранника, потом тетенька заявила, что справок о Владимирове Олеге Евгеньевиче давать никому не велено.

Я прикинулся казанской сиротой, говорил, что ехал в том же поезде, в пассажирском вагоне, что Олег Евгеньевич мой друг, — ничего не помогало. Я понял, что суровую тетку ничем не проймешь, и решил действовать иначе. Отойдя в сторонку, я стал наблюдать за теми, кто подходил к справочному окошку, прислушивался к фамилиям больных, чьим здоровьем интересовались родственники. Наконец решил, что настал момент действовать.

К окошку подошла молодая девица, спросила о самочувствии какого-то Щербакова Александра Петровича из пятой палаты третьего отделения, передала пакет, очевидно с фруктами, и ушла.

Я вышел из домика, где размешалось справочное, купил в ближайшем ларьке килограмм апельсинов и решительно направился в больницу. У входа из фойе на лестницу стояла нянечка и… охранник в камуфляже.

«Крепко стерегут Олега Владимировича», — подумал я и, сказав, что иду навестить Щербакова в третье отделение, попытался пройти мимо стражей на лестницу. Нянечка решительно преградила мне путь.

— Пропуск есть? — сурово спросила она.

— Какой пропуск? — искренне удивился я. — Раз в три дня Сашу навещаю, и никогда никакого пропуска не спрашивали.

— Теперь пропуск нужен, — пояснила нянечка. — У нас карантин. Пускаем только к самым тяжелым и по пропускам. Так что, если ваш больной, слава Богу, не тяжелый, приходите после карантина, а передачку можете оставить в справочном.

Я решил не перечить и ретировался. На улице, подумав немного, сел на автобус и поехал в РУВД, надеясь установить личные контакты с операми и узнать что-нибудь новенькое.

Сыскари из Питера сидели в комнате РУОПа и совещались. Я подождал, пока они закончат, и подвалил к двум молодым парням, вышедшим из комнаты и, судя по оживленному виду, собиравшимся обедать.

— Привет, мужики! Меня зовут Слава, фамилия Батогов, я из Питера, работаю по линии частного сыска на пострадавший в данной истории ЭМЕСК-банк.

— Привет, привет, — поздоровались парни. — И что же тебе надобно, старче? Учти, информацию не даем, не продаем и не делимся, — сказал один из парней. — Так что, если нужно чего, обращайся к майору.

— Да что мне может быть нужно? Ничего особенного. Хочу вот предложить вам пойти пообедать в ближайшую харчевню. Обещаю, что, если сами не захотите делиться информацией, настаивать и просить не буду. С другой стороны, может, и вам кое-что из моих данных пригодится.

— Ну, тогда пошли, ладно уж. Меня Володей зовут, его Борисом.

В столовой парни придирчиво просмотрели мои паспорт и удостоверение сыщика частного агентства «Минотавр» и, заказав себе по борщу со шницелями, удобно расположились в креслах. Я отметил про себя, что частная инициатива в области общепита дала и здесь положительные результаты. Кресел в подобных столовых отродясь не бывало.

— И что же вы выяснили, чем поделиться можете? — спросил Володя, очевидно старший в этой паре.

— Честно говоря, немного, — признался я. — Но некоторые данные наводят на размышления.

— Какие, к примеру? — поинтересовался Борис, принимаясь за борщ.

Я тоже попробовал местного варева и с удовольствием убедился, что борщ хорош.

— Да вот, к примеру, местные жители убеждены, что между взрывом и убийством девушки есть связь, — сказал я, проглотив несколько ложек.

— Ну, тоже мне новость! — фыркнул Володя. — Об этом мы и сами думаем, только то преступление никак не вяжется с этим. Девушка погибла за двадцать верст от катастрофы. Это во-первых. Во-вторых, даже если ее убил взрывник, то зачем ему это было надо? В-третьих, бомбу заложили скорее всего в Питере, перед отправлением поезда, поскольку в дороге вагон на станциях не открывался, никто из него не выходил и не входил.

— Может, у будки обходчика поезд притормозил, и кто-то бомбу под днище приладил. А девчушка видела, — предположил я.

— Проверяли, — уныло сказал Борис. — Не притормаживал поезд у будки. И обходчик никого постороннего поблизости не видел. Правда, за полчаса до взрыва мимо будки стороной прошли два человека, по словам обходчика — туристы, с рюкзаками. Но он их не разглядел. А потом уж их не нашли. Туристов здесь навалом. Все в Глухой Лог тянутся. Встреч с «ангелами» жаждут.

— Честно говоря, я в технике слабо разбираюсь, — решил я сменить тему. — Вы, должно быть, лучше меня знаете, инструменты в багажном вагоне проводникам положены какие-нибудь?

— А кто их знает, наверное, на случай какой-нибудь поломки есть у них инструменты. А ты это к чему?

— Да вот, — начал я с невинным видом, — осмотрел платформу, что после взрыва осталась, нашел разводной ключ. А к чему он, не пойму. Может, и вовсе бесполезная штука для розыска.