Художник

– Ваши документы, гражданин!

Из документов у гражданина не было с собой даже студенческого билета.

– Придется пройти для выяснения личности.

Гоблин побледнел, но ничего не сказал. Он развернулся, сделал два шага с оперативниками, а потом вдруг рванулся и побежал, расстегивая куртку на ходу. Когда показался пистолет, его действия приобрели характер вооруженного сопротивления сотрудникам милиции. Это уже серьезно, и заниматься такими вещами без подготовки не стоит.

Выстрелить он так и не успел, потому что задержании было подготовлено тщательно. Гоблина повалили на асфальт, немного попинали (исключительно в воспитательных целях), вызвали машину и отвезли в отделение. Взятый у него пистолет, как говорится в профессиональной среде, отстреляли, сравнили с данными из пулегильзотеки, и тут оказалось, что именно из него был застрелен Бородин. Дальше потянулась цепочка: отпечатки пальцев, следы обуви… Гоблин, припертый к стене, тут же сознался; заодно попытался сдать и заказчиков, но те решительно от всего отказались, а других улик, кроме его показаний, не было.

– Так что видите, Павел Степанович, какая цепь случайностей привела к аресту Губина? Если бы он выбросил оружие, если бы бабка не оказалась такой болтливой, если бы вообще не было того несчастного случая… Вот и делайте выводы.

Кучумов многозначительно замолчал.

– Бородина, что ли, конкуренты заказали? – спросил Павел.

– Да, показания Губина ведут к ним, но доказать мы пока ничего не можем.

– А вы их арестуйте, и пусть Гормило со Свинцовым с ними поработают. Иван Андреевич, из ваших слов я пока делаю один вывод: все усилия вы положили на то, чтобы дожать меня, а деловым окружением Бородина, откуда все и пошло, не занимались вовсе.

В ответ Кучумов, за все время следствия лишь пару раз слегка, совсем чуть-чуть, повысивший голос, неожиданно взорвался:

– А вы хотели, чтобы я копался в этом гадюшнике?! Десятки людей, даже сотни! Партнеры, конкуренты, поставщики, заказчики, подрядчики! Все друг другу мило улыбаются и все готовы друг друга сожрать! Не бизнес-сообщество, а банка с тарантулами! Там всю жизнь можно искать и ничего не найти!

Он замолчал, немного успокоился и хмуро спросил:

– Ну, так будете подписывать?

– Нет, – ответил Павел.

– Что ж, если вам здесь больше нравится…

Павла увели. Он ждал, что ночью им снова займутся, но этого не произошло ни в эту ночь, ни в следующую.

В это самое время редактор, узнав по своим каналам, что убийца Бородина найден (все-таки неплохой был журналист Валера Лысых!), нажимал на все рычаги, до которых мог дотянуться, чтобы добиться освобождения Павла. В конце концов, в редакционной коллегии журнала числился заместитель губернатора области.

На второй день утром Павла вызвали с вещами и выпустили без всяких подписок.

– А что Елена? – спросил редактор.

– Лена ни при чем, – уверенно ответил Павел.

– Ты спрашивал ее?

– Нет, не спрашивал, и спрашивать не буду. Я знаю, что она этого не делала.

– Деньги-то у тебя есть? – спросил Лысых. Ермаков покачал головой.

– Перед арестом еще чуть-чуть оставалось, а последнюю работу я вам так тогда и не сдал. Сейчас, понятно, она уже и не в тему…

Лысых вытащил из пиджака кошелек, достал пятьсот рублей.

– Вот, держи на первые дни. Бери, бери, отдашь, когда будет! А завтра приходи, сделаем вот что. У нас в планах на очередные три номера фантастический детектив – "Грибной дождь". Читал?

– Нет. Он, наверное, поступил уже после… Без меня.

– Ну, ладно, прочитаешь. И этот детский рассказ – "Остров мохнатых крокодилов". Его-то ты должен был читать. (Ермаков кивнул.) Сделаешь к ним иллюстрации, а мы оформим на тебя договор, и под него – аванс. Ты прямо сейчас и возьми, почитаешь.

– "Остров" возьму, а от детектива уволь. Я их сейчас видеть не могу, даже фантастические. И не знаю, когда смогу.

– Один "Остров" – это маловато, – редактор задумался, – и потом, он, скорее всего, даже не в ближайший номер. Ладно, мы сделаем по-другому. Мне тут под увеличение тиража дали еще одну штатную единицу, так я восстановлю в штате художника.

– Валера, – предостерегающе сказал Ермаков, – от меня сейчас толку мало, сам видишь!

Редактор махнул рукой:

– Неважно. Отоспишься, придешь в себя, между делом нарисуешь иллюстрации к "Острову", ну, обложку, само собой. А зарплата тем временем идет. Под зарплату и аванс выпишем. А "Дождь" пока пустим без иллюстраций.

"Юристочка" из "Домостроя" Павлу помогла в основном морально, потому что занималась преимущественно гражданскими делами, а уголовное законодательство знала исключительно теоретически. Практически ценную информацию Ермаков получил в основном от следователя, занимавшегося его делом; да и то сказать – насколько еще она ценная, эта информация?

Следователь прокуратуры Олег Иванович Фролов был моложе Павла, правда, не сказать, что в сыновья годится. Тем не менее, опыт подобных дел он имел и предупредил:

– Дело ваше, сразу скажу, проигрышное, потому и заявление у вас брать не хотели. Медицинское заключение само по себе ни о чем не говорит, травмы можно получить и упав с лестницы. Факт нанесения побоев доказывается только свидетельскими показаниями, а найти свидетелей, скорее всего, не удастся. Сотрудники СИЗО сами на себя показывать не будут, а ваши сокамерники могут подтвердить только то, в каком состоянии вас возвращали в камеру, а где и как вы до этого состояния дошли – не более как с ваших слов. Да, скорее всего, они и не дадут показаний. Им еще сидеть и сидеть, а у администрации есть множество совершенно законных способов сделать их жизнь невыносимой. К тому же Кучумов в УВД на хорошем счету. Процент раскрываемости дает один из самых высоких в городе. Их руководство нам помогать не будет, скорее наоборот.

– Понятно, как он его дает, – сказал Павел. – Ну, а с монитором что?

– Исчезновение вещи из опечатанной квартиры – это серьезно, тот, кто повесил печать, берет на себя ответственность. По своему опыту скажу – в первую очередь они попытаются оспорить сам факт существования монитора. Так что приготовьтесь доказывать, что он был у вас на момент ареста.

Павел задумался. Монитор он сменил недавно, и так получилось, что за это время никому еще его не показал.

– У меня есть паспорт, чек из магазина, гарантийный талон. Там наверняка указаны тип и номер.

– Давно вы его купили? – спросил следователь.

– Месяца за два до ареста.

– Не пойдет. Надо, чтобы ближе. Вы говорили, что при обыске некоторые диски сначала просмотрели на компьютере. Этот факт отражен в протоколе обыска?

Павел вытащил протокол, быстро просмотрел.

– Нет. Тут только записано, что изъяли. Это все они уже вернули.

– Кстати, это у вас оригинал протокола или копия?

– Копия. То есть, мой экземпляр протокола.

– Ясно, – сказал следователь. – Он у вас единственный. (Павел кивнул.) Я бы вам посоветовал снять с него копию и носить с собой ее, а этот документ держать в надежном месте. Или у родственников, или в крайнем случае в сейфе редактора. И остальное, что у вас есть, – там же.

– А что, могут украсть?

– Были прецеденты. В таких делах все бывает: исчезают доказательства, свидетели в суде отказываются от показаний, данных на следствии, на свидетелей нападают на улице. На потерпевших, кстати, тоже. Не скажу, что в каждом подобном деле присутствует весь букет, но что-то обязательно бывает. Кстати, сразу скажу об одном возможном осложнении. Когда все положенные следственные действия будут сделаны и не дадут результата, дело будет приостановлено или вообще закрыто. После этого те, кого вы обвиняете, могут подать гражданские иски о возмещении морального ущерба.