Сбрось подругу с пьедестала

Эти снимки были всего лишь прикормкой для Булата. Далее шла откровенная крамола. Снова Фим, и снова Люба. Откровенная порнография. Качество снимков не самое лучшее. Даже хуже, чем первая серия. Но и здесь Люба подлежала опознанию. И на этих фотографиях дата, время. Оказывается, Фим и Люба безобразничали в постели каких-то три дня назад... Но ведь не было ничего. Абсолютно ничего не было!

– И что это такое? – через силу выдавила она.

– А это у тебя спросить надо! – уничтожающе посмотрел на нее Булат.

– Откуда это у тебя?

– А это, моя дорогая, называется шантаж. Я с дороги в офис заехал. А там сюрприз. Конверт этот и сопроводиловка. Короче, если я не заплачу пятьдесят тысяч долларов, то эти фотографии станут достоянием прессы. Ты же у нас звезда!

– Ничего не пойму. Шантажировать меня должны были. Чтобы ты ничего не узнал...

– А я, как видишь, узнал... Видно, думают, что я и без того знаю о твоих выкрутасах. Думают, что я буду платить, лишь бы скандала не было...

– Кто думает? От кого этот конверт?

– Не знаю. Обратного адресата не было. Написали, что свяжутся со мной дополнительно...

Булат не знал, откуда эта грязь. Зато Люба была уверена, что здесь без Леськи не обошлось. Фим ее предупреждал... Сам предупреждал, сам же в очередной раз и подставил Любу. Снова хотел ее в постель затащить. Не получилось. Тогда в ход пошла фальшивка.

– Булат, ты только не горячись. Клянусь, я ни в чем перед тобой не виновата!

Люба боялась потерять его. Но еще больше боялась потерять его по воле подлой Леськи. Однажды она уже смогла развести ее с Рэмом. Теперь вот удар нанесен по ее союзу с Булатом. Расчет прост: нет спонсора, нет карьеры. Любой ценой Леська стремилась выбить почву из-под ее ног... Никак не успокоится сука...

– А в чем ты передо мной виновата? – глумливо усмехнулся Булат. – Подумаешь, переспала на стороне...

– Так ведь не было ничего!.. Вернее, было, но давно... Вот здесь правда... – Она ткнула пальцем в первую фотографию. – Но я тебя тогда еще не знала... Но Леська уже охотилась за мной. Со свету меня сжить хотела...

Булат слушал ее с таким видом, как будто она несла какой-то бред.

– Какая Леська?

– Долгая история... Я уже о ней забыла... А тут Фим появился. Сказал, что любит меня, сказал, что снова хочет со мной жить...

– А ты и рада! – презрительно скривился Булат.

– В том-то и дело, что нет! Я его послала далеко-далеко... Я сразу поняла, что это снова Леська... Как знала, что добром это не закончится... Да ты посмотри, мы просто разговариваем с Фимом. Просто разговариваем, ничего нет!.. А это – чистейшей воды фотомонтаж!

Люба хотела ткнуть пальцем в последнюю фотографию, но с отвращением отдернула руку.

– Не было у меня с Фимом ничего. Не было!.. В этот день, в это время...

Люба задумалась. Чем она в это время занималась?.. Да, в танцевальной студии была. Занятия закончились, и она отправилась домой... Домой она в это время ехала. Но как это Булату доказать?

Да и надо ли доказывать? Дело в том, что календарь в фотокамере можно поставить на какое угодно число и время. Плюс-минус минута, час, день, неделя, месяц... Но даже если это фото двухгодичной давности, то не факт, что под Фимом выгибается она. Интерьер комнаты совершено незнакомый. Да и не было на ней тогда сережек в форме капель... А сережки эти подарил ей Булат. И в кадре они есть. Но ведь это могла быть дешевая подделка, которую от подлинника на фотографии не отличит никакой эксперт. Все продумала Леська. Мразь!..

– Ну чего замолчала? – подстегнул ее Булат.

– Я только одно могу сказать, не было ничего. Не было!.. Это фальсификация, фотомонтаж...

– По дороге я в фотостудию заезжал. Специалист эти снимки смотрел. Это не фотомонтаж!..

– Тогда я не знаю, что это! – в отчаянии схватилась за голову Люба.

– Зато я знаю. Блуд это! Натуральный блуд!.. Люба, мы же договаривались с тобой. Если ты хочешь уйти к другому мужчине, ты должна сказать мне об этом. Ты освобождаешь эту квартиру, возвращаешь мне деньги, которые я вложил в твою раскрутку, и мы расходимся, как в море корабли...

– Но... – начала было Люба.

Но Булат ее перебил:

– Что, ты не можешь вернуть мне деньги? Зачем ты тогда спала с этим идиотом? Надо было найти себе мужика побогаче...

– Не искала я никого... Я ждала тебя. Я хотела рассказать тебе, что меня хотят смешать с грязью...

– Ты могла бы позвонить.

– Я не думала, что все случится так быстро...

– Но ведь случилось. Ты встретила свою любовь, тряхнула стариной, так сказать...

– Булат, но ты же сам не веришь, что я могла тебе изменить?

– Раньше не верил, сейчас верю... Сколько времени тебе нужно, чтобы освободить жилплощадь?

– Булат!

– Деньги пока можешь не возвращать. Но через полгода будь добра отдать все до последнего цента. Так уж и быть, проценты с тебя брать не буду...

– Булат, ну давай разберемся! – взвыла Люба. Но с тем же успехом она могла обращаться к глухому слепцу.

– Давай разберемся, – кивнул он. – Так сейчас... Ладно, мелочиться не будем. Отдашь всего триста тысяч долларов. И свой джип тоже отдашь...

– Булат, ты меня унижаешь!

– Была бы ты моей женой, тебя бы забросали камнями, как подлую тварь!

– Ты меня унизил, Булат... Рано или поздно ты узнаешь, что я тебе не изменяла. Даже если это случится рано, то все равно будет поздно. Ты уже ничего не изменишь. Ты не сможешь вернуть меня обратно. Так было с Фимом. Так будет и с тобой... А деньги я тебе верну, можешь не сомневаться!

У Булата еще было время на раздумье. Пока она собирала вещи, у него еще была возможность остановить ее, вернуть обратно. Но он не сделал этого. И вместо прощания молча сунул ей в руку конверт с компрометирующими фотографиями...

Она ушла, хлопнув дверью. Обратного пути нет...

2

К хорошему привыкаешь быстро. Но можно привыкнуть и к плохому. Так и Люба уже привыкла к ударам судьбы. Сколько раз фортуна поворачивалась к ней лицом, и столько же раз Леська разворачивала ее к ней другим местом. Но Люба уже привыкла и к тому, что за черной полосой в жизни обязательно должна последовать светлая. И на этот раз она не собиралась ждать у моря погоды. На Бога надейся, но сам не плошай. Именно поэтому сегодня она надела откровенно соблазнительное платье, отчего у Макеева замаслились глазки.

– Герман Альбертович, помните, вы как-то сказали, что сами готовы вкладывать в меня свой талант, если вдруг Булат Анзорович откажется от меня...

Она нарочно заменила слово «деньги» «талантом». И не только потому, что эти слова иногда бывают синонимами. Лесть в таких случаях лишней не бывает.

– А он что, отказался? – обеспокоился продюсер.

– Да, но не по своей воле. Его заставили...

– Кто?

– Скажем так, я стала жертвой интриг... Говорили мне, что в музыкальном мире это случается. Я не очень верила, но...

– Так, с этого места, пожалуйста, поподробней...

– Если можно, сначала вопрос... Есть такой товарищ, Фим Речной. Он сказал, что вы собираетесь его продюсировать...

– Фим Речной?!.. Да, в этом парне что-то есть. Хотя до совершенства далеко. Но кто мне скажет, где в этом мире совершенство... Даже не знаю, браться за него или нет. Есть много «за» в его пользу. Но еще больше «против»... А чего он это тебя интересует? Что, нравится?..

– Нравился. Когда-то. Даже любовь была... Мы же из одного города... Когда-то он был музыкантом, а я была его поклонницей. Теперь я восходящая звезда, а он пока никто. Мне-то все равно, но ему это не нравится... В общем...

Люба выложила на стол самую скромную фотографию из коллекции двухгодичной давности. Но Макееву хватило и этого, чтобы возбудиться. Женская интуиция подсказывала ей, что этот снимок содержит скорее «плюс» для нее, нежели «минус».

– Оу! – воскликнул Макеев. – Что это такое?

– Что-то вроде домашнего архива. Но Фим, я так поняла, решил сделать это фото достоянием общественности... Короче говоря, эта фотография попала в руки Булата. А вы же знаете, кровь у него горячая. Ему все равно, что это все было до него...