Идеальное преступление

— Само собой.

— Ну, вот и мы подождали. Все дружно сидели. Трое девчонок еще приехали.

— Убитая девушка тоже была в числе приглашенных?

— Да вы че, — нервно усмехнулся Горлацкий. — Не-е-е, той не было. Я вообще ее первый раз увидел. Думаете, наквасились, а потом эту телку мочканули?

— Да бог с тобой. Ничего подобного я не думаю. — Волин махнул рукой. — Если бы это были вы, разве бросили бы труп у дверей кафе?

— Ну да. И я о том же.

— А разошлись во сколько, говоришь?

— Ну, так… — Парень прищурился и уставился в потолок. — Около двенадцати где-то. Без пятнадцати, может, или без десяти.

— А закрывается ваше питейное заведение в одиннадцать?

— Ну, да.

— И в тот вечер закончили как обычно?

— Тютелька в тютельку. Как по курантам.

— А я слышал, будто какой-то скандал на эту тему вышел, нет?

— Не, никакого скандала не было. Хоть у кого спросите. Как одиннадцать стукнуло, так и закрылись. И потом это. — Парень усмехнулся натянуто, но с долей превосходства. — У нас же охранник постоянно дежурит. За порядком следит, и все такое. Если кто задерживается, он может и объяснить, что мы закрываемся.

— Говоришь, в тот вечер никому объяснять не пришлось?

— Не. Никто не буянил. Хотели там одни задержаться, даже деньги предлагали, но… Если бы сами праздновать не собирались, может, и разрешили бы, а так… — Горлацкий потер ладонью коротко стриженный затылок. — Так что никаких драк и скандалов не было.

— Ты, кстати, много пьешь? — поинтересовался Волин.

— Кто? Я?

— Ты, ты.

— Как все. Нормально. — Парень слегка смутился. — Фуфырек-полтора могу скушать под настроение. А если закусь нормальная, так и литруху смогу. Не упаду.

— Да, — кивнул серьезно Волин. — На такой работе приучишься.

— Не, работа тут ни при чем. Среди наших только я один так могу. Остальные послабее.

— Вроде таланта у тебя?

— Ага, вроде того.

— Закуски-то хватило? Чтобы не упасть? — усмехнулся Волин.

— Шесть килограммов шашлыку уговорили, — расплылся в ответ парень. — Плюс еще салатиков Вовчик натворил, рыбки порезал, колбаски, того-сего.

— То есть закусили по полной программе.

— День рождения только раз в году, — развел руками Горлацкий. — Жмотиться не принято.

— Завидую. — Волин улыбнулся и цокнул языком. — Ладно, вернемся к делу. Значит, вас было восемь человек из обслуги и три девочки. Всего, стало быть, одиннадцать, так? Убирать вы не убирали, значит, на столе должно было остаться одиннадцать приборов и столько же рюмок-бокалов, правильно?

— Ну? Столько и осталось, — передернул плечами Горлацкий, усмехаясь наивной хитрости «мента». Проверяет, а сам играет «под своего». Все они, волки, такие. — Можете в протоколе проверить.

— Обязательно проверю, обязательно, — дружелюбно улыбался Волин. — Не то чтобы я тебе не верил, но процедура требует, для проформы.

— А мне-то чего? Проверяйте, если надо.

— Кстати, — Волин обернулся к двери, — а вот у вас там, над входом, колонки висят. Не боитесь, что ночью украдут?

— Не, не боимся. Мы их на ночь снимаем и в зал заносим. А с утреца обратно вывешиваем, — без всякого выражения ответил Горлацкий.

— Со стульев, что ли, снимаете? — Волин озадаченно наморщил лоб. — Так низковато вроде получается?

— Зачем со стульев? Стремянка у нас есть. В подсобке.

— Ясно. А что… как тебя звать-величать?

— Семен.

— А по батюшке?

— Петрович.

— А скажи мне, Семен Петрович, хорошие повара у вас трудятся? — спросил Волин, вновь поворачиваясь к Горлацкому. — Это я к тому, если вдруг надумаю зайти пообедать.

— На меня жалоб не было. Да и Вовчик — повар классный. Он раньше в «Интуре» работал. Зайдете, закажите телячьи отбивные — пальцы проглотите, гарантирую, — улыбнулся Горлацкий. — У нас даже постоянные клиенты есть. Понимающие люди говорят, что кормим — как в хорошем ресторане, а цены — как в обычной столовой. Зайдут по случаю, а потом даже в перерыв приезжают, чтобы пообедать. У нас половина центра столуется. А че? Хавчик хороший, цены божеские.

— Отлично, отлично. — Волин еще раз оглядел зал, сунул руки в карманы пальто. — В общем, Семен Петрович, я тебе так скажу. Рассказываешь ты ладно и логично, если бы еще не врал, цены бы тебе не было.

Горлацкий дернул плечом. Настороженность вернулась к нему мгновенно, взгляд снова стал острым и пытливым. На губах повисла кривая ухмылка. Зброев, словно бы невзначай, отступил к двери, заслоняя широким телом проход.

— Почему это вру? — с чуть заметной сипотцой спросил Горлацкий. — Ничего я не вру. Рассказываю, как было. Зачем это мне врать?

— Поговори еще, — серьезно оборвал его Зброев. — Раз товарищ следователь утверждает, что врешь, — значит, врешь. Аркадий Николаевич просто так ничего не говорит.

— Убитой девушки действительно не было здесь в тот вечер, — спокойно сказал Волин, глядя себе под ноги. — Но кто-то из вас, а возможно, и все вы что-то видели. И мне очень хотелось бы услышать от тебя, что и во сколько.

— Ничего мы не видели, — с вызовом ответил Горлацкий. — Посидели и разошлись. А утром…

— Один из вас действительно выходил на улицу без нескольких минут двенадцать. — Волин потер веко. Жест был наигранно-ленивым, концентрированно-скучным. Зброев усмехнулся. — Я думаю, по нужде. Туалет здесь один, а приспичить может нескольким сразу. Так вот, когда этот некто выходил на улицу, трупа еще не было. Поэтому вы и решили придерживаться данного времени. Я прав? — Он прямо и жестко взглянул Горлацкому в глаза. — Скажи, я прав? Только не вздумай врать.

— Че-то вы говорите такое… Не понимаю я, — пробормотал парень, отводя взгляд.

— Сейчас поймешь. — Волин заговорил намеренно медленно: — Вы закрылись в одиннадцать, затем убрали зал, — не среди же объедков отмечать торжественную дату, сняли колонки и затащили стремянку в подсобку. Прибрались. Вы ведь прибрались?

— Ну? — Горлацкий смутился, отвел взгляд, из чего Волин сделал вывод, что он на верном пути.

— Сколько заняла у вас уборка? Минут пятнадцать?

— Это как минимум, — подал голос от дверей Зброев. Парень в смятении обернулся к нему. — А то и все двадцать, верно?

— Четверть часа, — промямлил Горлацкий.

— Четверть часа, — повторил Волин удовлетворенно. — По твоим показаниям, посиделки ваши дружеские закончились без десяти двенадцать…

— Раньше, — вновь подал голос майор, и Горлацкий был вынужден вновь повернуть голову. — Он сказал, без четверти.

— Допустим, без десяти, — махнул рукой Волин. — Итого, сидели вы минут тридцать — тридцать пять. Я правильно считаю?

— Ну, наверное… — Парень стушевался окончательно.

— Значит, правильно. А теперь давай посмотрим, сколько же вы съели-выпили? Ух ты! Что это? — в деланном удивлении всплеснул Волин руками и повертел головой, словно осматривал невидимый стол. — Что мы видим? Восемь пустых бутылок из-под водки по ноль семь литра каждая.

— Да еще семь литровых пакетов сока, — поддержал Зброев, понявший, куда клонит следователь. — Да тазик картошечки вареной с укропчиком.

— Да шесть кило шашлыка. А еще салатики, рыбка, колбаска, да то-се, которые «Вовчик натворил», — подхватил Волин. — И все за полчаса! Ну, Семен Петрович, горазды вы рубать, скажу я тебе.

— А чего? — с вызовом взглянул на него Горлацкий. — Ну и срубали. Свое ведь, не чужое.

— Да ели-то вы свое, — вздохнул Волин. — Только боюсь, что теперь придется тебе кушать чужое. Причем долго.

— Ага, — ухмыльнулся Зброев. — Годика два-три.

Майор откровенно блефовал, но откуда Горлацкому было это знать? Парень бледнел на глазах.

— Почему это? — насупился он.

— Ты, Семен Петрович, слышал когда-нибудь о статье триста седьмой УК Российской Федерации? Нет? Напрасно. Следовало бы поинтересоваться, прежде чем лапшу нам тут вешать. А статья эта, к твоему сведению, предусматривает уголовное наказание за лжесвидетельство. Плюс статья двести девяносто четвертая того же УК предусматривает уголовное наказание за воспрепятствование осуществлению правосудия в какой бы то ни было форме. Цитирую дословно: «В какой бы то ни было»! Смекаешь, Семен Петрович, к чему клоню? — Волин достал из кармана сигареты, неторопливо закурил. — Объясняю дальше. Цитирую ту же триста седьмую статью УК: «Лицо, добровольно заявившее о даче ложных показаний, освобождается от уголовной ответственности». Думай, Семен Петрович. Соображай. Тебе голова дана не только для того, чтобы в нее есть.