Евангелие от Джексона

— А хочешь мечту мою знать? Скажу честно, дружбина — туда хочу, на Запад, в цивильный мир. Надоело быть быдлом в родной стране советской. И не в том печаль моя, что сейчас трудно живем, а в том, что перспектив нет когда-либо догнать капиталистов: светит нам всю жизнь им в зад издалека смотреть. И не понимают этого либо круглые дураки, или те, кому это понимать невыгодно. Скорости у нас с ними разные, как у телеги и самолета. А топать в двадцать первый век в дырявых лаптях — доля незавидная.

— Не веришь, стало быть, в светлое будущее? — спросил Лодин.

— Смеешься? Какое будущее? Пахота до пенсии за гроши, гроб с крышкой и вечная прописка на погосте? А ведь могли сейчас, Колян, жить и по-другому, на весь мир свысока смотреть. Какую державу просрали, какого колосса сгубили! Я б, наверное, нарочно так не сумел. Понять бы всех тех верных ленинцев, что болванили народ утопией столько лет, а сами страну в нищету вогнали. Веришь, на таких идейных борцов рука бы не дрогнула… Впрочем, хрен с ними, меня теперь другое заботит.

— Я сегодня очень, очень сексуально озабочен? — усмехнулся Лодин. — После долгого рейса на мирские утехи потянуло.

Купец смахнул набежавшую на переносье каплю пота, на мгновенье задумался, а затем решительно подался вперед. Обжигающе дыша в ухо собеседника, он зашептал:

— Не то, дорогой, не то. Дело я ищу толковое и денежное, чтоб раз-два провернул — и на всю жизнь в дамки. У каждого из нас, Коленька, жизнь одна и прожить ее хорошо хочется сейчас, а не в туманном завтра. На Запад с пустыми руками рваться глупо, усек?

— Усек.

— Вот так-то. А дело такое пока не подворачивается. Может, ты идейку какую подкинешь, а? За мной не станет…

— А по новой туда не боишься? — Лодин сделал выразительный жест из четырех пальцев.

— Я теперь только старуху с ржавой косой боюсь, — слукавил Купец, — остальное чепуха. Так как, насчет идейки?

Взгляд Купца буквально сверлил его насквозь. Лодин сморщил лоб, собираясь с мыслями. После паузы он, подперев ладонью подбородок, наконец выдавил:

— Есть одно соображение, но не знаю, подойдет ли…

— Выкладывай.

— Разговор длинный получится. Ты в Москве долго будешь?

— Да денька три пошатаюсь. Кобре своей кое-что купить надо. Это сожительница моя. Я, вообще-то, в Подольск собрался, родичей навестить. Новый год встретить.

— Ну и отлично. Тогда давай состыкуемся здесь же. Послезавтра в полдень устроит?

— И то верно, — охотно согласился Купец, — под праздник забивать башку не стоит. Значит, послезавтра в полдень. — Он снова взялся за бутылку. — Ну что, проводим старый год?

— Мне чуток, — попросил Лодин, — впереди целая ночь…

II

Лодин добрался до дверей Мишкиной квартиры уже в шестом часу вечера. Спрашивать ключи у соседей он не стал, решив, что хозяева уже дома. Так оно и оказалось: едва он позвонил, как дверь открыла Мишкина жена, Ирина. Лодин представился, вручил хозяйке цветы, торт.

— А мы уже вас заждались, — с легким укором сказала Ира. — Проходите, располагайтесь. Миша скоро будет, он девочек к маме повез.

Лодин снял в прихожей верхнюю одежду и прошел в комнату. Ира усадила его в удобное кожаное кресло добротной старинной работы, и он сразу как-то приятно утонул в нем. Ира села напротив.

— Намотались, наверное, Николай, устали? — поинтересовалась хозяйка.

— Есть немного, — признался Лодин.

Она предложила подкрепиться с дороги, но гость согласился только на чашечку кофе. Пока она колдовала на кухне, Лодин перелистывал небольшой свадебный фотоальбом. Уютная обстановка квартиры и негромкая музыка размягчали тело, действовали усыпляюще. Сказывалась, видимо, и изрядная доза выпитого. Веки смыкались сами собой, и вскоре сладкая дрема опутала, поглотила его целиком. Когда Ира вернулась с подносом, на котором курились чашечки с ароматным напитком, Лодин уже уснул, пристроив голову на массивный подлокотник кресла.

Разбудили его легкие толчки в плечо. Лодин с трудом открыл глаза и в первое мгновение не мог сообразить, где же он находится. Но тут он различил перед собой улыбающуюся физиономию Мишки.

— Я, кажется, спал, — сказал Николай, едва подавив зевок.

— Да, граф, вы спали, как убитый, — подтвердил Мишка. — Ну, привет, что ли…

Они крепко пожали друг другу руки, обнялись.

— Я бы тебя еще сто лет не будил, но нам пора двигать. — Мишка взглянул на часы. — Десятый час, мадам Альбина уже, наверное, сердится.

Из смежной комнаты в изящном вечернем платье выпорхнула хозяйка.

Крутнувшись на каблучке и сделав шутливый реверанс, она, мило улыбаясь, спросила:

— Ну, мальчики, как я смотрюсь?

Мишка поправил очки на переносице и для солидности откашлялся.

— Что ж, ничего, ничего, вполне прилично.

— Это и все, что ты можешь сказать? — разочарованно протянула Ира. — Стоило времени столько губить на свой имидж. А ваше мнение, Коля?

Мишка как всегда поскромничал: Ира безусловно «смотрелась». Лодин с искренним восхищением поцокал языком, подошел к хозяйке и, галантно поклонившись, поцеловал ей руку.

— Вы богиня, нет слов.

Удовлетворенная таким комплиментом, Ира укоризненно посмотрела на мужа.

— Понял? Учись, супружник… — и переведя взгляд на Лодина, добавила: — Я думаю, что с таким учтивым кавалером моей подружке Альбине скучать сегодня не придется.

Они вышли на улицу. Последний вечер уходящего года был на редкость погожим. Медленно, торжественно падал крупный, словно клочья ваты, снег. Он белыми эполетами ложился на плечи, тихо поскрипывал под ногами. До дома на Беговой, где жила Иринина подруга, они дошли за каких-нибудь минут пятнадцать. По дороге Ирина все время что-то рассказывала об Альбине, но Лодин, очарованный чудесной погодой, думал о своем и слушал рассеянно. Уже у дверей, нажав кнопку звонка, она предупредила:

— Коля, только не упадите сразу — за этими дверьми квартира будущего века.

Дверь отворилась, и через мгновенье они очутились в прихожей, залитой мягким зеленоватым светом. Пожурив чету Воронковых за задержку, хозяйка, стройная блондинка с большими голубыми глазами и красиво очерченным ртом, поинтересовалась:

— А это, как я понимаю, Миша, и есть твой институтский друг, о котором ты говорил?

— Абсолютно верно. Только сегодня прибыл из Риги, еще запах Балтийского моря не выветрился.

Затем он их представил друг другу. После этого Альбина пригласила всех в комнату, там уже находились гости — две супружеские пары. Обоих молодых людей звали Сашами, а их жен Элла и Света. Причем один из них, высокий и мощный брюнет с красивой холеной бородкой, величал себя не иначе, как Александр-первый; второй, пониже ростом, с вислыми казацкими усами — Александром-вторым. В то время как тезки смотрели какой-то видик с Брюсом Ли, их жены суетились у стола, раскладывая столовые приборы и салфетки.

Лодин огляделся по сторонам. Уже судя по обстановке комнаты, где он находился, жилище это было действительно из разряда незаурядных. Стены просторной гостиной были оклеены импортными обоями с необычайным, ласкающим взор рисунком. Расписной потолок венчала богатая люстра из богемского хрусталя. Дорогой гарнитур, антикварная посуда, роскошный ковер с видом знаменитой Венеции, старинное, инкрустированное серебром, ружье, новейшая японская стереосистема — все говорило, кричало о достатке владельцев квартиры.

Осваиваясь с обстановкой, Лодин незаметно для себя очутился в соседней комнате, в которой горел свет. В этом небольшом помещении находилась библиотека. Две стены занимали книжные стеллажи, заставленные собраниями сочинений классиков и модных современных писателей; были и отдельные редкие книги, стоимость которых, как оценил Николай опытным взглядом, исчислялась солидной трехзначной цифрой. За некоторыми из находившихся здесь экземпляров он гонялся давно и безуспешно, приобретение других не мог позволить себе из чисто материальных соображений. Да, было от чего расстроиться. Во всю третью стену располагалась прекрасная коллекция янтарных изделий, размещенная на большом квадрате черного бархата. Великолепный натуральный янтарь, — во вкусе его обладателю не откажешь. Отдельные экземпляры, пожалуй, украсили бы любую выставку благородных камней.