Пропасть

— Знаете что, ребята, а ведь материал-то убойный. Вы представляете, что раскопали? — спросил Егор, отсмотрев уже смонтированный, готовый к эфиру репортаж.

— Вполне. Только на свободе этих уродов оставлять нельзя. У тебя есть люди в прокуратуре? — уточнил Казимир, закуривая.

— Разумеется. Запускать ваш фильм будем только после того, как передадим копию властям, пусть они чешутся по поводу следствия и арестов. Но и нам нельзя упускать время. Свои деньги мы должны зарабатывать. Делаем так. Копируйте фильм, все материалы, что добыли, — ко мне на стол. Нужно сегодня же их передать. А в эфир фильм запустим, скорее всего, послезавтра. Сегодня начнем рекламную акцию. Все, отдыхайте, я поехал домой, а тебя, дружище, пусть жена из дома не выпускает, ты у нас человек горячий, почти прибалт, посиди дома, а то, не дай бог, и у нас в городе начнут происходить несчастные случаи, как там, в тайге.

Егор позвонил поздно вечером. Казимир как раз ужинал с Лизой. У них давно не было романтического ужина. Горели свечи, из изящного серебряного ведерка выглядывала бутылка шампанского, прямо на ковре стояла ваза с фруктами, поблескивали бокалы. С кухни тянуло ароматом жарящегося мяса. Лиза не могла отказать себе в удовольствии съесть сочный бифштекс. Настроение у обоих было соответствующим. Материал сдали, дело закончено, нужно немного расслабиться. Тем более что возможностей для отдыха у них почти не было. Бешеная работа, постоянная гонка, вечный недосып, порой времени не хватало даже для простой близости.

Звонок Егора прозвучал неожиданно и, естественно, весьма не вовремя. Казимир переворачивал на сковородке мясо, а Лиза, разгуливающая по квартире в одних трусиках, мило ворчала по поводу отсутствия подходящей к случаю одежды.

— А зачем тебе одежда, если у тебя такое роскошное тело! — удивлялся Казимир. — Ходи всегда так, я буду только восхищаться! Лиза! Возьми трубку! У меня руки грязные!

— Локис, ну почему всегда я?! Это, скорее всего, тебе звонят! Сам подумай, а вдруг тебе дама звонит, а тут я, в таком виде. Представь ее шок, — продолжала дурачиться Лиза, но трубку взяла. — Да, Егорушка! Что ты говоришь! Так это же замечательно! Ура-а-а! Я счастлива. Да, конечно, сейчас Казимиру передам. Что? Нет! Я думала, ты сам ему что-то хочешь сказать. Ладно, тогда бывай! Пока!

— Что там? Егор? — спросил Казимир с кухни, поглядывая на полуобнаженную жену.

— Да. Звонил Егор, сказал, что связался с прокуратурой, передал им материалы, они давно занимались этим делом, но повисли. Сегодня же, наверное, будут брать Гарика и остальных, там, оказывается, целая банда. Сказал, что мы с тобой здорово помогли органам. Но медали на спину, с закруткой на груди, будет выдавать лично. Да, и еще, деньги переведет на счет завтра.

— Деньги — это хорошо! А то мы немного на мели.

— А тебя разве не волнует, что этих уродов, возможно, возьмут сегодня?

— Вот когда возьмут, тогда и отмечать будем.

— Ты что, не веришь, что у них все получится? — удивилась Лиза.

— Дорогая моя, ты до сих пор не можешь привыкнуть к реалиям. Вспомни, в какой стране мы с тобой находимся, здесь все как делалось не по-людски, так и делается!

— Но ведь погибло уже столько девочек! Мы с тобой сделали почти всю работу! Осталось только арестовать этих ублюдков!

— Вот именно! А пока радоваться нечему. Я уже давно верю только в собственные силы.

— А мне ты веришь?

— Тебе верю, но только потому, что ты часть меня.

— Как рука или нога?

— Нет, как душа или сердце. Пойдем ужинать, мясо готово.

— Я уже не хочу. — Отвернувшись, Лиза ушла в комнату и опустилась на ковер.

— Лиза, не обижайся! Но действительность, увы, такова. Рано нам праздновать победу. Налить тебе шампанского?

— Нет, Казимир. Я в самом деле уже ничего не хочу. Просто забыла, где мы живем.

— Вот и хорошо, дорогая. Сейчас мы с тобой немного перекусим и ляжем спать. Утро вечера мудренее.

Лика ворочалась в постели. Она сегодня весь день думала только о том, что сказал ей Николай Владимирович. У нее никогда не было отца, но память сохранила воспоминания об одном человеке, единственном мужчине, вплотную приблизившемся к ней, с которым Лике было удивительно хорошо. Она помнила его сильные, теплые руки, необыкновенные глаза и голос. Если бы можно было повернуть время назад! Глубинным, внутренним чувством Лика ощущала, что так же, как ей необходим отец, маме нужен муж, настоящий, сильный, решительный мужчина. Иначе и семья не семья. Тогда она была еще мала и не понимала многого, но теперь Лика уже ясно осознавала важность полноценной семьи. Как ни крути, у большинства ее сверстниц были отцы. Очень сильно была заметна разница между девочками, которых воспитывала одна мать, и теми, которые жили в полных семьях. Девочки, у которых имелись отцы, были увереннее, им чаще всего не грозило то, что пришлось пережить ей, Лике.

Восстанавливая в памяти последний год, она понимала, сколько ошибок совершила по глупости, по незнанию, просто из чувства протеста. Она очень часто поступала вопреки наставлениям мамы, вовсе не потому, что не любила ее, совсем наоборот. Это чувство противоречия основывалось как раз на неудавшейся, по мнению Лики, жизни Веры. Она была уверена в том, что мама жила все эти годы неправильно. Но как выяснилось, сама Лика не знала верного пути. Потому и вляпалась в такое, из-за чего жить не хотелось. Вот если бы у нее был папа! Он наверняка предостерег бы ее от многих ошибок. Хорошо, если бы он оказался таким, как Саша. Мама так и не рассказала, из-за чего она с ним рассталась. Лика подозревала, что между ними что-то произошло, полностью снимала вину с малознакомого Александра, перекладывала ее на Веру. До последнего времени она искренне считала, что мама тогда разорвала отношения с Сашей только для того, чтобы сохранить покой, и не посчиталась с мнением дочери. Только здесь, в клинике, она начала осознавать, что мама жертвовала собственным счастьем, опасаясь привести в дом человека, который мог оказаться для Лики плохим отчимом. Да, она испугалась, когда рядом с мамой вдруг оказался Николай Владимирович, но после разговора с ним, такого невразумительного, трогательно-робкого, неожиданно прониклась доверием к нему. Он, прежде чем сказать о своих чувствах к маме, решил заручиться согласием Лики. Получается, что он готов был пожертвовать собственным чувством, чтобы только не обидеть ее, не задеть, не ущемить ее прав. В первый момент Лике стало смешно: что это за мужик такой, что не может сам решить своих проблем, прибежал к дочери женщины, которую полюбил, спрашивать разрешение, но теперь, обдумав все, она осознала, насколько тактично он поступил по отношению к ней. Как ни странно, Николай Владимирович оказался сильнее и решительнее, чем она подумала. Чтобы так поступить, необходима колоссальная воля и умение подавлять себя.

Невольно Лика размечталась о том, как может сложиться жизнь, если они станут жить вместе, втроем. Она представляла, как Николай Владимирович научит ее водить свою красивую машину, как она сама промчится по набережной, как на нее будут с завистью смотреть сверстницы, видя, какой у нее необыкновенный отец.

Мама появлялась у Лики не часто, пару раз в неделю, и впервые в жизни девушка почувствовала, насколько она нуждается в материнской любви. Вспоминая свою короткую жизнь, Лика вдруг с нестерпимой ясностью осознала, что мама отдала ей, своей дочери, практически всю себя. Посвятила ей жизнь, ничего не требуя взамен. Сколько помнила Лика, Вера постоянно работала, тяжко, упорно, только для того, чтобы дочка ни в чем не нуждалась, отказывала себе во многом, старалась изо всех сил не только создать для Лики комфортные условия, но и сделать все необходимое, чтобы Лика выглядела не хуже других, чтобы никогда не почувствовала, что у нее нет отца.

Сравнивая себя с новой знакомой, Александрой, девушкой, живущей вместе с матерью и отчимом, которые старались своей заботой вырвать ее из лап наркотического кошмара, заботились о ней, одевали как картинку, Лика обратила внимание, что она выглядит ничуть не хуже. Выходит, мама одна давала ей не меньше, а зачастую и больше, чем иные родители.