Большая кража

Сначала он купил краску, потом сигареты, бутылку «Джейд Ист» и свежий номер журнала для мужчин. К этому времени дождь стих и небо стало проясняться. Из-за туч выглянуло солнце. Райан поставил краску в багажник, сел за руль и завел мотор. Окажись он здесь минутой раньше или позже — и Билли Руис прошел бы мимо. Но Билли Руис заметил его, подбежал к машине и, даже не спросив разрешения, с радостной улыбкой на лице завалился на пассажирское место.

— Здорово, старик! А я думал, ты уехал! — сказал Билли, ласково поглаживая сиденье и переднюю панель. — Ты уже и тачкой успел разжиться!

— Это не моя. Это одного мужика, у которого я работаю.

— Работаешь? Где это ты работаешь?

— Тут недалеко, по Прибрежному шоссе. — Мгновение поколебавшись и поглядев на удивленное лицо Билли Руиса, Райан все же уточнил: — В пансионате «Бэй Виста».

— А, знаю. Ты теперь там?

— Со вчерашнего дня.

— Клевое местечко.

— Я ведь там работаю, а не отдыхаю.

— Да и я бы не отказался, когда вокруг целые табуны баб в купальниках. — Улыбка на физиономии Билли Руиса расплылась еще шире. — Вряд ли ты переламываешься.

— Всяко лучше, чем огурцы собирать.

— Ну, ты сравнил!

— Как вы там, заканчиваете?

— Несколько дней осталось, — сказал Билли Руис. — Привезли в помощь бригаду подростков из Бэй-Сити и Сагино, да им бы в носу ковырять этими огурцами! Сегодня половина и вовсе на поле не вышла.

— Тем больше работы вам достанется.

— Я этой работой уже по горло сыт. А ты про Фрэнка слышал?

— Что-то натворил?

— Выперли его, вот что.

— Серьезно?

— Я тебе говорю. Он в последние дни так напивался, что не только работать — на ногах стоять не мог. Сам понимаешь, деньги карман жгут. Вчера весь день в лагере провалялся, сегодня утром опять не вышел; тогда Боб-младший выволок его из барака, дал пинка под зад и велел проваливать подальше.

— А с какой радости он пить-то начал?

Билли Руис нахмурился.

— Как деньги завелись, так и запил.

— Вот дурило!

— Еще бы. Да попробуй скажи ему это.

— Уезжать собирается?

— Куда там! Говорит, его корыто до Техаса не доедет.

— Сел бы на автобус, и все дела.

— Это до него не доходит.

Райан подбросил Билли Руиса до лагеря — вернее, до поворота в лагерь, — высадил его и поехал обратно в Женева-Бич, задумавшись о Фрэнке Писарро. Вспомнил его сальные волосы, темные очки и большой рот. Фрэнк Писарро был его ошибкой. Он надолго его запомнит и внесет в список своих серьезных ошибок — таких, которые ни в коем случае нельзя повторять. Впрочем, Райан понимал, что зароки давать легко, а вот выполнять их куда труднее.

Он свернул на Прибрежное шоссе и на последнем перекрестке снова повернул налево, чтобы обогнуть супермаркет «IGA». Вокруг магазина было припарковано столько машин, что ему с трудом удалось протиснуться на стоянку и выехать с нее через ворота, возле которых стояли мусорные контейнеры. Контейнеры были полны мусора, а рядом с ними возвышалась целая груда коробок и ящиков. Коробки как коробки, и кто знает, вывозили их с субботы или нет. Во всяком случае, коробки из-под пива «Строс» Райан не углядел.

Всю дорогу по Прибрежному шоссе он мысленно возвращался к этой коробке. Он даже приказал себе забыть о ней, раз уж он не может выяснить, где она сейчас находится. Но перестать думать по приказу оказалось не так-то просто. Конечно, забыть о коробке из-под пива он бы еще смог, но вот забыть о Фрэнке Писарро было потруднее. Райан никак не мог выбросить из головы этого человека. Надо же было так проколоться! Ведь у Фрэнка Писарро на роже написано, что с ним нельзя иметь абсолютно никаких дел. Нехорошее ощущение, когда сделал что-то, чего не надо было делать.

Или наоборот: что-то надо было сделать, а ты не сделал. Об этом Райан подумал, когда увидел девушку из домика номер пять.

Он уже поставил машину мистера Маджестика в гараж и шел позади домиков в мотель, когда заметил ее. Она отъезжала с парковочной площадки за пятым номером в чистеньком «корвейре» светло-коричневого цвета. Райан тотчас вспомнил, что не выполнил свое обещание, но отступать было некуда. Девушка притормозила и подождала, пока он поравняется с машиной.

— Я собралась ехать, но решила, что вы идете ко мне чинить окно.

Честно говоря, если бы машина отъезжала не от пятого домика, Райан и не узнал бы девушку. Она накрасилась и принарядилась: белые бусы, белая заколка в волосах, солнечные очки в белой оправе с крохотными жемчужинками. На пассажирском сиденье лежали свитер и сумочка в тон платью.

— Да-да, окно, — кивнул Райан. — Я не забыл, просто сегодня что-то замотался. Много работы…

— А завтра?

— Обязательно. С утра сразу же к вам.

— Только, пожалуйста, не очень рано. Я ведь все-таки на отдыхе, — засмеялась она.

— Когда вам будет удобно.

— Ну вот и отлично. — Она помедлила. — Может, вас куда-нибудь подбросить? Я еду в Женеву.

— Я только что оттуда.

А она действительно ничего. Худющая, правда, но когда приоденется — очень даже ничего.

— Ну что ж, спасибо, — сказала Вирджиния Мюррей и, чуть подав машину назад, чтобы лучше вписаться в поворот, поехала к выезду на шоссе.

Интересно, за что она его благодарит?

Задняя стена каба́ны № 5 и то самое неоткрывающееся окно находились в нескольких метрах от него. Райан сделал было пару шагов, чтобы взглянуть на него, но вдруг передумал и направился в мотель.

Ближе к вечеру он сходил на шоссе в закусочную «А&W», где прямо в окно продавали чизбургеры и пиво, поужинал и погонял немного шарик в игровом автомате. Там он встретил рыжеволосую женщину из девятого номера. В обтягивающих слаксах, с большими белыми клипсами в ушах и с лентой в волосах она выглядела довольно привлекательно. Но она была с дочкой, и потому Райан не стал к ней подходить. Когда он вернулся в «Бэй Виста», был уже девятый час. Двое мужчин с сигарами расположились во внутреннем дворике, несколько ребятишек играли в шаффлборд, но большая часть обитателей пансионата разошлась по своим домикам — играть в карты или укладывать детей. Райан решил было заглянуть к мистеру Маджестику, но тут же передумал и завалился на кровать с мужским журналом. Он прочитал статью «Франция прощает своего героя-предателя», проглядел «Короткую счастливую жизнь летательного аппарата из Канзаса» и дошел до материала «Сталин и заговор против американской валюты: десять миллионов долларов потрачены впустую», но потом послал все это к черту, отшвырнул журнал, встал с кровати, обулся и вышел на улицу.

8

Райан любил быть один. Не все время, конечно, но, когда он оказывался один, это его ничуть не огорчало, а наоборот. Вот и сейчас он радовался тому, что никого нет рядом, что он на пляже один и никто не мешает ему слушать плеск озерной воды и шум ветра в деревьях. Крыши домов, вырисовывавшиеся на фоне неба, запросто могли принадлежать каким-нибудь тростниковым или бамбуковым хижинам. Лежавшие на пляже лодки вполне могли оказаться вьетконговскими сампанами. Агентура донесла, что противник доставил на побережье большую партию минометов и пулеметов — поставка из Китая, и теперь Райана отправили в разведку севернее Чу Лая; его забросили в тыл противника одного. Нужно выяснить, где у вьетконговцев в джунглях находятся командные пункты и склады с оружием и взрывчаткой, и передать эту информацию флотилии военных катеров, бросивших якорь в пяти милях вниз по течению. Многие люди боятся темноты. Райана это удивляло. Что может быть страшного в темноте, если никакой реальной опасности рядом нет? Другое дело, когда парни из спецназа или из подразделения подводных пловцов-диверсантов пробираются по ночным джунглям с автоматами «М-16» в руках и с раскрашенными с целью маскировки лицами — вот тут да: один неверный шаг, и тебе конец. Вот где действительно страшно. А некоторые боятся оказаться в темноте даже здесь, в двух шагах от оживленной трассы, практически под окнами домиков пансионата. Впрочем, свойственная большинству людей боязнь темноты была сейчас Райану только на руку.