Последняя битва Пономаря

не проявляли.

Михаила Львовича бригадир заставлял работать в полторы смены. И, хотя официально это было запрещено, начальник промзоны смотрел на это сквозь пальцы. Ему любой ценой нужен был план, а как этот план будет вырабатываться на устаревшем еще двадцать лет назад оборудовании, которое час работало а два чинилось, ему было безразлично.

Блатные же на промке появлялись лишь для того, чтобы почифирить с бригадирами, чтобы те получше закрыли наряды на работающих лишь формально, да накачать мышцы в двух «тренажерных залах». Естественно, им не было никакого дела до оборванного зека, в которого превратился Михаил Львович.

– Бригада, сегодня снимаются те, кто идет в ларь! – Объявил Шпала.

– Ну, Шаман. – Рыков похлопал по плечу Михаила Львовича. – Сегодня у нас праздник живота.

После смены, сменив рабочие обноски на обычный костюм, Грибоконь сидел в комнате ПВР и перелистывал свежие газеты.

– Эй, москаль. – Перед Михаилом Львовичем возник шестерка Репья.

– Чо, хохол? – Нагло ответил Шаман. Шестерка почти не отреагировал на дерзость:

– Ничего не забыл?

– На память не жалуюсь.

– Так, помнишь, кому чаек-буек в клювике притаранить должен?

– Помню. – Кивнул Грибоконь. Шестерка, поняв зека по-своему, удалился удовлетворенный.

Через полчаса завхоз приказал отряду строиться и, когда, прихватив с собой наволочки, все собрались, отряд тронулся в магазин. Михаил Львович ходил «в ларь» первый раз и, заняв очередь ближе к концу, наблюдал за отоваркой других зеков. Ассортимент товаров разнообразием не отличался: один сорт сигарет без фильтра, один – с фильтром, маргарин, повидло в литровых стеклянных банках, хлеб, соль, спички, карамель и вожделенный всеми чай.

Перед тем, как зеков запустили в магазин, Рак втолковывал Грибоконю:

– Из хавчика не бери ничего! Кишку тешить потом будешь, когда настоящие деньги пойдут. Покупай пару тюбиков гуталина, нитки, а на остальное – курево.

Очередь двигалась неспешно, и у Шамана было вдосталь времени наглядеться, как стоящие у окошка выдачи арестанты набивают наволочки продуктами и сигаретами. Наконец, подошла очередь и Михаила Львовича. Продавщица, женщина лет сорока пяти с круглыми щеками и бородавкой над левой бровью, без лишних слов положила перед ним пятидесятиграммовую пачку чая.

– Что еще? – Спросила она. Грибоконь давно не видевший женщин застыл, слушая не грубую речь зеков, а нормальный человеческий голос.

–Ну? – Продавщица начала проявлять нетерпение и Шаман, решив последовать совету Рака, промямлил:

– Два гуталина, а на остальное «Примы».

Получив почти сотню пачек, Михаил Львович запихал их в свою наволочку и вновь стал ждать. Зеков не выпускали, пока не отоварится последний опущенный.

Пока другие заключенные получали свои добавки к скудному казенному рациону, Грибоконь вдруг решил посмотреть энергетику этого места. Далось ему это с превеликим трудом: слишком сильно было давление чего-то черного, злобного и изначально деструктивного. Но, преодолев это давление,