Приговорённый обвиняет

— Ну зачем ему надо было убивать?

— Просто так, метр Пенсон. Без всякой причины. Чтобы самому себе доказать свое превосходство. Это абсолютно в его характере.

— Вы сами не знаете, что говорите, — сказал Пенсон раздраженно. — Адамс — честнейший человек, и я отдам голову на отсечение, что он стал жертвой махинаций. — Его голос задрожал: — Как вы можете думать, что он убил Вильяма Ли! Да разве вы не знаете, что он поклялся найти убийцу? Не располагая никакими возможностями, он ведет расследование. И это вместо того, чтобы позаботиться о своей собственной судьбе. Он увлек за собой и нас — мисс Линдфорд и меня!

— Не только вас, метр Пенсон. Влиянию Адамса поддался даже инспектор, которому поручено вести расследование этого дела. Доктор Девон, метр Уоррик, наконец, я сам, мы все оказались на положении подозреваемых. И все это дело рук Адамса! Этот артист готов на все, чтобы поставить нас в нелепое положение. Вот что такое ваш Эдвард Адамс…

Директор тюрьмы медленно встал из-за стола.

— Простите, метр Пенсон, я погорячился. Но для вашего клиента не будет сделано исключения. Сегодня днем никто не получит свидания.

Когда Пенсон выходил из кабинета, его мысли были далеко, а выражение лица очень серьезно. У дверей он повернулся к шедшему следом за ним директору.

— Убежден, что вы абсолютно не правы во всем, что касается Адамса, — сказал он.

Директор ничего не ответил.

Шагая по коридору к выходу из тюрьмы, Пенсон чувствовал, как в нем поднимается злоба:

«Этот болтун Дуглас Кристмас сам-то далеко не вне подозрений… Кому-кому, а директору тюрьмы, где яд расходуется в больших дозах, проще простого утаить несколько граммов цианистого калия».

Но тут Пенсон заметил, что забыл в кабинете директора свой портфель. Он вернулся обратно и в нерешительности помедлил у дверей: было неудобно заходить в кабинет в отсутствие директора, но рядом никого не было, и Пенсон вошел. Кабинет был пуст, портфель стоял там, где его оставили, на полу у ножки стула. Пенсон совсем уже собирался взять портфель и уйти, но что-то заставило его подойти к столу директора.

Тотчас же внимание адвоката привлекла пачка аккуратно распечатанных писем. Пенсон сразу понял, что это почта заключенных. Ему было известно, что в тюрьме вся корреспонденция просматривается, но он не знал, кто этим занимается. Оказалось, сам директор.

Адвокат пробежал глазами фамилии адресатов и нашел имя Эдварда Адамса. Почерк с наклоном влево был ему знаком. Пенсон взял конверт и достал из него письмо, подписанное Милли Берил и датированное вчерашним числом. Пенсон чувствовал неловкость. «За кем я шпионю? — подумал он. — За директором или за Эдвардом?» Однако любопытство взяло верх.

«Дорогой Эдвард, — писала Милли, — я все еще в Комптоне. Стараюсь в меру своих возможностей помогать инспектору Дэвиду в его поисках Он полон надежд найти в ближайшее время доказательства твоей невиновности. Скажу только: есть новости, и они обнадеживают. Сегодня вечером я должна встретиться с инспектором и надеюсь, что он принесет добрые вести. Не знаю, сумею ли вернуться в Нью-Вераль завтра. Мне бы не хотелось пропустить день свидания, тем более что в недалеком будущем нам не придется встречаться. У каждого из нас будет своя жизнь, ведь так?»

А затем следовал постскриптум, прочитав который, Пенсон совершенно оторопел.

«Надеюсь, что к настоящему моменту тебе уже удалось собрать достаточное количество доказательств вины Мэри О’Коннор. Зачем она отравила этого тюремного надзирателя? Как бы там ни было, я о ней ни словом не обмолвилась инспектору Дэвиду. Нужно, чтобы эту женщину арестовали по твоему обвинению».

— Бог мой! — воскликнул адвокат.

Схватив конверт, Пенсон сунул его в карман и поспешно вышел. Разумеется, он опять забыл захватить свой портфель.

Эдвард Адамс положил письмо на койку возле себя.

— Ну, — спросил Пенсон, — что ты об этом думаешь?

— Конверт у тебя?

— Вот он.

Адамс взял его и начал изучать. На обратной стороне он прочел адрес Милли: «Мотель «Приют кабана», дорога № 103, Комптон».

— Слушай, — спросил адвокат, — ты можешь поручиться, что это почерк Милли?

— По-моему, да, — ответил Адамс, еще раз внимательно прочитав письмо. — К сожалению, я выбросил записку, которую Милли прислала мне на днях. Но в свое время я получил от нее достаточно писем. Если это фальшивка, то превосходно сделана. Но мы это выясним. Первое, что ты сделаешь, выйдя отсюда, позвонишь в «Приют кабана».

— Ничего не понимаю! — воскликнул Пенсон. — Что означает этот постскриптум? Такое впечатление, что Милли располагает точными сведениями о том, что Вильяма Ли отравила Мэри О’Коннор! Как она узнала? Почему считает, что нам об этом должно быть известно?

— Я сам ничего не понимаю!

Некоторое время они молчали.

— Давай рассмотрим все еще раз по порядку, — сказал Адамс. — Если это фальшивка, зачем мне ее прислали?

— Странно. Не мог же автор фальшивки надеяться, что ты сумеешь добиться ареста Мэри О’Коннор только на основании этой записки!

— Верно. Именно поэтому я убежден, что письмо действительно написала Милли. Но тогда появляется одно непонятное обстоятельство…

— Кажется, я догадываюсь, что ты имеешь в виду, Эд. Милли в своей приписке высказывается так, будто уверена, что ты определенно знаешь то, что известно ей.

— Да, — сказал Адамс задумчиво. — Из этого следует, что она мне писала, а я не получил этого письма. Вот все и стало на свои места. Если она послала свое сообщение письмом, его перехватили.

— Черт возьми! Но это мог сделать только один человек!

— Кто?

— Директор тюрьмы! — Адвокат схватил своего друга за плечо. — Эд, он сообщник! Теперь это совершенно ясно!

— Подожди, Грег, не горячись! Директор мог передать первое письмо в полицию. Но вот если оставил у себя, то тем самым подписал свой приговор.

— Я уверен, что он замешан в этом деле. Мы с Изой встретили Дэвида, возвращавшегося из Комптона. Если бы он знал о письме, то нам бы, конечно, сказал.

— Милли виделась с инспектором вплоть до вчерашнего дня, как могло случиться, что она ничего не сообщила ему о Мэри О’Коннор?

— Но Милли сама объясняет это во втором письме. Она, как Иза, как я, хочет, чтобы честь найти убийцу Ли принадлежала тебе, Эд.

— Ну тогда, — сказал Адамс, — может быть, инспектор тянет одеяло на себя. Ему, наверное, хочется лично задержать преступника, и поэтому он предпочел умолчать о письме. Впрочем, я оговариваю этого славного парня. Скорее всего он ничего не знает относительно Мэри О’Коннор.

— Тогда, — заметил адвокат, — если Кристмас никому ничего не сказал о письме, то он сообщник.

— Необязательно, если хорошенько подумать…

— Что ты хочешь сказать?

— Ну послушай, старина, ты же украл письмо со стола в кабинете директора? Разве Мэри О’Коннор не могла сделать то же самое? — Адамс встал. — Вот что ты сейчас сделаешь, Грег. Это, вероятно, уже последняя услуга, о которой я тебя прошу, дело близится к развязке… Ты можешь еще раз побывать в кабинете Кристмаса в его отсутствие?

— Попробую. Там остался мой портфель.

— Прекрасно. Положишь это письмо на место. Посмотрим, какова будет реакция директора, когда он познакомится с его содержанием. А ты тем временем повидаешь Дэвида и расскажешь ему обо всем. Если Кристмас не передаст ему письма, его песенка спета. Теперь о Милли. Она подвергается очень большой опасности, ведь она играет с огнем. В разговоре с инспектором ты поставишь это во главу угла и добьешься, чтобы он принял необходимые меры для охраны Милли. Непременно позвони в этот мотель. Скажи ей, чтобы она никуда не выходила, забаррикадировалась в своей комнате и ждала. Можешь спросить у нее о содержании первого письма. Что касается Мэри О’Коннор, я думаю, инспектор сделает все, чтобы не терять ее из виду. Но если увидишь, что Дэвид отнесется несерьезно к твоим сведениям, тебе придется самому не спускать глаз с этой женщины. Иди, Грег. Выполняй!