Криминальные повести

«Вот, черт! Если в восемь утра такая духота, что же будет днем?» – подумал Станислав, включив стоящий на подоконнике старенький вентилятор. Затем он сел за стол, с наслаждением подставляя лицо под струи прохладного воздуха, и перевернул листок календаря: «21 июля, четверг». Очередное дежурство в опергруппе. Сколько их было за семь лет работы в уголовном розыске… Если в среднем считать по 3 раза в месяц, то за это время наберется двести пятьдесят рабочих дней… Добавим к ним причитающиеся выходные – получится целый год повышенной нервотрепки, беготни и суеты. Бывали, правда, и спокойные сутки с одним двумя выездами. Но больше набегает иных, когда приходилось «летать» с одного происшествия на другое, кого-то ловить, кого-то утешать, а потом «отходить» от физической и, главное, эмоциональной усталости в своей однокомнатной холостяцкой квартире, доставшейся по наследству от родителей. – Размышляя, Широков выпил полстакана тепловатой воды из графина, поморщился и вновь сел за стол. – Хорошо бы, чтоб сегодня не слишком дергали. Тогда можно плодотворно заняться писаниной и оформлением оперативных дел, на которые постоянно не хватает времени. Да и погодка совсем не располагает к работе».

Вздохнув, Широков открыл сейф, достал кипу разноцветных папок и углубился в их изучение. До девяти часов его никто не беспокоил, но ровно в девять ноль пять дверь кабинета распахнулась. Это явился второй «постоялец» – Свешников. Игорь был на два года моложе Станислава, а выглядел и вовсе розовощеким, белобрысым, упитанным мальчишкой с голубыми наивными глазами. Кремовая рубашка, светлосерые брюки и огромные коричневые «североходовские» сандалии еще больше делали его похожим на подростка, нежели на двадцативосьмилетнего отца девочек-двойняшек. И уж никто бы не заподозрил в этом парне сотрудника уголовного розыска «в свободное от семьи время», как любил шутить сам Свешников. Однако и Широков, и другие ребята из отдела знали, что за простоватой внешностью, медлительностью и привычной добродушной улыбкой скрываются ценные для оперативника качества: светлая голова, прекрасная память, огромная работоспособность и физическая выносливость. Кроме того, Игорь был хорошим товарищем и не обижался на колкости в свой адрес отдельных острословов. Его никому еще не удавалось вывести из равновесия. Друзья любили бывать в хлебосольной и дружной Свешниковской семье, которая с непонятным благоговением относилась к своему кормильцу. Правда, у Игоря имелось и два серьезных недостатка. Во-первых, он обожал поесть. Причем недостаток выражался не столько в самом процессе, сколько в обсуждении его: навязчивых разговорах о вкусовых достоинствах и способах приготовления тех или иных блюд. Особенно такие разговоры раздражали вечерами, когда измотанные и успевшие перехватить за день пару бутербродов оперативники мечтали поскорее добраться до домашнего ужина. Однажды Славка Белозеров, озлобленный тем, что они двое суток не могли изловить грабителя, даже набросился на Игоря с кулаками, когда тот, по-хозяйски усевшись на Славкин стол, начал подробно рассказывать, какие блюда подавались на одном семейном празднике.

Второй недостаток заключался в том, что Свешников постоянно везде опаздывал, за что столь же постоянно получал нахлобучки от начальства. Это вредило в некоторой степени его служебной карьере: из-за ряда взысканий задержались на год старлеевские погоны, полученные наконец в этом году. Правда, Игорь не был карьеристом, что не мешало ему искренне любить свою работу. Вот и сейчас, войдя в кабинет и пожав Широкову руку, он улыбаясь, произнес:

– Кажется, я опять опоздал?

Широков усмехнулся и по давно заведенному между ними утреннему ритуалу ответил:

– Ну что ты, Игорек! Это просто остальные рано пришли.

Игорь счастливо хохотнул, тряхнул головой, пробрался за свой стол и, обмахиваясь носовым платком, посетовал на погоду:

– Представляешь, из-за этой жары у меня пропадает аппетит. Сегодня Тоня приготовила на завтрак яичницу с беконом и гренками… Кстати, изумительно! Пальчики оближешь! Да еще вприкуску со свежими помидорами! Так я съел только четыре яйца – больше организм не принял.

– Интересно, где же это ты раздобыл в наше время бекон?

– Знаешь, Стасик, Тоня у себя в дорожном управлении паек получила. Они какую-то шабашку делали для столичной фирмы. Ну те в благодарность решили побаловать провинциалов. Помимо бекона, дали еще сырокопченой колбасы, индийского чая…

– Ну-ну, Игорек, не трави душу! Тебя опять понесло.

Игорь развел руками и произнес любимую фразу: «Неужели это не интересно?». При этом хитро глянул на приятеля и сокрушенно покачал головой. Затем, меняя тему, поинтересовался:

– Меня никто не спрашивал и не искал?

– Нет, – коротко бросил Станислав, продолжая возиться с бумагами и давая понять всем своим видом, что не склонен болтать попусту.

Но Игорь, подогреваемый, видимо, приятными воспоминаниями о беконе, пребывал в особо благодушном настроении и, напротив, хотел поболтать.

– Слушай, Стасик, приходи к нам в воскресенье на блины. Ты ведь знаешь, Антонина готовит их с…

– Ты прекратишь свои басни? Дай мне собраться с мыслями, – возмутился Широков.

– Брось… Ты ж дежуришь: пока не вызвали, сиди себе, отдыхай. Я вот на дежурствах, если все спокойно, ухожу в себя, думаю о чем-нибудь приятном или с мужиками «базарю».

– Ну, во-первых, каждый занимается тем, чем хочет, а во-вторых, и ты, когда «припрет», строчишь за милую душу.

– А тебя «приперло»?– ехидно осведомился Игорь.

– «Приперло» не «приперло», но рано или поздно нужда заставит это делать. Так что лучше пользоваться моментом, чем потом тратить на это дело и так редкие выходные дни. Ну, ладно, не мешай, – попросил Станислав, беря ручку.

В этот момент хрипло зазвонил телефон. Широков снял трубку и некоторое время молча слушал невидимого собеседника. Потом пробормотал: «Хорошо, спускаюсь…», быстро убрал бумаги в сейф и выбрался из-за стола.

– Что стряслось?

– А бог его знает, я толком не понял, – ответил Станислав уже в дверях кабинета.

На первом этаже здания управления, где помещалась разделенная на секции толстым оргстеклом дежурная часть, было оживленно. В одном из «аквариумов» заместитель начальника управления рассматривал протоколы задержанных накануне «административных» правонарушителей. Сами провинившиеся, растеряв к утру всю свою пьяную спесь, понуро сидели и стояли в соседней секции, откуда их по очереди доставлял на

«лобное место» молодой сержант с хмурым лицом и воспаленными от усталости глазами. Еще в одной секции получали для исполнения текущие материалы участковые инспектора. Станислав кивнул знакомым следователю и эксперту, торопливо прошедшим навстречу, видимо, для выезда на происшествие, и вошел в бокс, где разместился большой пульт со множеством разноцветных кнопок. За пультом сидела, прижав телефонную трубку к уху, молоденькая девушка в милицейской форме. Увидев Станислава, она улыбнулась краешками губ и чуть кивнула.

– Привет, Варвара!– поздоровался Широков. – Как дела? Замуж еще не вышла!

Варя прыснула, прикрыв ладонью микрофон, сделала круглые глаза и, постучав пальцем по трубке, замотала головой. Станислав подчеркнуто томно вздохнул и обиженно шепнул что-то по поводу ветреных девушек. Затем взял сводку за прошлые сутки и начал ее просматривать в ожидании дежурного.

Через пару минут из оружейной комнаты появился ответственный дежурный Коля Кучинский – высокий, поджарый майор с пышными темными усами.

– Привет, Стас! Опять вместе дежурим, – пророкотал Кучинский, обмениваясь рукопожатием с Широковым. – Тут, понимаешь ли, телефонограмма из горбольницы № 2 поступила. В шесть утра туда на машине «Скорой помощи» доставили старика с пробитой головой. К нам сообщение поступило в полседьмого. Предыдущая смена звонила в больницу, но дежурный врач не разрешил беспокоить пострадавшего. Только сейчас кризис миновал, как сказали Варваре. Ты бы съездил, побеседовал с дедом. Если голову он не самостоятельно повредил… Ну, сам знаешь, что в таком случае надо делать.