Привет от Вещего Олега

— Ой, к нам Олег идет. Вам с ним будет интересно поговорить. Он, конечно, своеобразный, но многим нравится. Даже Клавдия Петровна им заинтересовалась. Вы знаете, похоже, что у них роман! — Сказала она победно.

Я удивилась: и так спокойно она это выкладывает моему законному супругу, не думая, к примеру, что ему это может быть, ну, скажем, несколько неприятно? Впрочем, он этого не показал и только спросил с интересом:

— Да?! — Я еретически подумала, что для полноты мелодраматического впечатления этому вопросу стоило бы прозвучать по–французски. Какое–нибудь: «Vraiment?!» (в самом деле?) или что–то в этом роде. А так пресновато получилось, что ли… Впрочем, Маша старалась расцветить тему как могла:

— Олег даже к Инге, это его девушка, интерес потерял, даже вот на днях встретил ее с Ринатом, они в ресторан ходили, тут в крепости работает, так ничего не сказал! А Инга думала, что он по крепости бегал, ее выслеживал! А еще я видела как–то раз, как они с Клавдией купались вместе. Я, конечно, не подглядывала, так, случайно заметила и сразу убежала. Я вообще такой тактичный человек! — Вдохновенно расписывала она. — Но только вы ему не говорите ничего, — тихой скороговоркой тараторила она. Я тем временем отчетливо услышала шаги и потом голос подошедшего Олега:

— Здравствуйте. С кем имею честь? — Ну просто Наполеон Бонапарт, император Франции, в 1810 году! Сейчас вот возьмет и с места в карьер пожалует Ваньке графский титул и орден Почетного Легиона!

— Это знакомый брата Клавдии Петровны, — авторитетно проинформировала Маша.

— Сосед, — уточнил он мягко. — По квартире. — И в принципе, сказал правду, потому что мы и Макс проживаем в одной квартире.

Вот, значит, как! А я–то уж подумала, что он решил на этот раз все сделать по–простому! Стоп! Это кажется подозрительным: зачем ему скрывать, что он мой муж? Стало быть, и вправду приехал не для съемок, а для частного расследования? Незаконного, между прочим: лицензию–то у него отобрали! Так что в случае чего заявлю на него в прокуратуру. Это меня несколько успокоило, и я продолжила с интересом слушать.

— Вы давно ее знаете? — Заинтересовался Олег.

— Ну… — Он замялся. — Сравнительно.

— Я не понимаю, какие отношения в ее семье, — безапелляционно заявил Олег. — Как они могли позволить ей выйти замуж за этого уголовника? Нет, я понимаю, конечно, брат в милиции работает, использует ее для оперативных комбинаций, но должен же быть какой–то предел!

Я беззвучно рассмеялась: вот тебе и привет от волосатого татуированного урки! Ванька, хоть и не подозревал о моем присутствии, похоже, был готов присоединиться к веселью; я поняла это по голосу, которым он осторожно спросил — на всякий случай:

— А это она вам рассказала? Про комбинации?

— Нет, — признался Олег. — Это ее сестра, Мила.

Я почувствовала, как Иван улыбнулся:

— Ну, это вполне заслуживающий доверия источник. Вот и исходите из ее сведений!

— А тогда этот швед, он тоже полицейский какой–нибудь? — Подала голос Маша.

— Не знаю, — схитрил Ванька. — А вы не заметили в его действиях чего–нибудь подозрительного? И вообще в чьих–нибудь действиях здесь? — Черт, похоже, у него на уме все–таки какое–то расследование, но какое?

У Маши зазвонил мобильник, и она отошла в сторонку, звонко и возбужденно треща в трубку. Я решила перевести дух и пошевелилась, но, кажется, Неудачно: задела какой–то камешек. Нет, вроде ничего не заметили. Потому что Олег вернулся к занимавшей его теме:

— А вы знаете этого ее мужа?

— Ну, видел пару раз, — ответил Иван неопределенно. И опять сказал чистую правду. Только не уточнил, что было это в зеркале и сегодня с утра. — А почему вас это так интересует? Она сказала вам, что намерена разводиться?

— Вы не знаете женщин, — своим любимым тоном умудренного жизнью аксакала произнес Олег. — Ничего такого она мне не говорила. Но я чувствую, что она душой тянется ко мне, но боится своего этого уголовника.

Я тихо фыркнула от смеха. Или не очень тихо? Потому что в следующий момент к моим ногам сверху упал камешек. И явно не сам упал. Ладно, поиграем в разведчиков. Я подняла какой–то обломок и легонько бросила вперед. Тут уж и Олег заинтересовался:

— Что это там, внизу?

— Да ничего ровным счетом, камешки катаются. Я один ногой толкнул, вот и реакция. Мне все это совершенно понятно. — Последнюю фразу я расценила как пароль и притихла.

— Так что вы там говорили, чего она боится? — Голос Ивана прозвучал несколько тверже, чем до этого.

— Она боится сказать правду мужу–уголовнику, боится открыть мне свои чувства и быть счастливой. Боится бороться за свое счастье. — Олега, похоже, захлестнула волна собственного красноречия и мудрости.

— Так вот, молодой человек, — строго сказал ему Иван. Насколько я ее знаю, а знаю я ее, смею сказать, неплохо, Клавдия боится только крыс. Ну, и тяжелых болезней. Все остальное, включая общение с уголовным элементом, в ее сознании котируется по пятибалльной шкале как более или менее удачные средства разнообразить жизнь. Поэтому вы бы не строили себе иллюзии, примите добрый совет.

— Да что вы понимаете в этом! — Заносчиво выпалил Олег. — Я говорю вам, она готова стать моей, но боится признаться в этом ему!

— Вот именно в этом я и понимаю, — спокойно сказал Ванька. — Будь все так, я первым узнал бы про подобный поворот ее судьбы. И уж постарался бы понять, будьте уверены, — хмыкнул он самодовольно. Да, похоже, и ему не чужды элементы мании величия… Возможно, он и постарался бы, спорить не стану, но вот я могла бы припомнить… Впрочем, пока не до этого.

— Да вам–то что с того? — Олег начинал сердиться. — И кто вы вообще такой?

— А я, деточка, — сказал Иван почти нежно, — тот самый уголовник, которому она боится признаться в обуявшем слабую женскую душу внезапном чувстве к вам.

Удивления Олега хватило на пару минут. За которые Маша закончила телефонный разговор и поспешила присоединиться к ним. Не обращая на нее внимания, сердцеед Кружкин заявил с вызовом:

— Так она ваша жена?

— Во всяком случае, так записано в моем паспорте, — вежливо ответил правообладатель. Жаль, я не видела в этот момент лица толстухи Маши: судя по наступившей тишине, нарушенной только тихим осторожным всхлипом, девица была до крайности поражена, в том числе, видимо, полнотой собственных откровений перед незнакомым человеком — и, как выяснилось, одновременно и самым удачным, и самым нежелательным адресатом. Мне ужасно захотелось выйти на свет и полюбоваться вдоволь.

— Как бы то ни было, вам лучше уйти из ее жизни! — С пафосом вымолвил Олег.

Маша ужаснулась:

— Олег, но ведь если это ее муж… Господи, а я тут такое говорила! — Взвизгнула она, возбужденная своей неожиданной причастностью к чужой семейной драме.

— Да мне наплевать! — Черт, неужели я, сама того не желая, так зацепила парня? Или он просто в роль вошел?

— Поймите, вы уже ничего не можете ей дать, вы старше ее (на целых восемь с половиной лет!), ваша жизнь кончена, тогда как у меня все впереди… — Олега несло уже куда–то совсем не туда; очевидно, это почувствовала и Маша, потому что стала тянуть парня уходить.

— А если нет? — Вдруг спросил Ванька.

— Что — нет? — Переспросил Олег.

— Если вы ошибаетесь насчет того, чья жизнь кончена? Никто ведь не знает, сколько ему на роду написано.

При этих словах Маша вообще впала в предыстерическое состояние и стала силой утягивать Олега, уговаривая его сейчас уйти, а потом успокоиться и поговорить еще раз. Весовые параметры решили вопрос в пользу спасительницы несовершеннолетних, и возбужденная пара с грехом пополам все же удалялась в сторону ворот.

Подождав немного, Иван спустился вниз и позвал меня:

— Клавдия!

Я высунулась из каменной каморки, которую уже начала находить уютной:

— Привет!

— Прежде всего, как ты тут оказалась и что делаешь? — Опередил он мой законный вопрос.

— Это нечестно! — Возмутилась я. — Об этом я должна была тебя спросить! А также о том, как ты понял, что я здесь?