Последняя битва Пономаря

д затянулся до глубокого вечера. Отец Евлампий прочел 90-й и 118-й псалмы, хор из четырех женщин и какого-то благостного мужичка пропел тропари, стихиры... Облаченные по обряду мощи несчастной жертвы лежали в простеньком гробу, ногами к алтарю. Немногочисленные прихожане, забредавшие во время этой службы в храм, испуганно косились на черневший на подушечке череп с бумажным венчиком, на иссохшие руки с образком. Женщины, глядя на мощи, истово крестились, явно недоумевая, как же можно отпевать такой страх Господень. Мужчины вели себя сдержаннее, но и на их лицах читалась странная смесь страха, любопытства и омерзения.

Сам Игорь Сергеевич за все время отпевания ни разу не присел, лишь становясь на колени в нужные моменты. За эти несколько часов он словно действительно стал ближайшим родственником убитого. И, проникнувшись духом и буквой звучавших песнопений, несколько раз, не стесняясь, утирал выступавшие слезы.

Все это время Дарофеев не забывал наблюдать за окружающей энергетической обстановкой. Но служба протекала спокойно. Пожалуй, даже слишком спокойно.

Вскоре удивительно легкий гроб с мощами покойного Пономарь и мужичок из хора вынесли на прицерковное кладбище. Там отец Евлампий крестом бросил четыре горсти земли в гроб, умастил лоб и руки мертвеца елеем, так же, крестом, посыпал на тело пепел из кадильницы. Гроб, под пение тех же служек, забили и опустили в могилу. Два дюжих могильщика споро забросали ее землей и водрузили крест. Пение смолкло и отец Евлампий торжественно провозгласил:

– Слава Богу, сице устроившему!

И тут у Игоря Сергеевича внезапно подкосились ноги, и он без сознания рухнул наземь.
– 3 -

Пономарь пришел в себя довольно быстро. Он приподнялся на локтях. Вокруг свежей могилы все лежали вповалку. То, что и отец Евлампий, и все остальные были живы, Дарофеев определил сразу. Не было нужды даже прибегать к тонкому чувствованию.

Поднявшись на ноги, целитель подошел к священнику и хотел было похлопать того по щекам, чтобы привести в сознание, но передумал и послал легкий пробуждающий импульс из своей анахаты. Священник заморгал, увидел склонившегося над ним Игоря Сергеевича и тихо спросил:

– Что... Что это было?..

– Это море, сынок!.. – Ответил Пономарь фразой из анекдота.

– Какое, к бесам, море? – Возмутился отец Евлампий, грузно поднимаясь на все еще нетвердые ноги.

– Обычное море благодарности...

– ???

– Этим ритуалом вы, или мы все, освободили ту часть духа этого несчастного, что была насильно заключена в эгрегоре. И он не нашел ничего лучшего, как перед уходом оделить нас своей благодарностью...

В глазах священнослужителя вдруг засветилось понимание:

– Значит, мы были свидетелями чуда?

– Можно и так сказать... – Кивнул Дарофеев. – Я, честно говоря, не был уверен, что простым отпеванием...

– Не «простым», сын мой! – Возмутился отец Евлампий. – Обряд погребения – такое же таинство, как причастие или, скажем, крещение!

– Хорошо, хорошо! – Поспешно согласился целитель.

– И осуществив