Запоздалая оттепель. Кэрны

— Какой вы дремучий! — фыркнула Зинаида и вышла из кухни, сморщившись.

— Коли сам ничего не понимаешь, хоть не позорься! — заметила жена.

— Ну да вы во всем разобрались! Одна дитенка сгубила. Другие еле наскребли на лечение. Третьи — разбежались. А все от того, что и промеж ними ладу нет. Да и где ему быть, коль в доме правит баба? А приглядись, с чего все крутится? Уж не от того ли, что добра в душе не стало? Единой выгодой живешь. Если б я на работу не устроился, ты мне тарелку супа не налила б! А ведь сколько лет прожили под одной крышей. Трое детей. А сердца ни к кому… Все впустую. И годы, и жизнь…

— Да хватит меня совестить! Влезь в мою шкуру на денек, и я погляжу, как выдержишь… Через час сам в петлю влезешь, — расплакалась Настя. — Ты попробуй накорми, обстирай, убери за десятком человек, когда в кармане ни гроша! Один заболел, у другого неприятности — разбежались. Ни у кого зарплаты нет. Ты едва сыскал работу. А семья каждый день жрать хочет. И не по одному разу! Глянь, почем нынче стиральный порошок. Раньше машина столько стоила. Цены выросли до небес, да только зарплата старая. Как жить дальше, ума не приложу!

— Другие живут! Никто в петлю не лезет. Приспособились по своим заработкам тратиться. И только ты никак не приноровишься. Все мало! Сколько ни дай! — осекал Настю.

— А когда ты мне в последний раз давал деньги? Уже и сам не помнишь. Только упрекаешь! Возьми и веди дом, семью. Научи, коль недоволен. С радостью тебе уступлю свою долю.

— Тогда вместо меня пойдешь в свинарник! — решил припугнуть жену.

— Да хоть к черту на рога! Лишь бы от этой жизни подальше!

— Чего теперь ноешь? Я уже работаю! — напомнил Кузьма.

Уехав через три дня на дежурство, он не возвращался домой целый месяц. Ремонтировал свинарники.

К нему приезжал Женька. Привозил поесть. Иногда отдавал Кузьме свои деньги — на хлеб и курево. Рассказывал обо всех домашних новостях.

— Ольга вчера прогнала Максима. Он приехал пьяный. Ругался. Звал домой. Она не поехала. Тогда грозить стал. Ну, папка ему наподдал. Не велел приходить. Он уехал, а Оля всю ночь плакала.

— А твои как? — интересовался Кузьма.

— Мамка частные вызовы обслуживает. Уколы делает больным. Папка тоже подрабатывает. На «скорой помощи». За ним ночью приезжают. Говорит, зря гинекологом стал, бабы больше не рожают. А в палатах пусто, как на кладбище. И он уже забыл, когда последние роды принимал. Теперь только аборты делают. Скоро совсем людей не станет на земле. Вот последние вымрут, как мамонты, и все! Мамка говорит, что много молодых умирает. Даже от голоду… А я смотрю и не знаю, что тебе сказать… Раньше я мыл наши легковушки. Теперь — все импортные. Они дорогие! Как же так? Денег пет, детей нет, а заграничные машины покупают. Вон у Витьки отец наган достал где–то. А через месяц — «мерседес». Я тоже себе наган куплю. Нет, не на машину хочу набрать! Своих уговорю, чтоб сестру иль брата принесли! И дам им деньги!

— А где возьмешь их? — содрогнулся Кузьма от дурного предчувствия.

— Ну как это? Я пять машин помыл. А заплатили только за две. Когда наган заимею, побоятся зажиливать мои деньги, ведь колеса могу прострелить. Знаешь, как мы с пацанами проучили двоих гадов? Один на «ауди», второй на «мерсе» ездят. Зарулили к нам. Велели помыть машины. Мы их до блеска отодрали. А они деньги не захотели отдать. Тогда Петька с Кириллом проткнули им колеса перочинками. Те сели, а колеса спустились. Мы уже за угол убежали. Смотрим, что дальше будет? Ох и матерились они! Пришлось им на шиномонтаж на тросах добираться. Запасок не было. А через два дня они опять прикатили. Хотели нас отметелить. Но Петькин отец их за грудки взял. И так тряхнул, что враз замолкли. За помывку уплатили. И уже не приезжают к нам! А еще одному, когда заплатить не захотел, Степка полную горсть грязи зафитилил в лобовое. Как раз где водитель. Тот выскочил. За Степкой кинулся. А Петька тем временем ключ зажигания выдернул из машины и наутек. Хозяин «форда» чуть с ума не сошел, когда вернулся. Машину пальцем не заведешь. Он нас целый час уговаривал. И вместо тридцатки за помывку сто рублей с него выдавили!

— Женька! Зачем тебе такое?

— Как это? Я же не украл! А почему меня накалывают всякий раз? Вот и взялись кучкой зарабатывать. По одному — дурят! Когда нас много, не обламывается удрать, не заплатив.

— А как ты с бабкой нынче ладишь?

— Она мои штаны взялась почистить. И нашла в кармане полтинник. Ну, пятьдесят рублей. И вытащила меня из койки средь ночи. Спрашивает, где деньги взял? Я сказал, что нашел их. Она кричать стала на меня. Вором назвала. Я ее — дурой. Она отцу пожаловалась. Тот, глянь, как ремнем отлупцевал! — заголил спину. Кузьма вздрогнул, увидев черные полосы на теле внука.

— Скажи–ка бабке, чтоб ко мне приехала, — попросил Женьку.

— А зачем она тебе? Опять станет хныкать и жаловаться. Она любого в слезах и соплях утопит. Злая! Да и не разговариваю я с ней после того. А вот отцу с матерью пришлось сказать, где деньги взял, а то бы душу выпустили…

Через неделю Кузьма приехал домой. Позвал Настю в свою комнату. Отругал за Женьку. Та обиделась на мужа, что защищает внука, а ее срамит перед всеми. Успокоилась, лишь когда Кузьма дал ей деньги. Забыла все обиды. Пообещала не лезть ни в чьи карманы, не проверять и не обижать никого.

Так прошло три года. Нет, Кузьма не успокоился. И в выходные он продолжал искать работу или приработок. Случалось, ему везло. Просили отремонтировать или собрать мебель, перетянуть кресла и диваны новым материалом. Кузьма старался. Приносил домой приработок. Но уже не до копейки, как прежде, отдавал Насте. Оставлял и для себя.

— Послушай, цены выросли! Почему твоя зарплата не поднялась? Напомни, попроси! — говорила постоянно.

— Никому ее не прибавили! — огрызался Кузьма. Но назавтра слышал то же самое. — Надоела! Извела! Запилила! — взорвался он.

— Твоих копеек семье на хлеб не хватает. А еще орешь здесь! Зачем семью завел, если прокормить не можешь? Если бы я знала тогда, какой ты есть, никогда не согласилась бы выйти за тебя!

— Не за меня! Не я тебе был нужен! Да понял запоздало! — хлопнул дверью Кузьма, выскочил во двор. Там Егор в машине ковыряется, что–то ремонтирует. На отца не глянул. Зинка вышла в огород за зеленью. Проходя мимо, больно толкнула Кузьму и не оглянулась, пошла за дом.

— Отец, пойди на минутку! — позвала дочь.

И сказала:

— Мы с матерью вчера заявление в суд отдали. На Максима. Ну сколько можно ждать, а на мою зарплату не проживешь…

— Мать заставила?

— Не только. Я и сама устала верить! Не могу! — опустила голову.

— Дурное порешили. Но коль сделано, обратно не воротишь, — отмахнулся устало.

— Ты знаешь, что Нинка покалечилась на ремонте? — спросила Кузьму тихо.

— Когда? Что с ней? — онемел отец.

— Мать всех достала. Нинка приболела. Простыла. Ремонтировать квартиры — это не то, что в конструкторском бюро сидеть. Ей надо было отлежаться. Да мать извела. Все ныла. Та не выдержала, с температурой пошла работать. И… Не устояла на стремянке, потеряла равновесие. Сломала руку. Теперь в гипсе… Андрей с матерью не говорит. Квартиру ищет. Уйти хотят. А мать радуется, что меньше мороки будет. И еще одну комнату можно квартирантам сдать. Кстати, ты знаешь, что у нас уже живут постояльцы? Семья. Тихие, хорошие люди. Они за свою комнату за год вперед заплатили. Теперь дети играют у меня. Их комнату отдали. Там Женька уроки готовил. Теперь — на кухне, бабка место дала.

Кузьма молча вышел. Нашел Настю.

— Ты это что же утворила? Невестку из дома больную выгнала на работу. Она из–за тебя хворает. Чужих в дом взяла без моего ведома! Ты что себе позволяешь?! — рассвирепел мужик.

— Не дери горло! Все больные, когда работать надо. А как за стол, мечут больше здоровых! Хватит на меня базлать! Я такая же хозяйка, как и ты, в этом доме. Ты, живя со мной, его строил. И я помогала. Так что не мечи тут искры. Не боюсь тебя!