Покойся с миром

Роджер Желязны

Покойся с миром

I

Мешать он мне не мешает, так что пускай еще полежит, мертвее, чем есть, уже не станет, решил я и, накинув старый халат, отправился на кухню пить кофе. Закурил, пока напиток булькал на плите. Полагается, конечно, сообщить в полицию, но ведь мало кому известно, во сколько звонит мой будильник, а значит, я еще как бы сплю. Уселся у окна и стал смотреть на хмурое утреннее небо, пытаясь справиться с похмельем.

Вечеринка удалась на славу, но я был уверен в том, что он на ней не присутствовал.

Нож был длинным, как у стрелков-гурков, и раньше он висел на стене, а теперь торчал из его груди.

Я курил и думал.

Карл Бернини. Так его звали. Я не знал, откуда он появился. Когда-то, очень давно, мы работали вместе. Потом поссорились. Я не видел его целую вечность. И встреча, особенно при таких обстоятельствах, не могла меня не озадачить. Я его не убивал и, естественно, задумался о том, как выйти из сложившейся ситуации.

Я налил себе чашку кофе, сделал несколько глотков, подумал и, пройдя по коридору, постучал в дверь задней комнаты.

Я услышал кашель, какую-то возню, но потом дверь открыл Билл Мейлер. Он занимал заднюю комнату с переменным числом юношей и девушек. Я даю им приют, кормлю их. За это они содержат дом в чистоте и обслуживают посетителей, когда меня нет в городе. Он здоровенный, больше шести футов ростом, и по сравнению с ним я выгляжу просто карликом. Брюшной пресс у него напоминает рисунок протектора, а тщательно выбритая голова — пушечное ядро. Он румяный, всегда в белой рубашке. От него исходит стойкий запах марихуаны. Он предпочитает еженедельно заменять свой гарем. Он, кстати, значительно умнее, чем покажется, если вы станете судить по пустоватому взгляду его голубых глаз. Кроме того, он старается быть со мной абсолютно честным.

— В чем дело? — спросил он, застегивая манжеты и похрустывая костяшками пальцев.

— Пойдем, угощу тебя кофе.

Протерев глаза, он пошел за мной. Я налил ему кофе, поставил на стол сахарницу. Он положил пару ложек в чашку, размешал, сделал глоток.

Через некоторое время он повторил вопрос.

— О'кей, — сказал я. — Пойдем, покажу.

Он встал. Как и я, он был босым. Мы направились в боковую комнату, где я держал двух Пикассо.

— Господи! — воскликнул он и подскочил к трупу.

— Мертв, можешь не сомневаться, — сказал я.

— Что случилось? — спросил он, отпустив коченеющую руку.

— Не знаю. Подумал, может быть, ты знаешь.

— Угу, — пробурчал он. — Если бы я это сделал, то уже убежал бы далеко и надолго.

— Может быть, кто-нибудь из твоих?

Он покачал головой:

— Нет, я знал бы об этом. Тот, кто это сделал, предпочел бы удрать, а все мои люди на месте.

— Ты его знаешь?

— Нет.

— А я знаю.

— Вот как?

— Познакомились много лет тому назад в Европе, когда я был еще студентом. Некоторое время работали вместе, потом разошлись во мнениях, после чего наши отношения трудно было назвать дружескими. Если кто-нибудь захочет узнать об этом подробнее, ему придется покопаться в архивах…

— Ты собираешься звонить в полицию или…

Я кивнул в ответ на первую часть вопроса. Он опять хрустнул суставами пальцев.

— Забирай своих людей и уезжай, — сказал я. — Позвони мне через месяцок. Если застанешь, я сообщу, можно ли вернуться.

— Чем-нибудь могу тебе помочь?

— Нет. Спасибо. Лучше не вмешивайся.

— О'кей. Дай нам полчаса.

— Бери. Он никуда не денется.

Он ушел, а я поднялся наверх, принял душ, побрился и оделся. Город за окном был окутан туманом. Где-то над головой противно шуршал мелкий дождь.

Я подождал еще немного и позвонил в полицию.

Некоторое время меня там никто не хотел слушать, пока я не сообщил, что в галерее валяется труп. Парень на другом конце провода мгновенно заинтересовался, сказал, чтобы я никуда не уходил и что машина скоро приедет.

Я спустился и повесил на дверь табличку «Выходной», вышел на улицу и задумался, что делать дальше. Стоял под навесом и ждал. Курил и смотрел, как дым смешивается с туманом. А еще думал о том, какого черта Карл Бернини делал в Нью-Йорке. Вообще-то этот идиот заслуживал смерти. Впрочем, он был хорошим специалистом по эпохе Возрождения.

У меня не слишком шикарное заведение, но я на него угробил все свои деньги. Название — «Галерея Тельца» — в честь знака моего рождения. Этот бывший склад я привел в порядок и считал своим домом. Приобрел несколько весьма неплохих работ, в основном на комиссионной основе, конечно. Даже один Дали хранился в сейфе. Он использовал кодировку узорами лака и доверил мне несколько своих кодов. Можно увидеть, что именно он сделал, если положить холст под косые лучи света. Таким образом можно определить подлинность, если, конечно, ты знаешь код. Как бы то ни было, в течение нескольких лет я считался вполне респектабельным торговцем произведениями искусства. И вот объявился Карл, к тому же мертвый.

Вместе нам удалось когда-то украсть пару картин Тинторетто, много фламандских полотен, икон и дорогих ювелирных украшений. Родители послали меня в Европу учиться, но в основном для того, чтобы я оказался как можно дальше от них. Я не пользовался особой популярностью в нашей семье. Во Флоренции я познакомился с Карлом Бернини, который, узнав о моем образовании, предложил великолепный способ значительно увеличить суммы на карманные расходы. Вот и вышло: изучая искусствоведение, я одновременно приобретал, так сказать, наглядные пособия.

Заниматься подобными делами я перестал незадолго до возвращения в Штаты. Вернувшись, сразу же сообщил родителям, что уезжаю в город, чтобы добровольно поступить на военную службу и отслужить свой срок по контракту. Они сказали, что безмерно рады моему возвращению.

На службу я поступил потому, что хотел и далее вести свободную от обязательств перед кем бы то ни было жизнь. А еще из любопытства. Сколько я себя помнил, на меня сыпались неприятности — вот и захотелось посмотреть, продолжится ли это в армии.

Такова история Тельца.

Я ждал.

Дождь лил не переставая.

Лейтенант Макинери медленно повторил мое имя и нахмурился.

— Все правильно, — сказал я.

— Овидий? — еще раз переспросил он. — Овидий Уайли?

— Именно так.

Я произнес по буквам, он записал в блокнот.

— Впервые слышу это имя, — сказал он.

— Так звали древнего поэта, который очень нравился моему отцу. Меня назвали в его честь.

— Хороший был поэт? — спросил он.

— Кажется, да.

— Ладно, что здесь произошло?

— Я не в курсе.

— Не понял. Знаете вы этого парня или нет? Подождите! Не отвечайте! В любом случае нам придется вас задержать. Всю эту чушь о ваших правах сообщат ребята в участке, но если хотите, чтобы присутствовал адвокат, лучше будет, если вы позвоните ему и попросите приехать в участок. Сэкономим время.

— Адвокат мне не нужен. Я не убивал, только обнаружил тело.

Он пожал плечами отчасти для своего напарника, который стоял у двери и делал вид, будто я ему нисколько не интересен, отчасти для меня.

— Вы бы присели, — сказал он. — Нам придется ждать бригаду по расследованию убийств.

Я кивнул, подошел к дивану и сел.

— Свяжись по рации с участком, — приказал лейтенант другому полицейскому — темноволосому мужчине невысокого роста, не удостоившему меня даже кивком. — Не возражаете, если я взгляну на картины?

— Нисколько.

Как только он отошел, его молчаливый напарник сел на стул рядом с открытой дверью и впился в меня взглядом.

— Не хотите чашку кофе? — спросил я, когда мне это надоело.

— Нет, — ответил он.

Я налил себе кофе, стал медленно пить и думать о том, каким должен быть ответ, когда они наконец начнут допытываться, знаю ли я мертвеца. Я решил отрицать знакомство.