Оторва с пистолетом

Леонид Влодавец

Оторва с пистолетом

Часть первая. ЛЕНА И ЛЕРА

ДВОР КАК ДВОР

В слабо освещенной хоккейной коробке слышались трескучие щелчки клюшек, гоняющих шайбу по исчерканному льду, позванивали коньки, сопели и орали сорванными голосами азартные пацанята. Чуть в стороне от площадки, у засыпанной снегом деревянной песочницы, неуклюже топтались совсем маленькие, укутанные в теплые шубки-комбинезончи-ки и до самых носиков замотанные шарфами. Молодые мамаши приглядывали за своими «колобками», все время пытавшимися куда-то «укатиться», а заодно общались между собой, обсуждая околовсяческие женские проблемы. На дощатой горке пыхтели и повизгивали, скатываясь вниз, донельзя извалявшиеся в снегу поросята и поросюшки старшего детсадовского и младшего школьного возраста. Между припорошенными снегом кустами и деревьями бабки выгуливали разных мелких шавок неопределенной породы. У гаражей, тянувшихся вдоль бетонного забора, отделявшего двор от территории какого-то небольшого предприятия — заводом оно числилось, фабрикой или еще чем-то, обитатели двора не интересовались, — кучковались автолюбители со своими тачками. Летом их тут, конечно, толклось побольше, потому что сейчас многие бережливые-осторожные позапирали своих железных лошадок до весны, сняв с них зеркала, аккумуляторы и даже резину.

После семи вечера двор стал постепенно пустеть, а к девяти уже почти никого не осталось. Автомобилисты последними покинули двор, заперев гаражи, и пошли смотреть программу «Время». Правда, через несколько минут после этого из подъезда вышла какая-то припозднившаяся бабуля с большой собакой — должно быть, она предпочитала «Времени» энтэвэшную программу «Сегодня», которая начиналась в десять вечера. Собака с мощным гавканьем принялась носиться по двору, не рискуя вызвать протесты молодых мамаш, которые уже увели со двора своих «колобков» и, поди-ка, даже успели уложить их спать. Старушка, ежась от холода, с опаской посматривала по сторонам — уж очень неуютно было во дворе об эту пору. Конечно, каких-либо нападений шпаны при наличии здоровенной собачары бабуля не очень опасалась, но все-таки…

А тут еще во двор через прямоугольную арку-подворотню въехала какая-то незнакомая иномарка. Хотя хозяйка большой псины не больно разбиралась в автомобилях — в лучшем случае «Жигули» от «Волги» могла отличить! — но зато давно жила в этом доме и хорошо знала, кто из местных жителей на чем катается. А потому сразу углядела, что эта большая черная машина с тонированными стеклами явно нездешняя. И за то, что такой автомобиль здесь прежде не появлялся, могла бы поручиться если не на все сто, то минимум на восемьдесят процентов. Уж во всяком случае могла бы с полной уверенностью сказать, что ни у одной из ее сверстниц нет богатого сынули с таким транспортным средством, и ни у одной из жительниц этого дома нет поклонника или любовника, который бы разъезжал на такой крутой иномарке.

Зато бабуля, вдоволь насмотревшаяся сериалов, хорошо знала, что на дорогих иностранных машинах на Руси ездят в основном бандиты. Конечно, старушка еще не настолько выжила из ума, чтоб подумать, будто представители организованной преступности прибыли по ее душу, потому что жила в неприватизированной однокомнатной квартире, а общая стоимость того, что в этой квартире находилось, вряд ли дотягивала до трехсот долларов по нынешнему курсу. Но при этом бабушка — опять-таки, по опыту сериалов! — сильно опасалась стать случайным и единственным свидетелем… чего-нибудь. То есть что именно может у них во дворе произойти, она конкретно не знала, но была убеждена, будто нечто криминальное должно произойти обязательно. А потому, как ей казалось, граждане бандиты, недолго думая, уберут потенциальную свидетельницу.

В общем, старушка заторопилась домой. Загвоздка состояла в том, что бабулькина собачара, хоть и справила в оперативном порядке все свои основные собачьи надобности, со двора уходить не спешила. Зверюга была молодая, прыткая, сил и энергии у нее было в избытке, а воспитанием этого щенка-переростка, к тому же беспородного — как выражаются в обиходе, «смесь бульдога с носорогом» — бабка не занималась. В том смысле, что исполнять какие-либо команды типа «тубо», «нельзя» или «место», зверь был совершенно не приучен. Впрочем, команду «фас» он бы тоже не стал выполнять, если б человек, на которого его нацелили, лично ему был чем-то симпатичен. А вот если кто-то почему-либо ему не понравился, пес мигом всадил бы в него свои свежие клыки, даже если б хозяйка стала возражать. Именно по причине полной невоспитанности своего барбоса старушке и приходилось выгуливать его тогда, когда двор пустовал.

Само собой, что первые хозяйкины приказы, больше напоминавшие униженные просьбы: «Рекс, пошли домой, пожалуйста!» — псина просто проигнорировала. Рекс пробежался по всем отметкам, сделанным местными кобелями, загнал на крыши гаражей какого-то котяру, мирно трусившего по двору, а потом стал просто так носиться туда-сюда без какой-либо ясной цели. Просто потому, что в тесной хозяйкиной квартире эдак не побегаешь.

Зловещая иномарка все это время стояла с работающим мотором неподалеку от арки, через которую въехала во двор. Из нее никто не выходил, и почему-то именно это казалось наиболее подозрительным хозяйке Рекса. Если б кто-то вышел и направился в какой-то из подъездов — бабка бы так не волновалась. Правда, если б пассажир иномарки зашел в ее подъезд, старушка б не почуяла облегчения, но если в какой-то другой — у нее бы отлегло от сердца. Тогда бы ей стало совершенно ясно, что она не станет свидетельницей чего-то ужасного или по крайней мере преступного. Даже если бандиты кого-то застрелят или зарежут в чужом подъезде, всегда есть возможность «ничего не заметить». Даже если из подъезда будет слышен выстрел, можно сослаться на старческую глухоту. А вот если убийство произойдет во дворе — почему-то старушке казалось, будто на иномарке приехали киллеры, — тут уж не скажешь, что ничего не видела, еще привлекут за заведомо ложные показания…

Наконец хозяйка додумалась до самого простого решения. То есть перестала звать непослушную собаку и вошла в подъезд, убежденная, что Рекс сразу побежит следом за ней. Даже дверь прикрыла — пес, несмотря на свою общую необученность, не испытывал особых проблем, чтоб отворить расхлябанные, ничем не запирающиеся створки при помощи морды и лап.

Старушка стала не спеша подниматься по лестнице — лифта в доме не имелось. Как ей казалось, вот-вот должен был послышаться лай Рекса и шкрябанье когтей по цементным ступенькам. Однако хозяйка успела дойти уже до второго этажа, а пес что-то не торопился. Впрочем, особого беспокойства бабушка не почуяла. В конце концов, Рекс и прежде выкидывал такие фортели, зная, что хозяйка у него добросердечная и у нее духу не хватит настегать его поводком. Прибежит, никуда не денется…

Всерьез заволновалась хозяйка только после того, как добралась до дверей своей квартиры на третьем этаже. Ведь она чуть ли не полчаса поднималась по лестнице — ноги-то уже плохо ходят, да и одышка одолевает! — а непослушный Рекс, который запросто мог взбежать наверх за считанные секунды, все еще не появился. Неужели ему свежий, но холодный воздух и простор настолько приятнее тесной, но — тьфу-тьфу! — пока достаточно теплой квартиры?! Что-то сомнительно.

Делать нечего. Повздыхав немного, Анна Петровна все же пустилась в обратный путь, то есть отправилась вниз по лестнице. Конечно, спускаться вниз было полегче, чем подниматься, но все-таки времени это заняло немало. Это в восемнадцать лет можно через две ступеньки скакать, а не на восьмом десятке. Так что, добравшись до выхода из подъезда, Анна Петровна вынуждена была еще одну передышку сделать и лишь потом вышла на двор.

Черная иномарка, слава богу, куда-то укатила. Однако это было единственное, что утешило душу Анны Петровны. Сколько ни приглядывалась она к темным углам двора, заметить Рекса ей не удалось, и сколько ни вслушивалась она в отзвуки городского шума, ни с какой стороны не долетал до ее ушей знакомый лай.