Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).

Он пристально взглянул на Джона Невилла. Тот спокойно выдержал его взгляд.

— Я понял. Что вы хотите знать? С чего начать?

— С самого начала. Что за ссора была у вас вчера с дядей?

Джон Невилл чуть поколебался, и от мистера Бека это не ускользнуло.

— Я с ним не ссорился. Это он поссорился со мной. Дело вот в чем: дядюшка разругался со своим соседом, полковником Пейтоном. Наши поместья граничат, и речь зашла о нарушении границ во время охоты. Мой дядюшка был очень несдержан и назвал полковника Пейтона браконьером. Я в это не вмешивался, и когда вскоре после их ссоры встретил полковника, то был крайне смущен, так как полагал, что дядюшка не прав. Но полковник обратился ко мне очень радушно и сказал: «Не вижу причины, по которой мы не можем остаться друзьями, Джон. Это просто глупое недоразумение. Я бы дорого отдал, чтобы его не было. В наши дни дуэли вышли из моды, но джентльменам не пристало браниться, как рыночным торговкам. Думаю, однако ж, что меня не сочтут трусом, ибо я ненавижу ссоры». — «Конечно нет», — сказал я. Полковник, надобно вам знать, участвовал во многих сражениях, и в ящике его стола лежит Крест Виктории. Люси мне его однажды показывала. Люси — его единственная дочь, и мы с ней обручены. В общем, после этого разговора мы с полковником продолжали дружить по-прежнему, потому что я его любил и мне хотелось бы, чтобы оно и дальше так шло. Но наша дружба не нравилась дядюшке, к тому же он слышал, что я в последнее время частенько ездил к Пейтонам. За ужином он в самых непочтительных выражениях отозвался о полковнике и его дочери, а я за них заступился. «По какому праву, наглый мальчишка, ты держишь сторону этого выскочки?» — закричал он. «Пейтоны не менее нас достойны уважения, — ответил я, и это действительно так. — И, что скрывать правду, мисс Люси Пейтон оказала мне великую честь, пообещав стать моей женой». Это его прямо-таки взбесило. Я и повторить не могу того, что он наговорил о полковнике и его дочери. Даже сейчас ему, мертвому, я этого не прощу. Он поклялся, что видеть меня не захочет и разговаривать со мной не станет, если я опозорю себя этим браком. «К сожалению, я не могу изменить завещание, — пригрозил он, — зато, пока я жив, ты ничего не получишь, а я проживу, назло тебе, еще лет сорок. Может быть, этот старый разбойник и примет тебя без гроша. Ступай же, продай себя подороже, если сможешь, и проживай женино приданое, если тебе это по вкусу». Тогда я потерял терпение и кое-что ему сказал.

— Постарайтесь вспомнить, что именно, это важно.

— Я сказал, что плачу ему таким же презрением, что я люблю Люси Пейтон и готов жизнь за нее отдать, если понадобится.

— А не говорили ль вы, что, мол, лучше бы ему не зажиться на этом свете? Сами видите, все к тому и ведет. Кучер мне именно так и сказал. Вспомните — не говорили?

— Может быть; даже скорее всего, но я был в такой ярости, что едва ли думал, что говорю. Я и в виду не имел…

— Кто присутствовал в комнате, когда вы ссорились?

— Кузен Эрик и дворецкий.

— Дворецкий, я полагаю, и разболтал?

— Думаю, что так. Во всяком случае, не Эрик. Его эта история поразила так же, как и меня. Он пытался вмешаться, но от этого дядюшка только еще больше рассвирепел.

— Сколько вы получаете от своего дяди?

— Тысячу фунтов в год.

— И, я полагаю, он может лишить вас этих денег?

— Разумеется.

— Но он не властен лишить вас поместья. Вы прямой наследник и в настоящий момент являетесь владельцем Беркли?

— Да, но в тот момент, уверяю вас, и в мыслях не было…

— Кто идет за вами в порядке наследования?

— Кузен Эрик. Он на четыре года моложе меня.

— А потом?

— Троюродный брат. Я его едва знаю; у него плохая репутация, и они с дядюшкой друг друга терпеть не могли.

— А ваш дядя и Эрик ладили?

— Не очень-то. Он ненавидел отца Эрика — своего собственного младшего брата — и был жесток к мальчику: оскорблял покойного отца в его присутствии, называл подлецом, и все такое. Бедняге Эрику тяжело жилось. Дядюшка смягчился, только получив деньги; тогда он забрал Эрика в поместье и ни в чем ему не отказывал, только нет-нет да и обижал его своими злыми насмешками или бранью.

Впрочем, несмотря на все это, Эрик его, кажется, любил.

— Ближе к делу. Больше вы дядю тем вечером не видели?

— Нет, живым я его больше не видел.

— Вы знаете, что он делал утром?

— Только по слухам.

— Слухи обычно и есть лучшие свидетельства, хотя полиция так не считает. И что же вы слышали?

— Дядюшка был помешан на охоте. Я уже сказал, что он поссорился из-за этого с полковником Пейтоном. В двадцати милях отсюда он арендовал болото, чтобы стрелять там куропаток, и никогда не пропускал начала сезона. Он отправился туда с главным лесничим, Ленноксом. Я собирался с ними, но после всего случившегося, конечно, не пошел. Он вернулся, против обыкновения, в полдень и прямо прошел в свой кабинет. Я работал у себя в комнате и слышал, как-он шагает мимо моей двери. Позже Эрик видел его спящим в кабинете на диване. Через пять минут после того, как Эрик ушел, я услышал выстрел и побежал туда.

— Вы осматривали комнату, когда обнаружили труп?

— Нет. Эрик хотел, но я подумал, что не стоит. Я просто запер дверь и спрятал ключ до вашего приезда.

— А не могло это быть самоубийством?

— Невозможно. Стреляли в затылок.

— У вашего дяди были враги?

— Его ненавидели браконьеры — их он не щадил. В него уже однажды стреляли, но дядюшка оказался половчее и раздробил этому парню ногу. Сначала он отправил его в больницу и лечил за свой счет, а потом отдал под суд, и бедолага получил два года.

— Тогда, может быть, его и убил браконьер? — спросил Бек.

— Не представляю себе, как такое возможно. Я был в своей комнате, а она выходит в тот же коридор. К дядюшке можно было пройти только мимо моей двери. Я выбежал в тот самый момент, когда раздался выстрел, и никого не видел.

— Может быть, убийца выбрался через окно?

— Эрик сказал, что они с садовником в это самое время стояли внизу.

— Что вы тогда думаете по этому поводу, мистер Невилл?

— Понятия не имею.

— Вечером вы с дядюшкой расстались после ссоры?

— Именно так.

— Утром дядюшку находят убитым, а вас видят — я не хочу сказать «застают» — в его комнате сразу вслед за тем?

Джон Невилл покраснел, но сдержался и только кивнул в ответ.

Оба продолжали свой путь в молчании. До огромного особняка Не-виллов, который возвышался над окружавшими его деревьями озаренный лучами заходящего солнца, оставалось не более сотни шагов, когда детектив снова заговорил:

— Вынужден признать, мистер Невилл, что дела пока что складываются далеко не в вашу пользу. Я думаю, что констебль Уордл имел полное право вас арестовать.

— Еще не поздно, — отвечал Джон Невилл. — Вон он, на углу, я передам ему ваши слова.

Он уже собрался идти, когда Бек его окликнул.

— А ключ?

Джон Невилл молча протянул ему ключ. Детектив, также не говоря ни слова, взял его и, тихонько насвистывая, пошел к калитке, а потом поднялся по каменным ступеням. Эрик, предупрежденный кучером, встретил его в дверях.

— Вы обедали, мистер Бек? — учтиво осведомился он.

— Делу время, потехе час. Я перекусил в поезде. Могу я несколько минут наедине поговорить с лесничим Ленноксом?

Леннокс, долговязый, узкоплечий, немолодой, смущенно вошел в комнату, явно робея в присутствии лондонского детектива.

— Садитесь, Леннокс, садитесь, — добродушно сказал мистер Бек. Самый звук его голоса, дружелюбный и мягкий, успокоил Леннокса. — Ну, расскажите мне, почему сегодня вы так рано вернулись с охоты?

— Видите ли, сэр, дело было так. Два часа мы там пробыли, а потом сквайр мне и говорит: Леннокс, говорит, устал я от этой возни, пойду-ка домой.

— Что, не задалось?

— Да нет, сэр, куропатки были жирные, как поросята, и прямо сами в руки лезли.

— Плохому танцору, стало быть?..