Происшествие в Вистерия-Лодж

Вы должны понять сложность ситуации, Уотсон. У нас нет никаких фактов, на которые мы могли бы твердо полагаться. Представителям закона наша логическая схема скорее всего покажется химерой. Исчезновение женщины ничего не значит, поскольку любой из обитателей этого странного дома может не появляться неделями. И все же жизни ее в настоящий момент, возможно, грозит опасность. Все, что я могу сделать, — это наблюдать за домом и поставить моего помощника Уорнера дежурить у ворот. И вместе с тем мы не имеем права оставаться пассивными наблюдателями. Если закон бессилен, мы должны пойти на риск.

— Что вы предлагаете?

— Я знаю, где ее комната. Туда можно попасть с крыши боковой пристройки. План мой заключается в том, что мы с вами сегодня ночью отправимся туда и посмотрим, не удастся ли нам проникнуть в самое сердце тайны.

Должен сказать, это была малоприятная перспектива. Старинный дом с его атмосферой насилия, странными и зловещими обитателями, поджидавшие нас неведомые опасности, так же как и тот факт, что в глазах закона мы должны будем поставить себя в ложное положение, — все это охлаждало мой пыл. Однако в железной логике Холмса было нечто, делавшее невозможным уклониться от любого из задуманных им предприятий, каким бы опасным оно ни было Ведь ясно, что так и только так можно было найти выход из положения.

Я молча пожал руку моему другу. Жребий был брошен.

Однако нашему расследованию не суждено было завершиться таким рискованным приключением. Было около пяти часов, и тени в этот мартовский вечер уже начинали сгущаться, когда в нашу комнату ворвался возбужденный мужчина.

— Они уехали, мистер Холмс. На последнем поезде. Даме удалось вырваться, и я доставил ее в кэбе сюда.

— Отлично, Уорнер! — воскликнул Холмс, вскакивая на ноги. — Пробелы заполняются, Уотсон!

В кэбе была женщина, наполовину оглушенная нервным шоком. На ее худом, изможденном лице заметны были следы недавних переживаний. Голова ее бессильно упала на грудь, и, когда она подняла ее и обратила на нас тусклый взгляд, я увидел, что зрачки ее серых глаз зияли как черные дыры. Ее опоили опиумом.

— Я стоял на страже у ворот, как вы говорили, мистер Холмс, — начал рассказ наш помощник, разжалованный садовник. — Когда экипаж выехал из ворот, я последовал за ним на станцию. Дама шла так, как ходят лунатики, но, когда они попытались заставить ее сесть в поезд, она очнулась и стала сопротивляться. Они впихнули ее в вагон. Она ухитрилась выбраться обратно. Я пришел ей на помощь, посадил в кэб — и вот мы здесь. Никогда не забуду лица в окне вагона, смотревшего на меня, когда я ее уводил. Если бы он мог, он бы меня убил, этот злобный желтолицый дьявол.

Мы отнесли даму наверх, положили на диван, и вскоре две чашки крепчайшего кофе прояснили ее сознание, развеяв дурман. Холмс вызвал инспектора Бэйнса и объяснил ему ситуацию.

— Что ж, сэр, вы даете мне те самые сведения, которые мне нужны, — тепло сказал инспектор, пожав руку моему другу. — Я с самого начала шел по тому же следу.

— Что?! Вы следили за Хендерсоном?

— Знаете, мистер Холмс, когда вы ползали на четвереньках по саду в «Высоких сводах», на одном из деревьев там восседал я. Забавно было глядеть на вас сверху вниз. Так что мы с вами собирали доказательства наперегонки.

— Зачем тогда вы арестовали мулата?

Бэйнс усмехнулся.

— Я был уверен, что Хевдерсон, как он себя называет, чувствует, что он под подозрением, и потому затаился и ничего не будет предпринимать, пока ему грозит опасность. Я специально арестовал другого человека, чтобы он решил, что мы оставили его в покое. Я знал, что он теперь захочет отсюда улизнуть и даст нам шанс добраться до мисс Барнет.

Холмс положил руку на плечо инспектора.

— Вы далеко пойдете в своей профессии. У вас есть интуиция и природное чутье.

Лицо Бэйнса вспыхнуло от удовольствия.

— Всю неделю на станции дежурил наш переодетый сотрудник. Он следил за обитателями «Высоких сводов», куда бы они ни ездили. Однако он, очевидно, растерялся, когда мисс Барнет удалось вырваться. К счастью, ее подобрал ваш человек, и все окончилось благополучно. Мы не можем никого арестовать, пока она не даст показания, так что чем раньше она это сделает, тем лучше.

— Она постепенно приходит в себя, — сказал Холмс, взглянув на гувернантку. — Но скажите мне, Бэйнс, кто же такой этот Хендерсон?

— Хендерсон, — ответил инспектор, — это дон Мурильо, которого звали когда-то Тигр из Сан-Педро.

Тигр из Сан-Педро! Моя память, подобно вспышке молнии, мгновенно высветила всю историю жизни этого человека. Он был известен как наиболее бессовестный и кровожадный из всех, какие когда-либо правили в стране, претендующей на то, чтобы называться цивилизованной. Сильный, бесстрашный и энергичный, он в течение десяти — двенадцати лет заставлял трепетавшее перед ним население терпеть его отвратительные пороки. Его имя внушало ужас всей Центральной Америке. Потом все население страны поголовно восстало против него. Но он был не менее хитер, чем жесток, и при первых же признаках приближавшейся грозы перевез все свои сокровища на корабль, команда которого состояла из преданных ему людей. Когда на следующий день восставшие взяли приступом дворец, он оказался пуст. Диктатор, двое его детей, секретарь и все ценности исчезли. С того дня он скрылся неведомо куда, и слухи о том, что его где-то видели, часто служили предметом обсуждения прессы.

— Да, сэр, дон Мурильо, Тигр из Сан-Педро, — повторил инспектор. — Если вы откроете любой справочник, мистер Холмс, то обнаружите, что цвета флага Сан-Педро — зеленый и белый, те же, что и в записке. Он теперь называет себя Хендерсоном, но я проследил весь его маршрут, начиная с Барселоны, куда его судно причалило в 1886 году, и далее в Мадрид, Рим, Париж, прежде чем он попал сюда. Мстители все время следовали за ним по пятам, но только сейчас сделали попытку до него добраться.

— Они обнаружили его год назад, — заговорила мисс Барнет, которая уже села и с готовностью вступила в разговор. — Одно покушение на его жизнь уже было, но его хранил какой-то злой рок. Вот и на этот раз то же самое — пал благородный, рыцарственный Гарсия, а чудовище осталось целым и невредимым. Но придет новый мститель, а за ним — еще и еще, пока когда-нибудь правосудие не свершится. Это так же неизбежно, как и то, что завтра взойдет солнце.

Ладони ее тонких рук сжались в кулаки; изможденное лицо побелело от ненависти.

— Но каким образом вы, мисс Барнет, оказались замешанной в этой истории? спросил Холмс. — Как может английская леди участвовать в таком кровавом деле?

— Я участвую в нем, потому что иначе ничто на свете не помогло бы свершиться правосудию. Какое дело английскому закону до рек крови, пролитых несколько лет назад в Сан-Педро, или до целого корабля сокровищ, награбленных этим человеком? Для вас это все равно что преступление, совершенное на другой планете. Но мы — мы помним все. Мы постигали истину в горестях и муках. Для нас никакой дьявол в аду не может быть хуже Хуана Мурильо, и не будет нам покоя на земле, пока его жертвы вопиют к небу об отмщении.

— Не сомневаюсь, что он таков, каким вы его описываете, — сказал Холмс. Я слышал, это был настоящий зверь. Но что он сделал вам?

— Я расскажу вам все. Этот негодяй положил себе за правило убивать под тем или иным предлогом каждого, кто со временем мог стать ему опасным соперником. Мой муж — да, господа, мое настоящее имя синьора Дурандо — был послом Сан-Педро в Лондоне. Там мы с ним познакомились и поженились. Не было на свете более благородного человека. К несчастью, Мурильо узнал, что это незаурядная личность, под каким-то предлогом отозвал его на родину, а там велел расстрелять. Предчувствуя свою судьбу, Виктор Дурандо отказался взять меня с собой. Его имущество было конфисковано, и я осталась в нужде и с разбитым сердцем.