Русская рулетка

– Не очень тяжело? – спросила она, когда я плечом открыл парадную дверь, чтобы внести её в вестибюль.

Дог облизнулся и вывалил большой язык, обнажив белые клыки. Бульдог же приблизился ко мне на полшага. Не выпуская псов из поля зрения, я предупредил:

– Если в меня вцепятся, не ручаюсь, что удержу.

– Хватит. Я пойду пешком, – вдруг объявила она. – Отпусти же!

Воздух в вестибюле был проветриваемым, но тёплым, по углам расставлены кадки с разлапистыми южными растениями. Она выскользнула из моих рук и прошла к зелёной с золотистым рисунком ковровой дорожке, которая застилала лестницу. Там приостановилась, обернулась. Джинсы и свитер висели на ней совсем свободно, в этой обстановке она выглядела курортницей, возвращающейся ночью с приморского пляжа.

– Подожди под окнами, – она махнула рукой, куда надо пройти, и стала подниматься.

– Эй! – окликнул я. – Знаешь, на юге ещё бархатный сезон. – Она приостановилась, ожидая продолжения. – Я тебя не с пляжа принёс? А?

– Нет, – небрежно бросила она. – После купанья в грязной холодной речке.

– Жаль, что так получилось.

– Не твоя вина. Ужасно хочется залезть в горячую ванну.

– И всё‑таки хорошо, что сейчас ты не на той посудине.

Она не ответила и пропала из виду. В комнатке у лестницы заворчал унитаз. Из неё появился широкоплечий и широкоскулый парень, поправил галстук. Он наверняка нас слышал, потому что молча вернулся к столу, лишь вскользь удостоив меня оценивающим взглядом. Я толкнул дверь и вышел в полумрак.

Вскоре створка окна на втором ярусе приоткрылась, там появилась голова Вики. Плечи ей укрывал синий халат, и она бросила мне только что снятый свитер Ивана. Свитер был весьма кстати. Меня начинало знобить. Натянув его на себя, я задрал голову и спросил:

– Вдруг захочу позвонить?

Она помедлила с ответом и указала пальцем на мой живот.

– Что там?

Я глянул, куда она указала. Она тихо рассмеялась. К свитеру булавкой была приколота визитка с золотым тиснением. И как я не заметил? Отколов визитку, в тусклом свете луны и светящего окна прочёл: Головинова Виктория Алексеевна. На обратной стороне различались телефонные номера, один из них был и факсом. Я махнул визиткой.

– Если воспользуюсь, то скоро.

После чего опять приколол её к сухому свитеру.

– Странный ответ, – произнесла Вика. Она погрустнела, явно не из‑за меня. – Меня трудно застать. Но… – она запнулась. – Автоответчик запишет.

Она прикрывала створку медленно, как будто надеялась услышать что‑то ещё. Я подождал, пока она задёрнет штору, и направился к машине. Иван тем временем запихнул в большой пакет‑сумку её мокрую одежду. Сначала протянул сумку мне, но я опустился на соседнее с ним сиденье, сжался, чтобы опять согреется, и он сам отнёс в вестибюль, отдал вахтёру. Вернувшись, он завёл двигатель, развернулся, покатил обратно той же подъездной дорогой.

– У тебя вид окольцованного волка. – Он насмешливо посмотрел на меня через зеркальце над лобовым стеклом. – Доплавался?

Не разделяя его настроения, я расправил пушистую складку свитера, которая скрыла приколотую визитку.

– Где‑то уже эту Вику видел, – с притворным безразличием сказал я в сторону.

Иван хмыкнул.

– Телевизор‑то смотришь?

– Редко, – признался я. – А что, она рекламирует свои ноги?

– Почти в десятку.

Он не стал уточнять, что это значило, а я не хотел расспрашивать именно его. Мне было всё равно, где я мог её видеть, чем она занимается. Мы выехали на шоссе, и неожиданно Иван остановился у обочины. Мимо пронёсся порожний грузовик, – осветив салон, умчался прочь.

– Ты ей понравился, – прервал молчание Иван. – Но не очень‑то доверяй... В средние века красивых дамочек частенько отправляли на костёр.

– Не всех.

– Она как раз из тех самых. Я имел дело с её папашей. Настоящий номенклатурный мафиози. Трудно понять, где у него белое, а где чёрное, беспощадное. Уж не думаешь ли, с таким отцом она выросла порхающим мотыльком? Эта девушка берёт от жизни всё, что считает нужным, полезным и приятным. Именно в такой последовательности.

Он повернулся ко мне, положил локоть на спинку сиденья. Я смотрел в боковое окно и начинал понимать, к чему он клонит.

– Почему я тебе должен верить?

Он поморщился.

– А почему не должен?

– И ты меня спрашиваешь?

– Ну, хорошо. Что хочешь узнать?

– Почему мы можем отвозить её домой и спокойно стоять здесь?

– Ты ведь сам догадываешься.

– Хотелось бы услышать от тебя.

Он оглянулся, и я тоже. На подъездную дорогу, которой мы выехали, свернул дорогой джип, скоро удалился и пропал из виду.

– Скажем так. Я передал ту сигаретную пачку одному лицу. И предупредил, чтобы нас с тобой оставили в покое.

– Иначе всплывёт какая‑то сверхсекретная пакость.

Он опять поморщился.

– Давай обойдёмся без красивых слов. Просто деловая информация. Уверяю тебя, я занимаюсь только бизнесом.

– С мафией?

Он протестующее вскинул руку.

– Я вынужден. С волками жить – по волчьи выть.

Мы помолчали. Наконец, я решил расставить все точки над i.

– Ты говорил, после этого дела спишешь, закроешь мой долг. Я правильно понял?

Он неохотно кивнул.

– Так я могу тебя послать ко всем чертям?

Он медлил с ответом. И вдруг вздохнул, понизив голос, откровенно признался:

– Мы когда‑то были приятелями. Не бог весть какими, не друзьями, ты верно сказал там, в каюте. Но вместе играли за институтскую сборную, и у нас была хорошая команда… Я хочу тебе довериться, мне не на кого положиться. Один я не справлюсь, сам видел, почему.

– Ты хочешь подоить мафию? – Мне стало не по себе от этой догадки, и я повертел пальцем у виска. – Старик, я тебе сочувствую.

– Я не сумасшедший. Просто… без риска в этом мире ничего не добьёшься. Пойми, в бизнесе, которым я занимаюсь, у меня появилась козырная карта. Такое бывает раз в жизни.

– А в самом раскладе ты не принимал участия?

Он слегка развёл ладонями.

– Не принимал. Но догадываюсь, в нём не последнюю скрипку играл папаша этой барышни.

– Какой барышни?

Он скосил на меня взгляд, дескать, не валяй дурака, приятель.

– Вики, разумеется.

– И на чём основываются твои догадки?

– Я чувствую, старик, чувствую.

– Слишком часто ты чувствуешь и догадываешься, – с кислой усмешкой сказал я. – По‑моему, в бизнесе нужна интуиция, если уж нет точных и достоверных сведений.

– А‑а, брось! – отмахнулся он. – Это и есть интуиция, только иного рода.

Он достал из бардачка сигареты, протянул пачку мне, но я отказался. Он прикурил от огня золотой зажигалки и молча ждал, что я отвечу. Я избегал его взгляда.

– Ты давно её знаешь?

– Знаю её отца примерно с год… Когда‑то пришлось заняться организацией студенческих стройотрядов. В столичном штабе познакомился с очень пробивным парнем. Тебе его имя ничего не скажет. Впрочем, ты мог слышать о нём, он поднял сильную коммерческую структуру… Год назад у меня возникла проблема с контрагентом. Втянули в крупную посредническую сделку, пришлось вложить весь полученный с огромным трудом кредит. Я не успел застраховаться, понадеялся на быстрый оборот. В общем, мне позвонили и предупредили: либо отдам всё, что заработаю, либо на складах возникнет взрыв и пожар. В подтверждение, что не шутят, угнали машину. И вот, случайно, у банкира встречаюсь с тем парнем, – собственно, он давно не парень, как и ты, я. Не помню, почему, но я рассказал о положении, в каком оказался. И на другой же день всё было улажено. Всё!

Он опять щёлкнул зажигалкой, опалил потухший конец сигареты.

– А причём здесь её отец?

Иван выпустил дым из ноздрей, стряхнул пепел сигареты в ладонь и сдул его в опущенное окно, наружу.

– Оказалось, благодарить‑то я должен был его. Так мы и познакомились.

– Говоришь, дело уладилось на другой день? – Я невольно заинтересовался. – Такая оперативность вызывает подозрения.